В итоге после сражения у реки Ингого буры, имеющие свободный доступ на территорию Оранжевой республики, поняли, что у нас нет сил, способных помешать им; поэтому, минуя Ньюкасл, они вступили на территорию республики, после чего, доведя численность своей армии с полутора тысяч до двух, вторглись в Наталь с целью уничтожить подкрепления, находящиеся в пути, под командованием генерала Вуда. Это произошло 11 февраля, и уже с того дня по 18 февраля северные провинции Наталя находились в руках неприятеля, они хозяйничали там, не стесняясь: обрывали телеграфные провода, грабили фургоны, уводили лошадей и скот и всячески издевались над подданными ее королевского величества в Натале. Это было очень тревожное время для тех, кто, зная, на что способны буры, должен был защитить женщин и детей, а также для тех, кто не был вполне уверен в том, что со дня на день не лишится крыши над головой.

Каждую ночь мы обязаны были выставлять кафрский дозор, который мог бы своевременно предупредить нас о появлении грабителей, и спать, положив рядом заряженное ружье, а иногда, если дела были совсем плохи, и в одежде, имея стоящих наготове в конюшне оседланных лошадей. И наши опасения были небезосновательны, поскольку однажды нам стало известно, что бурский дозор в количестве пятисот человек расположился лагерем по соседству, в местечке, принадлежащем, между прочим, голландцу, и там забрал весь скот, который принадлежал англичанину. Кроме того, они совершали нападения на обозы, уничтожали имущество, сжигали фургоны. Было много и ложных тревог, которые, к своему несчастью, нам тоже пришлось пережить. Однажды поздно вечером я сидел в своей гостиной и читал. Было около одиннадцати часов. Ночь была теплая, и дверь на веранду оставалась чуть приоткрытой. Вдруг я услышал чей-то приглушенный голос, назвавший меня по имени и поинтересовавшийся, нет ли здесь буров. Взглянув на дверь, я увидел, как за углом мелькнуло дуло револьвера. С чувством тревоги я подошел к двери и когда открыл ее, то совершенно отчетливо смог различить фигуры вооруженных людей, крадущихся вдоль веранды в сад. Ими оказались полицейские верховые, которым сообщили о появлении здесь большого количества буров, захвативших усадьбу, и которые прибыли, чтобы проверить это. Узнав от них, что буры действительно находятся где-то рядом, мы провели всю ночь беспокойно.

Каждый день мы ожидали, что вот-вот получим известие о нападении на наш отряд, находившийся на марше, и опасались, что может произойти самое худшее. Наконец пришло сообщение о том, что отряды подкрепления прибывают на рассвете, двигаясь необычным маршрутом через Ингагаан, где преобладает гористый рельеф, а чуть ниже, по дороге, проходящей мимо моей усадьбы, милях в трех от Ньюкасла, где местность не такая гористая. Нам также стало известно о намерении буров осуществить нападение как раз в этом месте с последующим отходом через мою усадьбу в горы. Не долго думая, мы решили, что пора уходить, и взяв с собой несколько ценных вещей, добрались до города, оставив дом со всем имуществом на милость провидения. В Ньюкасле нападения ждали каждый день; буры могли появиться здесь, если не ради чего-то другого, так с целью захвата магазинов и торговых лавок.

Оборонительные сооружения города находились, увы, в плачевном состоянии, не было должного надзора и эффективной организации. У военных хватало своих забот, поэтому их не беспокоила безопасность города; а отряды конной полиции – вооруженные силы, находившиеся на дотации колонии, – были выведены из небольших фортов, расположенных вокруг Ньюкасла, поскольку они понадобились генералу для каких-то других целей, а от него пришло распоряжение защищать город собственными силами.

Были, конечно, и вполне дееспособные мужчины, желающие сражаться, но они представляли собой плохо управляемую, неорганизованную толпу. В конце концов получилось так, что опасность уже миновала, а оборонные работы так и не были завершены.

