В то же время, вероятно, решено было покончить с евреями. Через несколько недель после битвы при Бедре, в предместье Ятриба, населенном еврейским племенем Бену-Кейнока, произошла уличная драка вследствие нападения мусульманина на еврейскую женщину; драка закончилась двойным убийством – обидчика и защитника обиженной. Мухаммед воспользовался этим случаем, чтобы объявить войну всем Бену-Кейнока. Аравийские евреи, несмотря на религиозную связь, усвоили себе дурные нравы страны и раздробились на отдельные племена, лишенные практической солидарности между собой. Поэтому опасность, угрожавшая Бену-Кейнока, нисколько не обеспокоила два других племени ятрибских евреев – Бену-Надир и Бену-Корейза. А чтобы справиться с одним племенем, у Мухаммеда уже было достаточно силы. После двухнедельной осады Бену-Кейнока, заморенные голодом, сдались и должны были выселиться из Ятриба. Они покинули Аравию и поселились в Сирии, в местечке Адриат (на восток от Иордана). Через год та же участь постигла и другое племя, Бену-Надиров, без всякого уже повода с их стороны, если не считать таковым предполагаемое намерение одного еврея убить Мухаммеда, о чем сей последний узнал будто бы от архангела Гавриила в особом откровении (С остальными евреями Мухаммед покончил несколько позднее, о чем будет сказано далее).

Между тем в Мекке собирались отомстить за поражение при Бедре. Учрежден был общественный траур, который должен был продолжаться до тех пор, пока Мухаммед не будет побежден. Но сначала нужно было выкупить пленных. Это повело к долгим переговорам, но в результате операция выкупов оказалась для корейшитов гораздо выгоднее, по крайней мере в материальном отношении, чем они могли думать: многие из пленных, пораженные успехом Мухаммеда, уверовали в его посланничество и приняли ислам, так что их уже не пришлось выкупать. Мухаммед отпустил их на родину даром, взявши клятву, что они не отступят от мусульманства.

Только через год после сражения при Бедре удалось вождю корейшитов, Абу Софьяну, собрать военные силы, достаточные для того, чтобы с надеждой на успех напасть на пророка в его собственном убежище. Эти силы состояли из 3 тысяч хорошо вооруженных человек (между ними 700 в панцирях) с 3 тысячами верблюдов и 200 коней. Кроме корейшитов тут были и союзники из других племен. В огромном обозе было много женщин с музыкальными орудиями для ободрения сражающихся. Это войско подошло к Медине 5 Шавваля 3 года (24 января 625 года по Р. X.) и остановилось в равнине, отделяющей город от горы Оход. На другой день, после некоторых колебаний и совещаний, Мухаммед решил не дожидаться осады. Он вывел за городские ворота свое маленькое войско, в котором было 700 человек его дружины (могаджиров и ансаров) и 300 человек из ятрибцев, не принявших ислама, а вошедших в оборонительный союз с мусульманами. Ночью предводитель этого вспомогательного отряда Абдаллах Ибн-убай счел более благоразумным покинуть Мухаммеда и возвратиться со своими людьми в город.

