Закат
Костер багряный на небе бледном
Зарделся пышным снопом средь мглы,
Вздымая клочья седого дыма,
Роняя искры на грудь земли.
Все разгораясь в пустыне неба,
Огнепалящий призыв он шлет,
Кого-то кличет из темной дали,
Кому-то вести он подает.
И кто-то верный, и кто-то дальний
Спешит по миру в ответ ему,
Струит дыханье, и гнет деревья,
И шепчет: Вижу! Гаси! Гряду!
«Я живу в пустыне, вдали от света…»
Я живу в пустыне, вдали от света,
Один ветер вольный вокруг гуляет.
Не нужна мне только свобода эта,
И что делать с нею, душа не знает.
Не ищу я больше земного клада,
Прохожу все мимо, не глядя в очи,
И равно встречаю своей прохладой
Молодых и старых, и дни, и ночи.
Огоньки мигают чужих желаний…
Вот подходит утро в одежде сизой,
Провожаю ночь я до самой грани
И целую край золотистой ризы.
В башне
В башне высокой, старинной
Сестры живут.
Стены увешаны тканями длинными,
Пахнет шелками – желтыми, синими,
Душен уют.
К пяльцам склонясь прилежно,
Сестры ковер вышивают,
Сестры не знают,
Что за высоким окном,
Что за оградой зеленой.
Только закат зачервленный
Глянет порою в окно,
Только туманы росистые
Ткут по ночам волшебство.
Трудно распутать мотки шелковистые,
Путаный, трудный узор…
Сестры, дружные сестры,
Строгий держат дозор.
Шелк зацепляет за нежные пальцы,
Пальцы руки терпеливой…
Кто-то несется за башней высокой,
Машет горящею гривой!
Младшая смотрит в окно,
Отблеск упал на нее,
Щеки румянцем ожег.
Взор застилает весть заревая —
Кто там несется, пылая?
Может быть – рок?
Старшая строго следит,
Скоро ль закат догорит.
Нет, ничего… Даль угасает —
Снова прозрачен и смирен взор,
Сестры прилежно ковер вышивают —
Путаный, трудный узор…
Сестры, дружные сестры.
Месячный луч,
Ласков, певуч,
Старшей скользнул по руке,
Перстень блеснул в темноте.
Что ей вещает реющий свет
– Зов или запрет?
Строго по-девичьи младшая ждет,
Скоро ли месяц зайдет?..
Стены покрыты тканями длинными,
Пахнет шелками желтыми, синими,
В пяльцах некончен ковер.
В башне высокой, старинной
Сестры держат дозор.
Рядом, в соседнем покое,
Третья сестра живет,
Это – сестра любимая,
Нет с ней забот.
В окна она не заглянет,
Солнечный луч не поманит,
Месяц ее не зовет.
Чуть шелестя,
Взад и вперед
Ходит она.
Ходит, и робкие пальцы
Легкую ношу сжимают —
Что-то, свернув в одеяльце,
Носит она и качает.
Это – печаль ее чистая
В ткань шелковистую вся запелената.
Носит, пестует, качает,
Песней ее умиряет:
«Тише, сестры, потише,
Ровно теперь она дышит.
Вы не слыхали?
С вечера долго металась —
Я испугалась,
Уж не больна. ли?
Спи до утра, дитя,
Уж занялась заря,
Ах, как устала я!
Вырастешь – мы с тобой
Будем играть судьбой,
Песни слагать небывалые.
Будет нам жизнь светла…
Слышу я пенье пасхальное.
Спи, моя близкая, дальняя,
Спи до утра!»
Взад и вперед
Ходит, поет,
Тихо шаги отдаются.
Сестры над ней не смеются,
Это – сестра любимая.
Дни уплывают неслышно,
– Нынче, как день вчерашний,
В строгой, девичьей башне.
Ночью
Ты не спишь? Разомкни
Свой закованный взор,
Там за гранью земли
Есть престол лунных гор,
И затеплился мир,
Как уснувший сапфир…
Что мне делать с тобой!
Многожалой змеей
Все пути заплелись…
Помнишь, в южной стране
Есть седой кипарис?
Каменеет, скорбя,
Богомолец вершин,
А под ним – чешуя
Светопенных глубин!
Cкopo Вестник придет
С чужедальних сторон —
Вдруг послышится звон
С колокольных высот,
Вспыхнут звездно слова,
Кинут сердцу призыв,
И замолкнет судьба,
В знаках все затаив.
Из-за мглистых завес
И угрозы ночной —
Слушай шорох чудес
В этой тьме огневой!
1907. Декабрь
Петербург