Бернард встал. Он был небрит.

— Прошу прощения, что вторгся без предупреждения.

— Элоиза, это Бернард Тафтс, художник из Лондона. Моя жена Элоиза.

— Здравствуйте, — сказал Бернард.

Элоиза стояла как вкопанная на том же месте.

— Здравствуйте, — ответила она по-английски.

— Элоиза немного устала. — Том подошел к ней. — Ты поднимешься наверх или останешься с нами?

Кивком головы Элоиза подала ему знак, чтобы он поднялся с ней.

— Одну минуту, Бернард, — сказал Том.

— Это тот самый, кто выкинул этот фокус? — спросила она, когда они были в ее спальне.

— Да, боюсь, это он. Он несколько эксцентричен.

— Что он здесь делает? Он мне не нравится. И вообще, кто он такой? Ты никогда не говорил мне о нем. И он, по-моему, в твоем костюме?

Том пожал плечами.

— Он приятель моих лондонских друзей. Я уверен, что уговорю его сегодня же уехать. Возможно, ему нужны деньги. Или одежда. Я спрошу его. — Том поцеловал ее в щеку. — Ложись, дорогая. Я скоро приду к тебе.

Том прошел на кухню и попросил мадам Аннет отнести Элоизе перье.

— Мсье Бернард останется к ужину? — спросила мадам Аннет.

— Не думаю. А мы будем ужинать дома. Приготовьте что-нибудь попроще. Мы плотно поели за обедом.

Том вернулся к Бернарду.

— Ты был в Париже?

— Да, в Париже. — Бернард по-прежнему стоял. Том не знал, как ему держаться.

— Я нашел твой манекен внизу. Жена была в шоке. Не стоит откалывать такие шутки в доме, где есть женщина. — Он улыбнулся. — Кстати, мадам Аннет отдала твой костюм в химчистку, так что я вышлю его тебе потом в Лондон — или туда, где ты будешь. Садись.

Сам Том сел на диван.

— Какие у тебя планы? — Все равно что спрашивать сумасшедшего, как он себя чувствует, подумал он. Ему было не по себе и стало еще хуже, когда он почувствовал, что сердце его бьется учащенно.

Бернард сел тоже.

— Планы… — Последовала долгая пауза.

— Возвращаться в Лондон не собираешься? — С отчаяния Том схватил с кофейного столика сигару. В таком состоянии он мог, пожалуй, и задохнуться от нее, но это неважно.

— Я вернулся, чтобы поговорить с тобой.

— Очень хорошо. О чем?

Снова молчание. Том боялся его нарушить. Все эти дни Бернард, вероятно, кружил в дебрях собственных перепутавшихся мыслей. Том чувствовал, что вряд ли сможет пробиться к нему сквозь эти дебри.

— Я целиком в твоем распоряжении, — сказал он наконец. — Ты среди друзей, Бернард.

— Все очень просто. Я должен попытаться начать все с начала. И жить честно.

— Я понимаю. Ну что ж. Ничто тебе не мешает.

— Твоя жена знает о… подделках?

Столь логичный вопрос можно было только приветствовать.

— Разумеется, нет. И никто не знает. Во Франции — никто.

— А о Мёрчисоне?

— Я сказал ей, что Мёрчисон пропал. Что я высадил его в Орли. — Том говорил вполголоса на тот случай, если Элоиза вышла в верхний холл и подслушивает. Но он знал, что там, за изгибом лестницы, плохо слышно то, что говорится в гостиной.

Бернард произнес с некоторым раздражением:

— Я не могу разговаривать с тобой, когда в доме люди — твоя жена, экономка.

— Ну так давай куда-нибудь пойдем.

— Нет.

— Но я тоже не могу просить мадам Аннет уйти. У нее много дел по дому. Может быть, все-таки пройдемся? Тут есть одно спокойное кафе…

— Нет, спасибо.

Том откинулся на диване с сигарой в зубах, издававшей такой запах, будто горел дом. Обычно этот запах ему нравился.

— Кстати, после твоего ухода этот английский инспектор меня больше не беспокоил. И французская полиция тоже.

Бернард никак не отреагировал на это. Помолчав, он сказал:

— Ну ладно, давай пройдемся. — Он встал и посмотрел сквозь стеклянные двери. — Может быть, туда, за дом?

