Дервла — вот кто оказался для нее неожиданностью.

— Я голосую против Дэвида и Лейлы, — заявила она мучительно искренне и при этом казалась задумчивой и бесподобно привлекательной. — Лейла милейшее существо: добрая, симпатичная, с тонкой душой. Но мне кажется, что ее достоинства ярче расцветут вне стен этого дома.

Перевод для всех, в том числе и для Лейлы, звучал однозначно: «От нее сплошной геморрой».

Следующим шел Гарри.

— Лейла — аппетитная пташка, — заявил он. — По-моему, она не вредная. Но уж слишком воображает, понимаете, что я имею в виду? Задирает нос.

Лейла отважно улыбнулась, словно бы говоря: «Люди часто принимают мою духовность за важничанье». А потом появилась Келли.

— Это очень, очень трудно, — сказала она. — Но в итоге приходится кого-нибудь выбрать. Я выбираю Лейлу, потому что она считает, что как бы выше меня. Может, так оно и есть, но все равно обидно.

Хлоя наклонилась вперед и, утешая, пожала руку Лейле, одновременно продемонстрировав камерам соблазнительную грудь.

— Ты как?

— В порядке.

— Тогда держись!

Лейла откликнулась на призыв и вскинула голову.

— Они все: и Дэвид, и Газза, и Дервла, и Келли — потрясающие ребята. Беда в том, что требуется кого-то назвать. Людей часто вводит в заблуждение моя сила и одухотворенность. Но ничего, я их люблю — они моя команда.

— Потрясающе! Класс! — Хлоя неожиданно поднялась и пошла в толпу. А Лейла осталась сидеть одна.

— Итак, один «арестант» выбыл! — закричала ведущая. — Еще восемь — и мы узнаем победителя! Кто следующий: Вонючка? Девчонка с силиконовыми грудями? Дэвид, надоевший всем своей игрой на гитаре? Джаз с обалденной фигурой, как у топ-модели? Газза, который вещает от имени футбольного Альбиона? Сердитая Сэл? Нудный Хэмиш? Лысая леди? Или Дервла, наша ох-какая-чувствительная ирландочка? А вы — палачи! Вы можете уничтожить их мечты! Потому что решать вам! Телефонная линия откроется на следующий день после очередного голосования. Звоните! Всем пока!

День тридцать четвертый

10.20 вечера

Трое полицейских наблюдали, как Лейлу заслонила толпа и она моментально канула в неизвестность.

— Надо обязательно с ней поговорить, — подытожил Колридж. — Она долго копила раздражение. Необходимо выяснить об этом побольше.

— Кроме того, она их знает гораздо лучше, чем мы, — подхватил Хупер. — И не исключено, что у нее есть своя версия.

— Версии есть у всех, — горько заметил инспектор. — Кроме нас.

На экране снова возникли оставшиеся в доме «арестанты», которые никак не могли прийти в себя.

— Ну что, охотники и убийцы, — осклабился щербатой улыбкой Воггл, — люди-то встали на сторону жизни и ополчились на смерть, предпочли тьме свет и добро. Сдается мне, что грядет революция.

Дэвид поднялся на ноги.

— В этом я с тобой согласен. И собираюсь поговорить с «Любопытным Томом».

День четырнадцатый

10.45 вечера

— Черт возьми, я с тобой! — закричала Мун и вместе с Дэвидом ворвалась в исповедальню.

Дэвид дал ясно понять, что пришел к тому же убеждению, что и Лейла, когда ее прорвало в объектив.

— «Любопытный Том», ты нас предал! — объявил он. — Ты знаешь, мы терпели Воггла, сколько могли. И вот теперь увидели плакаты и услышали крики в его защиту. Ты нас выставил натуральным дерьмом!

— Никто вас не предавал, — ответил «Любопытный Том» словами Джеральдины, которая лихорадочно писала ответы и передавала «голосу» — нежной и мягкой женщине по имени Сэм, чьи приятные, успокаивающие интонации были знакомы телезрителям по рекламным роликам жидких моющих средств. — Зрители увидели в Воггле нечто такое, что показалось им привлекательным.

— Они нашли его привлекательным, потому что вы его таким показали! — вспылил Дэвид. — Я профессионал и знаю все ваши трюки. Я сыт по горло! Не хочу, чтобы из меня делали дурака! Я ухожу! Закажите мне такси!

