– Ну давай, Селин, говори, мне еще нужно кое-куда сходить.
– Например, вернуться в таверну?
– Может быть.
– Ты и так провел там довольно много времени.
Он удивленно вскинул одну бровь:
– Черт, ну ты и брюзга. Что ты собиралась сказать?..
– Тебе это не понравится.
– Это уж мне решать.
Она уходит от него. Тем лучше! По крайней мере, ее не будет рядом и она перестанет его мучить. Он отправится прямиком в ближайший публичный дом и потребует самую дорогую проститутку. С огромной грудью и предпочтительно длинноногую блондинку. Не важно, как она будет выглядеть, лишь бы не была хрупкой черноволосой колдуньей с аметистовыми глазами, обладающей способностью являться ему во сне.
– Ну давай же, Селин, выкладывай!
Он готов был сказать, что знает, о чем пойдет речь, но, если она хочет уйти, ей придется пройти через муки того, как сказать ему об этом. Она, очевидно, чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, ее опять тошнит, хотя теперь они были на твердой земле. Он заметил, как она дважды закрыла и открыла глаза, потерла ладонью о ладонь, напомнив ему этим жестом Эдварда, и глубоко вздохнула.
– Ты разорен, – выпалила она. – То есть, плантация разорена.
10
– О чем это ты говоришь? – На его лице мгновенно появилась привычная маска, под которой он скрывал свои истинные чувства.
Селин встала и принялась расхаживать по крохотной комнатке.
– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел один господин и представился. Он поинтересовался, не нужна ли мне помощь, но я ответила, что нет, я жду мужа.
– Селин, ради Бога, остановись. У меня голова идет кругом от твоего хождения.
Она продолжала метаться по комнате.
– Это от рома у тебя голова идет кругом, Корд! Так вот, этому человеку знакомо твое имя и он очень удивился, что ты намерен обосноваться в Данстан-плейс. Именно тогда-то он и сказал мне…
Селин замолчала так надолго, что Корд рассвирепел:
– Давай, заканчивай.
Ее глаза светились жалостью.
– Он сообщил, что поместье полностью разорено. Сказал, что управляющий уехал много лет назад, а рабы разбежались.
Девушка посмотрела на свои сжатые руки и перевела на Корда нерешительный взгляд, ожидая, что он скажет.
– Он оказался кладезем информации, как я посмотрю. – Руки молодого человека сжались в кулаки, но больше он ничем не позволил себе выдать охвативших его чувств.
– Я думала… – Селин остановилась.
– Звучит весьма устрашающе, – пробормотал он.
– Я думаю, может, он преувеличивает.
– И кто же этот источник плохих новостей?
– Его зовут Коллин Рэй. Его брат – местный мировой судья или что-то в этом роде. По виду весьма самовлюбленный тип.
Селин стояла так близко, что он видел едва заметные веснушки, высыпавшие на ее переносице за час пребывания под ярким солнцем. Корд заставил себя внимательно рассмотреть каждую, словно изучая. Это позволило ему сдержаться и не дать волю гневу.
– Скажи что-нибудь, – попросила она. Он подошел к столу, на который поставил бутылку рома, сорвал пробку и посмотрел внутрь, на темно-коричневую жидкость.
– Говорить-то особенно не о чем, Селин, разве не так?
Он сделал большой глоток прямо из горлышка и с удовольствием ощутил, как ром обжигает горло. Еще немного, и выпивка облегчит боль.
– Ты мог бы найти еще кого-нибудь, кто знает, что происходило в Дантан-плейс последние восемнадцать лет. – Селин протянула руку и остановила на полпути бутылку, которую он снова подносил к губам. – Ты мог бы сделать куда больше, чем просто так вливать выпивку в глотку.
– Но ром – самое быстродействующее средство.
– Да уж, куда проще, чем дать волю настоящим чувствам или принять решение: будешь ты или нет ставить свою плантацию на ноги. – Она помолчала, не сводя с него глаз. – Я знаю, для тебя это удар.
Он шарахнул почти пустой бутылкой по столу, и тот закачался на хлипких ножках от сильного удара.
– Ничего подобного. Дед предупреждал меня, что я, может быть, возвращаюсь к тому, чего уже нет.
