— Я направлялась в Аппельдор. У меня там тетя заболела и просила меня прийти.

— Направлялась в Аппельдор, Мэри? — Голос его был тих, но брови заметно поднялись. — Так поздно?

— Я же шла из Рая и не там свернула. Я вообще так далеко в эту сторону никогда не ходила.

— Из Рая, значит? А где же ты там живешь, в Рае?

— Я в услужении миссис Линтон.

— Миссис Линтон? Миссис Линтон?.. Что-то я о такой не слыхал!

Он со стуком опустил на пол передние ножки стула. Он вскочил, упершись руками в стол, и наклонился к ней.

— Это все куча вранья! И зовут тебя совсем не Мэри Бейтс!

И тут же, не успел гнев охватить его, как уже остыл. Безрадостная улыбка расплылась по его лицу.

— Но мне же нужно тебя как-то звать, — сказал он, — пока ты не удосужишься назвать свое настоящее имя. Назову-ка я тебя Лизой. Да… Лиза… Пожалуй, неплохо. А ты рада такому славному новому имени?

Сара осторожно настаивала:

— Но меня зовут Мэри.

С невероятной скоростью он оказался возле ее стула и вздернул ее на ноги, схватив за руку повыше локтя.

— Не ври мне! — заорал он.

Он яростно тряс ее, ухватив обеими руками за плечи. Она беспомощно била кулаками в его грудь. На него это действовало не сильнее, чем если бы удары наносил малый ребенок. Ее снова охватил ужас, но к нему прибавилась и ярость.

— Ты, зверюга! — задыхалась Сара. — Оставь меня в покое! — Зубы ее лязгнули, и она сказала срывающимся голосом: — Надеюсь, тебя повесят за это!

Он разразился хохотом. Она смотрела на него в яростном отчаянии, пальцы ее согнулись, готовые вцепиться ему в лицо, но вдруг замерли, окаменев от его следующего жеста. Он наклонился и поцеловал ее прямо в губы, а руки его притянули ее поближе. Его могучая сила захлестнула ее мощным потоком, потрясение от его поцелуя привело ее на несколько мгновений в полное оцепенение. Сара почувствовала его руки на своем теле, но это не были грубые руки, как ни странно. Его губы были решительны, и хотя ее никогда, кроме Ричарда, никто не целовал, она инстинктивно почувствовала, что это решимость человека, который привык по-своему распоряжаться женщиной. И в оцепенение ее уставшего мозга, который пытался оказать безнадежное сопротивление его напору, вдруг вернулась искра жизни. Она внезапно прекратила борьбу, как бы давая ему возможность прижать к себе еще плотнее свое безвольное тело; она откинула еще дальше назад голову, чтобы принять его поцелуй, и когда он наклонился к ней еще ниже, ее пальцы нащупали его волосы. Нежным движением, которое он мог принять за ласку, она запустила руку в его спутанные кудри, затем ухватила их и рванула изо всех сил.

Последовал миг удивленного молчания. Потом он издал вопль негодования и отшвырнул ее от себя. Она полетела назад и упала, ударившись о ручку скамьи, стоявшей у очага. Она скрючилась там и, поддерживая себя одной рукой, наблюдала, как он в разгневанно-пораженном состоянии ощупывает голову в том месте, где она рванула его за волосы.

Он шагнул к ней.

— Ну, черт побери, я тебя проучу…

Он ухватил ее за рукав, пытаясь поднять на ноги. Рукав оторвался, обнажив плечо и руку. Его ногти прошлись по ее предплечью. Он удержал ее на ногах перед собой, а потом медленно поднял руку. Тыльной стороной ладони он с силой ударил ее по лицу.

Сара вскрикнула от неожиданной боли и от силы удара.

Он крепко держал ее за плечо, чтобы она не упала, а потом занес руку для второго удара. Сара отчаянно пыталась вырваться. Его пальцы непроизвольно сжались, когда он отступил, чтобы замахнуться. В это мгновение, когда он не ожидал, она слепо ухватилась за его пояс обеими руками и, таким образом устояв на ногах, резким ударом вонзила колено ему в живот. Он охнул, и пальцы его, разжавшись, соскользнули с ее плеча.

Он сделал несколько неуверенных шагов назад, ухватившись за живот и почти согнувшись пополам. Сара тяжело дышала, каждый вздох отдавался болью: она знала, что нисколько не помогла себе, что у него просто перехватило дыхание и что это всего на несколько секунд. Она ждала его следующего движения.

Но он ничего не сделал. Дыхание его, когда он выпрямился, было слышно во всей комнате. Сара стояла в ожидании следующего удара. Но буквально через минуту она была потрясена, увидев знакомую улыбку, которая начала появляться на его лице. Его раскатистый мощный хохот огласил комнату.

