Прошли годы. Когда Алимпий был уже старцем, один киевлянин заказал ему икону Богоматери и просил непременно закончить ее к празднику Успения, потому что хотел он в тот день поставить новую икону в церкви.
Алимпий пообещал, но случилось так, что он расхворался и никак не мог приняться за работу.
Накануне праздника заказчик пришел за своей иконой и, увидев, что она еще не начата, стал пенять святому: «Зачем же не сказал ты мне о своей немощи? Я бы дал писать икону другому, а теперь праздник не будет для меня светел и радостен».
Алимпий смиренно ответил: «Сын мой! Разве я по лености не исполнил того, что должен? Бог поможет мне совершить мою работу».
Заказчик ушел.
А поздним вечером в келье Алимпия появился незнакомой юноша. Он молча поклонился святому, взял краски, установил доску и стал писать икону.
Алимпий подумал, что рассерженный заказчик прислал другого живописца. Юноша работал искусано и споро: растирал краски на камне, выкладывал фон золотом. Через три часа икона была окончена. Юноша положил кисти и спросил Алимпия: «Отче! Ненужно ли еще что-нибудь сделать? Не ошибся ли я в чем?» Алимпий сказал: «Ты хорошо поработал. Господь помог тебе так искусно написать икону».
Тут юноша осветился неземным светом и стал невидим. И Алимпий понял, что это был ангел Господень.
Заказчик же провел ночь без сна, печалясь о том, что не будет в церкви к празднику новой иконы. Утром пошел он помолиться и едва переступил церковный порог, как неведомо откуда появилась в церкви икона Богоматери, окруженная сиянием.
Народ дивился такому чуду и поклонялся иконе в веселии душевном.
Киевлянин поведал игумну, что заказал эту икону Алимпию, но еще вчера она не была даже начата.
После службы все, бывшие в церкви, пошли к Алимпию. Святой лежал на смертном одре, и близок был его последний час.
Игумен спросил его: «Отец мой! Как была написана та икона?» Святой Алимпий ответил: «Ангел Господень написал ее. И вот теперь он стоит возле меня и хочет взять меня с собою».
С этими словами он испустил дух и вознесся ко Господу. Произошло это в 1114 году.
Иконы, написанные Алимпием, были во многих церквах. И не раз случалось так, что церковь сгорала от пожара, или во время войны бывала разорена врагами, но иконы, написанные Алимпием, оставались невредимы.
Одна икона его работы — Царь Царем — до сих пор хранится в Успенском соборе Московского Кремля. Иногда святому Алимпию приписывается икона Богородицы, известная под названием Оранта Ярославская, находящаяся сейчас в Третьяковской галерее.
Рассказ о святом Алимпий входит в «Киево-Печерский патерик», — составленный в 20-х годах XIII века, — сборник жизнеописаний наиболее прославленных иноков Киево-Печерского монастыря, он был написан монахом того же монастыря Поликарпом на основе устных преданий.
94. СКАЗАНИЕ О ПЕТРЕ И ФЕВРОНИИ
Муромский князь Петр и его жена Феврония жили, как сообщает летопись, в начале XIII века. Они оставили по себе настолько добрую память, что после смерти их стали почитать как святых. Сначала — только в Муромских землях, а позже — по всей Руси.
К лику общерусских святых Петр и Феврония были причислены в середине XVI века. Тогда же известный церковный писатель Ермолай-Еразм на основе сказаний, бытовавших в народе, написал «Повесть о Петре и Февронии». Заканчивая повествование, Ермолай-Еразм говорит: «Написал о том, что слышал, не ведая, может быть, и другие о том написали, знающие более меня».
Хотя «Повесть о Петре и Февронии» имеет подзаголовок «житие», она очень отличается от традиционных произведений житийной литературы и напоминает — и по сюжету, и по образному строю — народную сказку. Поэтому митрополит Макарий, крупный церковный и культурный деятель XVI века, составивший Великие Четьи Минеи — собрание житий святых, не включил в них житие муромских святых, а в «Словаре святых, прославленных в Российской церкви», изданном в 1862 году, говорится: «Подробности жития благоверного князя Петра и супруги его неизвестны».
Признавая существование святых Петра и Февронии, церковь отрицала достоверность сказания о них. Но в народе оно было очень популярно, фольклористы записывали его варианты от народных сказителей вплоть до середины XX века.