– Но ты по-прежнему получаешь ренту с денег матери…
– Ты откуда знаешь? – Заметив жалость в ее глазах, он отступил на шаг назад.
– Я… Фостер и Эдвард рассказали мне, когда я сообщила им о том, что услышала от Коллина Рэя.
Корд запустил пальцы в пышную шевелюру и посмотрел на дверь.
– Значит, вы тут в мое отсутствие проводили совещание? Смешно, наверное, было: три кудахчущих квочки на насесте!
– Они искренне о тебе заботятся.
– Мне ничья забота не нужна. Я не хочу, чтобы обо мне заботились.
– Тебе необходимо, чтобы кто-то о тебе заботился, больше, чем кому бы то ни было из моих знакомых.
– Не вмешивайся в мою жизнь, Селин! Ну какое она имеет право указывать ему, что он чувствует или в чем нуждается?!
– Конечно! Ты бы очень этого хотел, правда? Тебе тогда можно было бы топать ножками, метать злобные взгляды и прятаться от всего мира! Я знаю, ты любишь этот остров, знаю, ты любишь Данстан-плейс…
– Откуда такая уверенность, мисс Всезнайка?
– Из твоего рассказа в ту ночь, когда был шторм.
Ему следует уйти. На сей раз уйти придется ему.
– Тебе лучше забыть все, что было той ночью, Селин.
– А ты забыл?
Ее вопрос удивил его.
– Конечно, – солгал он. – Да не о чем и помнить было.
Кажется, он нанес ей сокрушительный удар. Корд направился к двери. Ему необходимо было бежать из этой комнаты, от горького выражения ее глаз. Весь Бэйтаун ликует и веселится. Он найдет способ выбросить из головы мысли о Данстан-плейс. В городе не было недостатка в роме и шлюхах, с которыми он может развлечься. Через час ему будет наплевать на состояние плантации. Ему будет наплевать даже на то, что его ворчливая, беспокойная женушка только что смотрела на него подозрительно затуманившимися глазами, стараясь сдержать блестящие слезинки.
Словно о чем-то вспомнив, он замер в дверном проеме и оглянулся:
– Для тебя это прекрасная возможность уйти, Селин. Поскольку мы еще не трахались, брак можно объявить недействительным.
Она стояла, не говоря ни слова, и смотрела на него, понимая, что он нарочно постарался сейчас шокировать ее.
– Это значит – нет?
Она не ответила, просто смотрела на него в надежде на что-то, чего он не мог ей дать, ожидая, что он смягчится, скажет, что не хотел обидеть грубым словом, попросит прощения. Она ждала от него того, на что он был не способен, и Корд почувствовал себя бессердечным негодяем.
– Это для тебя, – только и сказал он, указав на сверток на кровати. Потом отвернулся, лишь бы не видеть ее внимательных глаз, и ушел, оставив ее в полном одиночестве.
Селин не пошевелилась, пока он не пересек холл на первом этаже и не смолкли его шаги. Из-за тошнотворного запаха чеснока и жира, доносящегося из столовой, в комнате было почти невозможно дышать. Корд попытался рассердить и шокировать ее, постарался предложить ей легкий путь к отступлению, но Кордеро Моро не знал, из чего сделана его молодая жена. Немного вульгарности ее не испугает!
Она медленно подошла к кровати, взяла в руки коричневый сверток и потянула за веревочку. Бумага с шумом развернулась, и Селин обнаружила белоснежную, всю в кружевах ночную рубашку из батиста. Очень похожую на ту, что Корд недавно разорвал. Подол украшали пышные оборки, но, учитывая жаркий климат острова, рубашка была скроена на манер нижнего белья: без рукавов, лиф застегивался на ряд мелких перламутровых пуговок. Она приложила рубашку к себе и обнаружила, что, в отличие от предыдущей, эта сорочка точно подходила ей по размеру. У Селин потеплело на душе: значит, не все это утро он провел в таверне.
Мужчина, который так старался убедить всех, что он никогда не испытывает никаких чувств, потратил время на то, чтобы купить ей новую ночную рубашку, причем такую, которая не только пришлась ей впору, но была лучшего качества, чем та, что он порвал.