«Сподобился перед кончиной видеть Господа».
И еще одна могила, с подновленной записью: «Схимонах Григорий (+ 1371 г.). Шведский король Магнус II».
На потолке кладбищенского храма, что на другом монастырском кладбище, игуменском, – глаз. Ася решила, что это – женский глаз. Странно. А я думал, нет.
Нельзя, невозможно жить в России, и не быть верующим человеком. Иначе – тяжко, грязно, убого, надрывно, неясны цели, непонятна мотивация жизни.
Есть ли у русских мечта? Есть.
Простая русская душа мечтает только об одном – жить праведно. За этим и едут в монастырь. Каяться. Каяться и просить сил.
Русский грешен, как и любой иной человек в мире, но русскому человеку свойственно – в отличие от многих в мире – сомневаться в своей жизни и потому каяться.
Русский не живет праведно, но русский хочет праведности и вечно кается за свою неправедность.
А раскаявшись, просит новых сил в преодолении будущих искушений и соблазнов.
Мечта русских еще и в семейственности. В общности. В единении.
Потому и был 1937 год, потому и было народное одобрение – «культа личности». В этом одобрении народ был един – и это-то и было главным: чувство плеча, да, и в гадком и в низком, но чувство плеча.
Чувство плеча у русского оказывается важнее цели, ради которой русские встают плечо к плечу, – ради молитвы, ради победы, или ради уничтожения сограждан.
Да, и не в мечте, собственно, дело.
Нам не удержать страну! А зачем ее удерживать?
Россия, как и любая иная страна, для Церкви – это не более чем инструмент служения Богу, служения православию, да и любой иной религии.
Поэтому, когда в России, в храме молятся о России со словами, – «Богохранимой стране нашей», то молятся об инструменте, который должен быть четко и совершенно настроен, который позволяет охранить место, где торжествует православие.
«Русь – храни веру православную». – Это не просто фраза, и не эмоция, это – предостережение, и даже больше – это практическое руководство. Ибо без православия нет Руси, нет государства, нет общности, нет нации, нет народа.
Ибо без веры – нет инструмента, а кому нужен не настроенный инструмент.
Я понимаю чувство раздражения против монахов, точнее, против православия. Это чувство раздражения знакомо абсолютному большинству людей. Природа раздражения, даже ненависти, проста – раздражает все, что непонятно, что не вмещается ни в какие принятые и привычные каноны/устои.
Рвение невероятное у монахов. Точность и ясность движений удивительна и почти нечеловечна. Устремленность движений и сила мысли ни с чем не сравнимы.
Твердость и определенность движений правой руки монаха с крестом ни с чем не сравнима и неподражаема. Понимаешь и осознаешь нечеловеческую твердость и определенность монашеской души, что стоит за монашеской рукой, когда подходишь к монаху, чтобы к кресту приложиться, – невероятное движение! И больше понимаешь – твердость и определенность Духа Святого, что стоит за монашеской душой.
Уже одно это движение открывает/обнаруживает мою мягкотелость, нерешительность, несобранность и вялость, беспечность и сырость.
Понял. У меня еще нет силы. У меня есть лишь жажда силы. Господи! Напои меня силой. Утоли мою жажду силы.
Вечер последнего дня перед отъездом.
Несколько последних часов мы провели на Никольском острове. И это состояние близкое к райскому. Когда все ясно, все зримо и доступно, всего достаточно и довольно, все есть, и за все спасибо, и за покой в душе и теле, и духе и уме, в прошлом, настоящем и будущем.
И это состояние почти невозможно вспомнить, ибо в него почти невозможно поверить за пределами Валаама, за пределами монастыря, за пределами монашеской молитвы, за пределами охранной небесной грамоты.
Во всем потрясающая защищенность. Охранная грамота – это молитва монашеская.
Во всем ненавязчивая сила Валаама.
На берегу Ася несколько часов самозабвенно возилась с камушками, жучками и другой видимой валаамской насекомой живностью.
Аня долго спала.
На камнях Никольского скита, у самой кромки воды, под шум волн ладожских.
Божественная истома и лень разлились над островом – и заполняют тебя.
Закат. На небе буйство пастельного, приглушенного цвета, серый, почти безликий цвет сменяется нежной голубизной, закат алеет. И вот стоп.
Вечер. Небесные горы. Силы, неведомые миру дольнему, схлестнулись на закате дня, вновь ночь одолевает, день лишь в куске солнечной дороги на воде и огненно-красном круге. Секунда. И почти забвение.
Но день еще грядет.
Развернувшись по большой дуге «Святитель Николай» пошел налево к большой земле.
Валаам остался позади, тонкой кромкой земли между водой и небом, больше небом, а не водой.
Остров Валаам от земли на размах бича. Всего на один хороший замах, чтобы достать. Но не достает. Эта ступень уже не принадлежит человеку и его миру. Эта ступень – это уже верная божья дорога, это – уже верный шаг на божьей дороге.
Земля на размах божьего бича от Валаама. И тут уж достает.
По дороге домой сами собой написались вопросы, которые я бы хотел задать настоятелям и старцам православных храмов, богословам, священникам, руководителям епархий Русской православной церкви, и всем, кто считает себя важнейшей и именитой частью небесной Церкви на земле:
1. Как жить в миру и быть христианином?
2. Как соотносится православие и власть (карьера, деньги)?
3. Как соотносится православие и семья?
4. Как соотносится православие и светское образование?
5. Как соотносится православие и земная любовь к женщине?
6. Как соотносится православие и государственность?
7. Какова мера и роль, и значение церковных обрядов в жизни светского человека?
8. Как определить грань спасения в мирской жизни?
9. Как соотносится жизнь монашеская и мирская?
10. Как соотносится жизнь священника и мирянина?
11. Надо ли завидовать монаху?
12. Как надо относиться к монаху?
13. Как надо относиться к монастырям?
14. Может ли мирянин достичь тех же вершин в духовной жизни, что и монах?
15. Может ли мирянин достичь тех же вершин в духовной жизни, что и священник?
16. Можно ли без Церкви спастись?
17. Можно ли вне Церкви спастись?
18. Какой вам видится православная Церковь в 21 веке?
19. Что будет с православной Церковью, если не станет России?
20. Ваши пророчества насчет будущего России?
21. Что станется с Россией, если не станет православной Церкви?
Конечно, ответить на эти вопросы может каждый, кому это будет важно. И воспользоваться ими, то есть вопросами-ответами, так, как это будет ему угодно.
2000 г.