Они вышли на лужайку. Ни тот, ни другой не накинули ни куртку, ни плащ, хотя было довольно прохладно. Том предоставил Бернарду идти, куда ему вздумается, и тот выбрал все ту же лесную дорогу. Он шагал медленно, чуть неуверенной походкой. “Может быть, он плохо питался и ослаб?” — подумал Том. Они прошли то место, где был закопан Мёрчисон. Тому было страшно, и он чувствовал, как волосы у него на шее и за ушами чуть шевелятся. Он понимал, что страх вызван не этим местом, а Бернардом. Том специально не держал ничего в руках и шел чуть сбоку от Бернарда.

Бернард замедлил шаг и повернул обратно. Они направились в сторону дома.

— Что тебя мучает? — спросил Том.

— Я… я думаю о том, куда все это нас заведет. Это уже привело к одной смерти.

— Да… это, конечно, жаль, — тут возразить нечего. Но ведь к тебе-то это не имеет никакого отношения. Раз ты бросил заниматься подделками, то можешь начать все с чистой страницы — как Бернард Тафтс.

Бернард ничего не ответил на это.

— Ты не звонил Джеффу или Эду из Парижа?

— Нет.

Том не покупал английских газет за последние дни, и Бернард, вероятно, тоже. Его снедали собственные тревоги.

— Если хочешь, можешь позвонить от меня Цинтии — из моей комнаты, например.

— Я говорил с ней, когда был в Париже. Она не хочет меня видеть.

— Понятно… — Так вот в чем дело. Это была, очевидно, последняя соломинка, за которую цеплялся Бернард. — Может, тебе написать ей? В письме объясниться легче. Или встретиться с ней в Лондоне? Возьми приступом ее квартиру. — Том рассмеялся.

— Она отказалась видеться со мной. Опять наступило молчание.

Цинтия не хотела иметь ничего общего со всем этим, предположил Том. Вряд ли она не поверила, что Бернард искренне хочет порвать с мошенничеством, — если уж он говорил что-то твердо, то не верить ему было невозможно. Просто, по-видимому, с нее было достаточно. Как глубоко ее отказ задел Бернарда, Том в данный момент не мог оценить. Они стояли на террасе возле стеклянных дверей.

— Пойдем в дом, Бернард. Я замерз. Заходи. — Том раскрыл дверь.

Бернард вошел вместе с ним.

Том поднялся к Элоизе. Он все еще чувствовал себя окоченевшим от холода — а может быть, от страха. Элоиза была в своей спальне. Сидя на постели, она разбирала какие-то открытки и фотографии.

— Когда он уедет?

— Понимаешь, дорогая, все дело в его лондонской подружке. Он звонил ей из Парижа. Она отказалась его видеть. Он угнетен этим, и я не могу его выгнать. Что он собирается делать — не знаю. Слушай, ты не хочешь съездить к родителям на несколько дней?

— Non!

— Ему надо поговорить со мной. Чем скорее он на это решится, тем лучше.

— Почему ты не можешь сказать ему, чтобы он уехал? Он ведь не близкий друг тебе. И к тому же он ненормальный!

Бернард остался.

Они еще не кончили ужинать, когда у входных дверей раздался звонок. Мадам Аннет пошла открывать и, вернувшись, сказала:

— Там два полицейских агента, мсье Тоом. Они хотят поговорить с вами.

Элоиза раздраженно вздохнула и бросила салфетку на стол. Она еле высидела весь ужин и теперь резко поднялась.

— Никакого покоя! — бросила она по-французски.

Том встал тоже. Только Бернард, казалось, был невозмутим.

Том прошел в гостиную. Это была та же пара, что и в понедельник.

— Сожалеем, что приходится побеспокоить вас, мсье, — сказал старший, — но ваш телефон не работает. Мы уже сообщили об этом на станцию.

— Правда? — Телефонная связь по необъяснимой причине нарушалась примерно каждые полтора месяца, но Том подумал, не Бернард ли тому виной на этот раз — перерезал провода или еще что-нибудь… — Я не знал об этом. Спасибо.

— Мы связались с английским следователем. Точнее, он связался с нами.

Вошла Элоиза. Очевидно, ее снедало любопытство — или же ярость, предположил Том. Он представил ее, и полицейские опять назвали свои имена — комиссар Делони и… — второе имя Том не разобрал.

— Теперь уже ведутся розыски не только мсье Мёрчисона, но и художника Дерватта. Английский следователь Уэбстер, который сегодня тоже пытался дозвониться до вас, хотел узнать, не получали ли вы в эти дни каких-либо вестей от того или другого.