Кроме того, значительная часть населения выступила зато, чтобы сдать город бурам, так как считала, что оказание сопротивления может впоследствии повредить их торговле. Безусловно, чувство патриотизма у них было развито сильно, но боязнь за свой кошелек, пожалуй, сильнее. Я убежден, что взятие Ньюкасла не составило бы большого труда для буров, и скажу откровенно, после того, что я увидел своими глазами, у меня не возникло ощущения спокойствия и уверенности за безопасность колонии, которая в вопросах обороны вынуждена полагаться на силы собственных граждан. Я считаю, что добровольческие формирования в колонии ничуть не отличаются от подобных формирований в любой другой стране; а вот от неорганизованной и непредсказуемой в своих действиях местной толпы, руководимой эмоциями и страстями, ровно столько же пользы, сколько от любой другой, неважно в какой стране мира, с одной лишь разницей, что местная толпа более неуправляема.

По неизвестной причине бурские военачальники решили не ввязываться в бой с отрядами подкрепления, а быстро и тихо, как и наступали, отвели свои войска к перевалу Лейнгс Нэк, и вот 17 февраля отряды вошли в город, к огромной радости его жителей, которые за судьбу солдат беспокоились, как за свою собственную. Лично я ни разу в жизни не был так счастлив, как в тот момент, когда увидел армию ее величества, а по возвращении домой нас ждала еще одна радость – все наше имущество осталось целым и невредимым. После этих событий наступило некоторое затишье.

21 февраля мы узнали о том, что к лагерю у перевала Лейнгс Нэк перебрасываются свежие силы в составе двух полков и что генерал Вуд получил от сэра Дж. Колли приказ прибыть с подкреплением. Эта новость вызвала большое удивление, поскольку никто не понимал, зачем в данный момент, когда дорога совершенно свободна и вряд ли будет снова заблокирована, посылать генерала выполнять задачу, с которой, по всей вероятности, легко могли бы справиться офицеры, командующие полками, при поддержке конного отряда сопровождения. Мы понимали, тем не менее, что оба генерала договорились не предпринимать никаких наступательных действий до возвращения Вуда.

Не считая отдельных мелких эпизодов, обстановка в целом оставалась спокойной, и ничего не предвещало беды, а в воскресенье 27 февраля после завтрака, когда я сидел на веранде и отдыхал, мне показалось, что где-то вдали прозвучали залпы артиллерийских орудий. Остальные присутствующие не согласились со мной, считая, что это были дальние раскаты грома, но поскольку я настаивал на своем, мы решили съездить в город и выяснить все на месте. А город полнился разными слухами, из которых нам удалось понять, что произошла новая катастрофа; а из лагеря Маунт-Проспект непрерывным потоком шли телеграммы. Мы направились в лагерь в надежде узнать подробности, но тоже безрезультатно. В то утро предполагалось перебросить большое количество войск, выступивших из Ньюкасла, в Маунт-Проспект, но когда стало ясно, что что-то произошло, их остановили и повернули назад. Постепенно нам удалось узнать правду. Поначалу наши солдаты храбро отражали все атаки противника, который пытался штурмом взять гору; боеприпасы были на исходе, тогда они стали драться штыками, а вместо снарядов использовали камни и консервные банки. Жаль, что последующая информация оказалось менее утешительной.

Случилось так, что вечером 26 февраля после ужина сэр Дж. Колли неожиданно отдал распоряжение трем полкам, 58-му, 60-му, 92-му, и морской бригаде в составе подразделений из шестисот с лишним человек быть готовыми к выступлению, до позднего вечера не посвящая никого в свои планы; затем без лишнего шума он привел их к Маюбе, огромной горе с плоской вершиной, господствующей над позицией буров и находящейся справа от перевала Лейнгс Нэк. Солдаты добрались до вершины горы около трех часов утра, преодолев трудный подъем, и разместились на боевых позициях согласно военной науке, в разных точках плато. Пока было темно, они могли сверху с высоты двух тысяч ярдов по мерцанию сторожевых костров определить местонахождение позиции буров, а когда наступил рассвет, перед их глазами открылась карта местности и можно было детально разглядеть оборонительные сооружения противника.