Глава VI

Евгений, или Прерванный полет

Хотя должность министра по особым поручениям существовала в нескольких странах бывшего СССР (например, в Грузии или Латвии), для постсоветской России это было в новинку.

У думских левых, которые уже привыкли к ельцинским сюрпризам, нервическую реакцию вызвала не столько фигура министра, сколько само слово «особые» — возможно, оно напомнило по ассоциации о расстрельных Особых совещаниях или чекистских Особых отделах в армии, существовавших во времена их кумира Сталина. «Какие такие поручения и, главное, где их будет исполнять один из самых незаметных помощников «царя Бориса»? — тревожно вопрошал автор статьи «Министерство странных дел» Андрей Резепкин (газета «Советская Россия»). — Подозрительно, что президент даже не посоветовался с Думой насчет своих новшеств и поставил депутатов перед фактом. Каких загогулин от него еще ждать?»

В правительстве учреждение нового министерского поста тоже было встречено без энтузиазма. МИД, где издавна существовали штатные должности послов по особым поручениям, почувствовал себя уязвленным. В ФСБ слегка заволновались, посчитав, будто Ельцин хочет создать дублирующую структуру, способную подгрести под себя особо секретные операции вместе с их финансированием. А простодушный Сергей Шойгу, министр ГО и ЧС, обидчиво заявил на заседании правительства, что в принципе его ребята-чрезвычайщики и сами, без чужой помощи, готовы разрулить любую особую ситуацию — хоть кошку с дерева снять, хоть Ленина из Мавзолея убрать.

«Непонятно, с какой стати вдруг глава МЧС завел речь про Ленина, — пишет М. Такер, — но зерно упало на подготовленную почву». Коммунисты вообразили, что победивший на выборах Ельцин тайком поручил Арбитману подготовить и осуществить вынос ленинского трупа, приурочив мероприятие к 80-летию Октябрьского переворота.

«Все попытки вынести тело вождя — это проявления либерального фашизма, покушение на культурные основы человечества, — поспешно объявил Геннадий Зюганов в интервью агентству «Росбалт» (ноябрь 1996 года). — Но мы не будем сидеть сложа руки, мы обратимся в ЮНЕСКО, мы будем требовать, чтобы наш Мавзолей официально признали одним из чудес света, наряду с египетскими пирамидами. Если господа Ельцин и Арбитман поднимут руку на святое, то все прогрессивное человечество их решительно осудит. Во всем мире не найдется варвара, который сегодня потребовал бы перезахоронить бесценную мумию Тутанхамона! А ведь товарищ Ленин при жизни гораздо больше успел сделать для трудящихся всех стран, чем все фараоны, вместе взятые. Кстати, деньги в его сохранность вложены вполне сопоставимые с фараонскими…»

И коллеги-министры, и чекисты, и думские коммунисты беспокоились напрасно: за два с половиной года, пока Арбитман занимал свой пост, он ни разу не посягнул на чужие финансы и не покусился на главную советскую мумию. Его повседневная работа не была заметна ни на первый, ни на второй взгляд. Обычно граждане могли видеть результаты его труда, не подозревая о его причастности к ним.

«Должность Романа Ильича была несовместима с самопиаром, — отмечает А. Филиппов. — Он не то чтобы намеренно прятался в тень, однако предпочитал известности эффективность: вещи, в чиновничьей среде далеко не всегда совместные».

Единственный случай, когда присутствие министра обозначилось для публики более-менее отчетливо, произошел весной 1999 года и был напрямую связан с разворотом над Атлантикой самолета тогдашнего премьер-министра России Евгения Анисимовича Примакова. Да и то степень личного участия Арбитмана в этом авиационном кульбите, уберегшем российскую сторону от очень многих международных неприятностей, до недавних пор не афишировалась.

О необычном маршруте премьера мы расскажем чуть позже, а пока приоткроем завесу секретности над несколькими эпизодами разных лет — не всегда, быть может, глобальными, но примечательными.

