Для тех, кто неспособен понять всю важность такой психо-спиритуальной силы в человеке, которую «Tribune» столь невежественно и глупо называет «гипнотизмом», все, что мы можем сказать, будет бесполезно. Мы попросту отказываемся отвечать им. Но другим, кто поймет нас, мы скажем: да; это волшебство, очаровывание, психология, назовите как захотите, но это не «гипнотизм». Последний является неким помрачением ума, создаваемым некоторыми людьми, действующими на других людей посредством прикосновения, или путем пристального вглядывания человека в сильно освещенное пятно, или неких других манипуляций; но что это по сравнению с коллективным и одновременным очаровыванием сотен людей одним мимолетным взглядом «фокусника» (Vide supra [см. выше]), даже если этот взгляд «охватывает каждого человека» «от головы до пят». Никакой теософ, который что-либо знает об оккультизме, никогда не объяснял такие феномены никаким другим образом, кроме как магическими чарами и очаровыванием; и приписывать им что-либо еще равнозначно тому, как если бы учить сверхъестественному и чудесному, – то есть тому, что невозможно в природе. В одной только Англии есть множество теософов, которые в любой день могли бы засвидетельствовать, что их за многие годы до сегодняшнего дня учили тому, что такие физические феномены в Индии являются результатом очаровывания и психологических сил тех, кто их совершает. И все же никто в Теософском обществе никогда не заявлял об открытии им и об объяснении тайны мангового дерева, так как это учение известно уже в течение многих веков, и ныне ему обучают всех, кто хочет знать.

Тем не менее, как было сказано в начале, мы отдаем долг благодарности м-ру Эллмору и его другу за их удачную идею использовать фотографический тест для исследования такого трюка, так как никакие чары (или, как говорит, по утверждению репортера, Эллмор, «гипнотизм») не могут воздействовать на фотокамеру. Кроме того, кажется, что и оба молодых путешественника, и репортер «Tribune» поработали именно для Теософского общества. Поистине, можно с уверенностью предсказать, что никто, включая и Общество психических исследований, не уделит больше внимания «открытию» м-ра Эллмора, – поскольку последнее, невзирая на ошибочное именование гипнотизмом, является только фактом и истиной. Таким образом, лишь одно Теософское общество будет благодарно за еще одно подтверждение его учений при помощи независимого и неопровержимого доказательства.[160]

Вспышка общих чувств

Сейчас в царстве человеческой Души имеет место великое психическое и духовное изменение, что весьма заметно. Оно начиналось в самом начале ныне медленно завершающейся последней четверти нашего столетия и закончится, как утверждает мистическое пророчество, либо благоденствием, либо бедою цивилизованного человечества вместе с настоящим циклом, который завершится в 1897 году. Однако эта великая перемена не оказала влияния на торжественное безмолвие, да и восприняли ее лишь немногие. Напротив, она самоутверждается среди делового шума, хвастливых языков, расхождения в публичных взглядах, по сравнению с чем непрерывный, постоянно усиливающийся грохот самых шумных политических агитаций кажется тихим шелестом молодой листвы теплым весенним днем.

Воистину, осторожно спрятавшийся в человеке Дух долго скрывался от постороннего взгляда и был временно изгнан с арены современных знаний, но наконец и он пробудился. И сейчас он самоутверждается и снова громко требует своих пока еще не признанных, но всегда законных прав. Он отказывается долее быть попранным жестокой ногой материализма, выставляться на благо церквей и становиться бездонным источником доходов для тех, кто самоучредил себя его хранителями. Первый не признаёт, что Божественное Присутствие имеет право на существование; последние подчеркивают и доказывают его существование через своих помощников – церковных старост и хранителей, вооруженных мешками с деньгами и ящичками для сбора подати. Но дух в человеке – этот прямой, хотя теперь и сломленный луч и эманация Вселенского Духа – наконец пробудился. До сего времени, когда его так часто оскорбляли, преследовали и унижали из-за невежества, тщеславия и алчности, когда его так часто называли безумной гордостью, «живущей в слепом скитальце, подобно шуту, над которым смеется целая толпа шутов» в царстве Обмана, он оставался неуслышанным и незамеченным. Сегодня же дух в человеке возвратился, как король Лир, из кажущегося умопомешательства к своему разуму; и, повысив голос, теперь он обращается в повелительных тонах к тем людям, кто раньше почтительно вслушивался в тишину несчетного количества веков, пока не оглох от шума и грохота цивилизации и культуры и больше не смог ничего услышать…

Оглянитесь вокруг и осмотритесь! Подумайте о том, что вы видите и слышите, и сделайте из этого ваши выводы! Век грубого материализма, духовного безумия и слепоты, это все быстро уходит. Смертельная борьба между мистицизмом и материализмом теперь не за горами, но уже начинает разыгрываться. И та сторона, что победит в тот день, в свой самый высший час станет хозяином положения и будущего, т. е. станет диктатором и единственным правителем миллионов людей, уже родившихся и которым предстоит родиться до самого конца XX столетия. Если можно доверять признакам времени, то победителями в этой схватке выйдут не анималисты. Это гарантировало нам множество смелых и плодовитых авторов и писателей, которые появились за последнее время, чтобы защитить права духа царствовать над материей. Многие достойные, возвышенные души теперь восстают сами, выступая барьером, глухой стеной против течения мутных вод материализма. И встретив этот до сих пор преобладающий поток, который все еще упорно несет в неведомые бездны фрагменты обломков низвергнутого трона сброшенного вниз человеческого духа, они сопротивляются: «Пока враги наступают, но они не пройдут дальше!»

Среди всего этого внешнего разногласия, разлада социальной гармонии, среди неразберихи, слабости и трусливых колебаний масс, связанных с тесными и рутинными системами, особенностей и лицемерия; среди запоздалой из-за мертвого спокойствия общественной мысли, которая была изгнана из всей литературы, касающейся души и духа и их божественной работы, на протяжении всей середины нашего века – мы слышим все усиливающийся звук. Похожий на ясную, отчетливую, становящуюся все более близкой ноту обещания, этот голос великой человеческой Души провозглашает, и уже больше не робким тоном, о подъеме и почти о воскрешении человеческого духа в массах. Теперь он пробудился в передовых представителях мысли и знаний; он говорит как о низшем, так и о самом высшем и побуждает всех к действию. Заново обновленная, обретшая жизнь Душа в человеке смело освобождается от темных оков, которые до сих пор сковывали их животную жизнь и материю. Полюбуйтесь, изрекает поэт, как поднимаются во всю ширь белые флаги, взмывающие над целыми областями истинной жизни и света; откуда, молчаливые и богоподобные, с неподдельной жалостью созерцаются те золотые идолы современного культа материи на их глиняных ногах, которые до сих пор скрывали от бестолковых масс своих истинных и живых богов…

Литература – как то пишет некий критик – это отражение общественной жизни, отображающее как все ее грехи и все ее низкие поступки, так и героизм. В этом смысле книга имеет гораздо большее значение, чем любой человек. Книги не представляют одного человека, а являются образом большого количества людей. Потому великий английский поэт-философ говорил о книгах, что знает, что их очень трудно уничтожить, и что у них зубов не меньше, чем у сказочного дракона; что их надо посеять, и тогда из них получатся хорошо вооруженные воины. Убить хорошую книгу – все равно что убить человека.