Рано утром 7 Шавваля (26 января) Мухаммед быстрым движением обошел неприятеля и занял выгодную позицию в ущелье горы Оход, повернув фронт к Медине, а тыл и правый фланг поставив под защиту высоких скал. На левом же открытом фланге он выбрал холм, с которого была видна вся равнина между горой и городом, и поставил там полсотни лучших своих стрелков, поручив им наблюдать за неприятелем, чтобы предупредить возможный с его стороны обход. Мухаммед имел время сделать эти распоряжения, так как корейшиты, стоявшие лицом к Медине и ожидавшие нападения оттуда, когда узнали о движении Мухаммеда к северной горе, должны были повернуть фронт и передвинуть обоз. Когда они двинулись к занятому Мухаммедом ущелью, сражение началось, по арабскому обычаю, единоборствами. Затем усилия мусульман, под предводительством зятя Мухаммедова, Али, направились на священное знамя Каабы, которым они и завладели, перебив одного за другим одиннадцать сменявших друг друга знаменосцев. Когда знамя корейшитов пало, а в то же время атака одного из их вождей, Халида, против левого фланга мусульман была отбита Мухаммедовыми стрелками, мекканское войско смешалось и подалось назад. Передовой отряд мусульман прорвал ряды отступавшего неприятеля и ворвался в его обоз. Тут старые разбойничьи нравы взяли верх над новым религиозным одушевлением, и правоверные герои, как истые бедуины, бросились на богатую добычу. Их товарищи-стрелки, увидевши оборот дела, не захотели себя обидеть и, бросив свою позицию, устремились туда же на грабеж. Увидав это, тот же Халид ударил в оставшиеся без всякого прикрытия левый фланг Мухаммедовой дружины, а затем и все корейшитское войско, ободренное замешательством мусульман, перешло в наступление и стеснило их в ущелье. Сам Мухаммед был ранен камнем из пращи в лицо, а потом еще мечом в колено и упал в ров. Его подняли, покрытого кровью и грязью, и пронесли сквозь ущелье в безопасное место на скалах, куда собрались вокруг него мусульмане, уцелевшие в битве и не убежавшие в Медину. Между тем дядя Мухаммеда, Хамза, лев ислама, был убит, а с ним более 70 мусульман. Среди торжествовавших корейшитов распространился слух о смерти самого пророка. Абу Софьян въехал на своем коне в ущелье и, приблизившись на расстояние человеческого голоса к новой позиции мусульман, крикнул: “Правда ли, что Мухаммед убит?” – “Он жив и еще задаст вам”, – крикнул ему в ответ Омар. – “Ладно! через год сойдемся при Бедре” – “Да! до свидания в Бедре”.

В то время, как вождь корейшитов так благородно условливался с побежденными врагами о новом сражении, его жена Хинд совсем в другом роде поминала старое. Ее отец, Отба, был убит при Бедре упомянутым дядей Мухаммеда, Хамзой. Теперь она отыскала труп этого кровного врага, распорола ему живот и, вырвав печень, съела ее сырой. Другие женщины только отрезали у убитых мусульман носы и уши и делали себе из них ожерелья.

Глава XV. Окопная война и ее следствия

Корейшиты, потерявшие не более 30 человек убитыми, были вполне довольны одержанной победой и не намеревались ни делать облавы на засевшую в горах дружину Мухаммеда, ни нападать на Ятриб. Посвятив один день на отдых и погребение мертвых, они отправились назад в Мекку, а Мухаммед, никем не тревожимый, вернулся в Ятриб и на другой день выступил к западу, делая вид, что преследует уходящих корейшитов. Дойдя до ближайшего по дороге в Мекку селения Хамра-эль-Асад (верстах в 20 от Медины), он провел там три дня, велел зажечь сторожевые огни по окрестным скалам и затем вернулся в город.

В битве при Оходе Мухаммед показал более полководческого таланта в начале, чем личной храбрости в конце. Он упал в ров более от испуга, нежели от раны; он носил на себе двойной панцирь с налокотниками и наколенниками, так что поранивший его меч Ибн-Камия не коснулся его тела; кровь же, которую увидали на нем его сподвижники, происходила от вышибленного камнем переднего зуба. Но после ухода корейшитов уверенность в себе и политическая сообразительность вернулись к Мухаммеду в полной силе. Кроме демонстративного преследования далеко отошедших победителей, он под разными предлогами разослал несколько отрядов против бедуинов пустыни, а затем, как было сказано, обрушился на еврейское племя Бену-Надир и выгнал его из Аравии. Этим он поддержал свой престиж перед неверными, относительно же мусульман он сейчас же после битвы при Оходе воспользовался обстоятельствами этой битвы, чтобы объяснить неудачу в свою пользу. “Пока вы меня слушались, – говорил он своей дружине, – успех был на нашей стороне; но когда вы ради низкой корысти нарушили волю Божию и приказания Его посланника, справедливое наказание обрушилось на вашу голову – и враги одержали победу. Но Бог милостив и снисходителен; Он простил ваш грех и не допустил вас до конечной погибели”.

К этому нравственному утешению Мухаммед присоединил и материальное. Оставшуюся после изгнанных евреев весьма значительную поземельную собственность он разделил между своими могаджирами, которые таким образом получили оседлость и самостоятельные средства существования, тогда как до сих пор они жили за счет гостеприимства ансаров. Следовательно, и эти последние получили облегчение.