Сегодня мало кому известно, что к осени 1997 года российское книгоиздательство тихо загибалось от отсутствия инвестиций; предполагалось, что деньги здесь вращаются небольшие, и нормального бизнеса на книжках не сделаешь. Отрасль надо было спасать. По совету Романа Ильича, несколько крупных правительственных чиновников плюс журналист «Эха Москвы» А. Минкин по договоренности сымитировали шумный, с перебранкой, скандал в отечественных СМИ: мол, чиновники получают от книгоиздателей гонорары, которые исчисляются в десятках тысяч долларов. Эти цифры многократно муссировались в СМИ, будя воображение граждан. Раньше у нас никто не подозревал, что за книги могут платить по-настоящему серьезные деньги.

Встрепенулись авторы, задумались бизнесмены, типографские машины заработали в полную силу, рынок стал оживать. Появились писатели, которые уже могли зарабатывать на жизнь литературным трудом. К тому времени, когда скандал сошел на нет (никакого криминала, понятно, не обнаружилось), слухи о финансовом Эльдорадо уже успели широко распространиться за пределами России. Западные инвесторы, привлеченные шумихой, внезапно обнаружили более чем перспективную область вложения средств; наши толстосумы, глядя на коллег, тоже не отстали. В результате уже год спустя на московской ярмарке «Книги России» подвели итоги: страна хоть и не стала «самой читающей», зато писательские гонорары, в среднем, выросли вдвое, число названий издаваемых книг — втрое, а общий тираж — на 75 %.

Поклонникам отечественных телесериалов следует знать, что возрождением этой телеотрасли в конце 90-х они тоже во многом обязаны Роману Ильичу. С его помощью был поставлен любопытный эксперимент. Ранее на ТВ принято было считать, что окупаются лишь импортные многосерийные ленты, а отечественные не способны набрать необходимый рейтинг даже в прайм-тайм. В апреле 1999 года в ночном эфире РТР зрителям внезапно показали коротенький черно-белый ролик: человек, поразительно похожий на тогдашнего генерального прокурора Юрия Скуратова, в бане, едва прикрытый белой простыней, бормотал по-русски что-то неразборчиво-пьяное. Этот незамысловатый фильм в неурочный час показывали трижды — и все три раза рейтинг был запредельный, хотя по другим каналам шло куда более фривольное (и притом цветное!) бразильское и мексиканское «мыло». Пример этот доказал, что настало время для отечественных лент: тогда-то и были запущены «Улицы разбитых фонарей», «Каменская», «День рождения буржуя», «Агент национальной безопасности» и еще полдюжины популярных ныне сериалов. Юрий Скуратов, предупрежденный Арбитманом заранее, наигранно возмущался, что его подставили и что на экране — не он. В итоге выяснилось, что это и вправду был не он, а хорошо загримированный актер Андрей Мягков. Причем сам ролик оказался фрагментом из будущего фильма «Ирония судьбы-2», исчезнувшим с «Мосфильма» и невесть каким образом попавшим на ТВ.

Министр ОП проявил свои таланты, разумеется, не только на культурных фронтах. Не раз ему приходилось помогать политикам выпутываться из малоприятных ситуаций. Летом 1998 года наблюдатели, например, обратили внимание на то, что президент России и мэр Москвы заметно охладели друг к другу: Ельцин публично обвинял Юрия Лужкова в скаредности, Лужков Ельцина — в черной неблагодарности. День ото дня взаимные попреки становились все сильнее. От противостояния соратников могли выиграть только коммунисты, и Роман Ильич счел нужным прояснить истоки ссоры двух «политических тяжеловесов». Как выяснилось, Лужков, сосед Ельцина по дачному поселку Барвиха, исправно посылая в подарок президенту мед со своей пасеки и молоко от своих коров, с некоторых пор не удостаивался соседского «спасибо». В свою очередь Ельцин, вдруг переставший — без объяснения причин — получать подарки от мэра, затаил обиду. Амбиции двух лидеров схлестнулись, в зоне интерференции опасно заискрило. Арбитман съездил в Барвиху, провел экспресс-расследование и доложил о результатах. Вмешательства спецслужб не потребовалось. Арбитман нашел и приструнил двух десятилетних пацанов, которые повадились растаскивать мэрские гостинцы по дороге. Инцидент был исчерпан. Лужков и Ельцин облобызались и помирились…