В сказании говорится, что у князя Петра был старший брат Павел, который княжил в Муроме и имел красавицу-жену.
По дьявольскому наущению повадился летать к молодой княгине крылатый змей и принуждать ее к блуду. Змей был хитер: княгине он являлся в своем истинном обличье, но когда его мог увидеть кто-нибудь другой, принимал облик князя Павла.
Рассказала княгиня о своей беде мужу. Опечалился князь Павел, стал думать, как избавить жену от напасти, как извести проклятого змея. Нелегко было это сделать: ведь в змее был заключен сам нечистый дух. Долго думал князь, да так ничего и не придумал.
Тогда сказал он княгине: «Выведай у змея, какой смертью суждено ему умереть. Если я буду об этом знать, то смогу избавить тебя и от его дыхания, и от шипения, и от прочей мерзости, о которой и говорить-то смрадно».
Княгиня послушалась мужнина совета. Когда прилетел к ней змей, оплела его льстивыми речами и как бы невзначай сказала: «Все-то тебе ведомо! Верно, знаешь ты и о том, какова будет твоя кончина и от чего она приключится?» Змей, великий обманщик, на сей раз сам обманулся и открыл княгине свою тайну: «Будет мне смерть от Петрова плеча, от Агрикова меча».
Крепко запомнила княгиня змеевы слова и пересказала их мужу.
Князь подумал: «Не о брате ли моем Петре говорил змей?» Позвал он брата к себе и поведал ему о своей догадке. Молодой князь Петр был храбр и не усомнился, что именно ему суждено одолеть змея.
Но прежде надо было раздобыть Агриков меч.
Знал князь Петр, что жил некогда на свете Агрик-богатырь, владевший чудесным мечом, но не ведал, где этот меч теперь.
Пошел князь Петр в дальнюю, загородную, церковь, которую особенно любил, и стал там в уединении молиться.
Вдруг явился перед ним ангел в образе отрока и сказал: «Князь, я укажу тебе, где скрыт Агриков меч. Иди вслед за мной».
Привел отрок князя Петра в алтарь этой церкви и показал, что в алтарной стене между камнями есть широкая щель. А в глубине ее лежит меч.
Взял Петр чудесный меч, пошел в дом своего брата и стал ждать дня, когда прилетит змей.
Однажды беседовал князь Петр с братом в его покоях, а потом пошел поклониться княгине. Заходит в княгинин терем и видит: сидит рядом с княгиней князь Павел. Подумал Петр: «Как же успел брат придти сюда раньше меня?» Вернулся он в покои брата — а брат там. Понял Петр, что видел у княгини змея. Сказал Петр князю Павлу: «Никуда отсюда не выходи, а я пойду биться со змеем, и с Божьей помощью одолею его!» Взял он Агриков меч и снова пошел к княгине. Так опять увидел он Павла, но зная, что это не он, а змей, поразил его мечом.
В тот же миг принял змей свое истинное обличье, затрепетал в предсмертных судорогах — и издох, окропив князя Петра своей кровью.
От поганой змеиной крови покрылось тело молодого князя язвами и струпьями, тяжко занедужил князь Петр. Стали лечить его лекари и знахари, но ни один не смог исцелить.
Прослышал князь Петр, что есть искусные лекари в соседней Рязанской земле, и приказал отвезти себя туда.
Вот прибыл недужный князь в Рязанскую землю и послал своих дружинников искать лекарей.
Один молодой дружинник завернул в деревню под названием Ласково. Поднялся на крыльцо крайнего дома, вошел в сени — никого там не встретил. Зашел княжеский дружинник в избу и видит: сидит за ткацким станом девица, ткет полотно, а на полу перед ней заяц пляшет, ее забавляючи.
Увидела девица княжьего дружинника и, смутившись, сказала: «Беда, когда двор без ушей, адом без очей!» Подивился дружинник непонятным речам и сказал: «Выслушал я тебя, девушка, а ни слова не понял».
Усмехнулась девица: «Чего ж тут не понять? Уши двора — собака. Услыхала бы она тебя и залаяла. Очи дому — ребенок. Увидел бы он из окошка, что ты идешь, и мне бы сказал. А так застал ты меня за работой да в будничном платье».