— Черт побери! — хохотал он. — Черт побери… Да эта девчонка с перцем! Я, сдается, впустил под свою крышу дикую кошку!

Все еще смеясь, он рухнул в стоявшее позади кресло, указав ей на скамейку.

— Дикая кошка со светлыми волосами, а? Ну, Лиза, я такого от тебя не ожидал. Нет, честное слово, не ожидал!

Он глубоко вздохнул три или четыре раза.

— А знаешь, ты мне по нраву, Лиза, — сказал он уже тише. — На черта мне робкие бабы. Дуры они все! — Он качнулся на стуле, наклонив его вперед, ближе к ней. — Но ты-то не дура, а, моя красотка?

Сара не ответила. Она начала ощущать спад после предпринятых ею отчаянных усилий. Она презирала себя за неумение скрыть это от него; ей было не справиться с приступом дрожи, охватившей ее. Она сжалась в дальнем углу скамейки. Он мог делать что угодно: в ней не осталось ни сил, ни духа для сопротивления. Она с ненавистью смотрела в эти бледно-голубые глазки, на светлые кудряшки над ними: лицо ее дергалось от боли в том месте, где он нанес удар, и она чувствовала, что кровь выступила в том месте, где он расцарапал ей плечо. Она ненавидела его за эту боль и за унизительность их схватки, но она могла лишь смотреть на руки, которые причинили ей всю эту боль, руки, спокойно лежавшие на подлокотниках.

— Итак, ты шла в Аппельдор, Лиза? Ну-ну, я сам туда отправлюсь через день-другой. И ты со мной поедешь — я тебя туда отвезу. А до того ты проведешь время здесь, в «Ангеле».

Она рванулась вперед.

— Я не останусь здесь! Не останусь! Ты меня не заставишь!

— Не заставлю? Вот как? — продолжал он, делая такую гримасу, как будто ее слова его больно задели. — Да со мной ведь не соскучишься — я тебе обещаю. И вообще — какого еще мужика может желать женщина с таким темпераментом? Ты не будешь одинока, по крайней мере, пока рядом Гарри Тэрнер.

Она слушала его, а сердце холодело от страха.

— Кроме того, — добавил он, — у меня тут и умные книжки есть, что тебе по вкусу будет, если только ты захочешь разнообразия после Гарри. Там наверху есть книжки…

Он снова разразился хохотом, уловив выражение ее лица.

— Ты что, про это думаешь? — Он ткнул пальцем в сторону коридора, ведущего в кухню. — Да, она мне мать, что говорить. Но, — здесь он подмигнул, — папаша мой — это другое дело! Он истинный джентльмен, хоть и не брезгует приехать навестить сыночка время от времени.

Вдруг лицо его стало жестким, а сжатый кулак с грохотом обрушился на стол.

— И, черт побери, Лиза, мною-то можно гордиться гораздо больше, чем сыночками от его благородной жены! Да я и образован лучше, будь уверена, да и голова у меня лучше в делах соображает, чем у этих ослов. Они все трое родились в неге и холе. Они и четверти того не сделали, что сделал я в своем возрасте, — я и богаче буду, чем все они вместе взятые. Вот увидишь!

Он замолчал и слегка приподнял ногу в хорошо пригнанном начищенном сапоге: казалось, вид его доставляет ему удовольствие, потому что, снова взглянув на Сару, он уже не хмурился.

Он тихо произнес:

— Хозяин придорожной гостиницы всегда интересуется теми, кто проходит мимо в ночи и тьме, кто прячется в канавах возле нее. — Он постучал каблуком ботинка об пол, все еще мягко обращаясь к ней: — Ты мне наврала, Лиза. Каждое твое слово — вранье. Но я от тебя добьюсь правды. Кто ты? Откуда взялась?

Она ничего не сказала.

Он снова наклонился вперед, сидя на краешке стула; голос его уже утратил спокойствие.

— Отвечай! Слышишь… отвечай мне!

Прямая спина Сары плотно прижалась к высокой спинке скамьи. Она сознавала, что ее история, неправдоподобная и неудачно выдуманная, будет неубедительна. Он будет ее допрашивать, пока не добьется правды, а правда только ухудшит ее положение. Он тогда поймет, что может держать ее здесь, в таверне, ничего не опасаясь, сколько захочет. Преследователи ни за что не станут ее искать в таком заклятом месте, как «Ангел». А этот человек, сидящий перед ней, который гораздо умнее многих, хоть и неуравновешенный и безумный подчас, наверняка именно он и организовал банду контрабандистов, о которых рассказывают, что они используют это место как перевалочный пункт. В фанатичном блеске его глаз она не заметила жалости — ей грозит та же участь, что и его матери и Дэниелю. Она содрогнулась при мысли, что ее ждет, пока она не выберется отсюда или когда она ему наскучит.