— Я тоже! — подхватила Мун. — И остальные с нами! А в вашей чумной яме пусть сидит один Воггл. Ежу понятно, что вы пудрите людям мозги!

День тридцать четвертый

10.25 вечера

Хупер остановил пленку.

— Очень примечательно, сэр. Ничего из этого не попало в эфир. Я понятия не имел, что ребята просекли заморочки Тюремщицы.

— Просекли? Заморочки?

— Я хотел сказать...

— Мне понятно, что вы хотели сказать, сержант. Я не слабоумный. Но неужели вы не понимаете, насколько это отвратительно звучит?

— Нет, сэр, честное слово, не понимаю. Прикажете сдать сержантское удостоверение за некорректные выражения в ходе расследования?

День четырнадцатый

10.46 вечера

— Уйти сейчас очень глупо. Вы потеряете шанс выиграть полмиллиона фунтов. — Озвучивая «Любопытного Тома», Сэм вложила в каждое слово всю свою способность увещевать.

— Мне все равно, — буркнул Дэвид. — Я же сказал, что раскусил ваши штучки. Вы сделали из нас марионеток заглавного комика Воггла. Лично я здесь для того, чтобы получить возможность продемонстрировать миру, кто я такой. А вы превратили программу в ублюдочное шоу, в экзамен на выживание. Я выхожу из игры.

— И я на хрен тоже! — присоединилась Мун.

Снова наступила пауза — «Любопытный Том» обдумывал ответ.

— Дайте нам два дня, — раздался наконец воркующе мягкий голос. — Воггл уйдет.

— Два дня! — взвился Дэвид. — Хватит морочить голову! Следующее голосование только через неделю!

— Дайте нам два дня, — повторил «Любопытный Том».

День тридцать четвертый

10.30 вечера

— Потрясающе! — воскликнула Триша. — Джеральдина Хеннесси наверняка все знала про Воггла с самого начала и хранила эти сведения про запас.

— Мерзкая баба! — согласился Хупер. — Она заявила, что получила вырезки из анонимного источника.

— Будьте любезны, — прервал их инспектор, — объясните, о чем вы говорите. И извольте прекратить называть свидетельниц мерзкими бабами.

— Видите ли, сэр, ничего из этого не попало в эфир. Нам удалось это увидеть благодаря тому, что конфискованы пленки.

— Удивительно, что их не стерли, — поддакнул Хупер.

— Фогарти постарался. Он ненавидит Джеральдину.

— О чем вы говорите? — Колридж начал выходить из себя.

— Сэр, вы, должно быть, единственный в стране человек, кто об этом не слышал. Воггла разыскивала полиция. Но это выяснилось только на пятнадцатый день. Теперь очевидно, что Джеральдина все знала с самого начала и поэтому могла пообещать убрать его из дома.

День пятнадцатый

9.00 вечера

— Не могу поверить, что тут раздули столько шума из-за Воггла, — заявила Лейла на пресс-конференции наутро после ее выселения. Всю ночь она просматривала пленки и читала вырезки из газет, которые собрали для нее родные. Занятие оказалось не из приятных. Лейла обнаружила, что ее выставили заносчивой, самовлюбленной пустышкой. Впечатление сложилось во время первой же недели. Потому что всю вторую неделю на экране царил исключительно Воггл.

— Почему Воггл? — протестовала Лейла. — В доме находились девять других людей — интересные, сильные, красивые, очень духовные личности. Мне выпало говорить за всех. Мы вместе жили — общались, любили, обнимались, иногда ссорились и воодушевляли друг друга. А Воггл — грязный, упертый тип, разносил заразу и больше ничего.

Но зрители судили иначе. Особенно в то утро. Потому что Джеральдина резко включила задний ход своей политике с Вогглом.

Примерно в середине пресс-конференции с Лейлой грянула сенсационная новость. Она пролетела по комнате, и Лейла увидела, как интерес к ее персоне и ко всему, что она могла сказать, быстро покатился вниз, к нулевой отметке.

Джеральдине приходилось действовать. И действовать быстро. Воггл стал колоссальным успехом, но в любой миг грозил превратиться в такой же грандиозный провал. Если остальные покинут дом, «Любопытный Том» останется ни с чем и в течение семи оговоренных контрактом недель не сможет давать в эфир ежевечерний материал. Вот тут-то Джеральдина и послала в полицию старые вырезки с фотографией избивавшего девочку Воггла.