Подкатив к автостоянке, Дон сразу увидел машину Ларги. Он взял микрофон встроенной рации и доложил о находке.

Заглушив двигатель, Дон подошел к машине Л арги. Наступал самый неприятный момент. Предложи ему сейчас пари, он не колеблясь поставил бы штуку баксов, что труп Ларги находится в багажнике. Дои чуть наклонился и осторожно принюхался.

Он был уверен, что ему в ноздри ударит зловоние разлагающейся плоти. Но. ничего подобного детектив не учуял. Он наклонился вплотную к щели и смелее потянул носом. Обычный запах, как у всех автомобилей! Дон с облегчением перевел дух. Нанюхаешься мертвечины – потом целую неделю в носу будет смрад стоять. А рот придется полоскать джином и закусывать сырым луком и лимоном. Но мозг все равно будет помнить запах даже спустя несколько недель. Бр-р-р!

Эстеван положил трубку. Хотя Амадо не оправдал его надежд, он отнесся к этому с пониманием. С одной рукой ему не сделать того, что у него с легкостью получалось раньше. Эстеван больше не мог рассчитывать на Амадо в том, что составляло самую грязную, но необходимую часть бизнеса: убийства, увечья, способность не моргнув глазом причинить человеку боль, страдания и еще большую боль.

Амадо теперь инвалид. Калека. Имеет право пользоваться специальными местами на автостоянках.

Эстеван нехотя набрал номер телефона братьев Рамиресов.

Не то, чтобы они были неумехами. Когда надо в щепки разнести чей-то бар, угнать чужой автомобиль или выбить деньги из давно задолжавшего купца, двух более умелых работников не сыскать. Эстевана останавливало только то, что Рамиресы по-настоящему ловили кайф, делая эту работу. Оба брата были психопаты и садисты.

Эстеван в паре с Амадо годами нагоняли вокруг себя страху убийствами, пытками и безжалостной местью. Но делали это по необходимости, не получая ни малейшего удовольствия. Напротив, полученный стресс щедро заливался текилой. Ке варваро! Жестокость оправдывал лишь успех в бизнесе. Лос-эрманос Рамирес относились к жестокости, как к развлечению.

Даже Эстевану становилось от этого не по себе.

Но, рассудил он, если кто-то и заслужил право доставить удовольствие Рамиресам, так это Мартин.

Мартин чувствовал, как медленно поджаривается на солнце. От пота тело покрылось липкой пленкой. Мартин перекатился на живот и пощупал голову. На макушке образовалась корка запекшейся крови, которая остановила кровотечение. Однако, судя по количеству мух, жужжащих у него над головой, рана нехорошая.

Мартин осторожно принял сидячее положение. Голова потихоньку кружилась и болела, как с жестокого похмелья. Тем не менее, он жив. Пока, хотя бы.

Мартин сидел и взвешивал ситуацию. Вариантов развития событий, по его разумению, было несколько. Если Боб позвонил Эстевану и сдал Мартина, то сюда уже едет Амадо, чтобы прикончить его. Если Боб решил, что Мартин действовал по указанию Эстевана, то наверняка уже дал деру, и они его больше никогда не увидят. Мартин предпочел бы последнее. Но в любом случае ему необходимо как можно скорее вернуться в цивилизацию и попасть на прием к травматологу.

Он поднялся на ноги и увидел «глок» на земле в нескольких футах от себя. Мартин нагнулся, чтобы поднять его, и пошатнулся от головокружения. Потом он заметил лопату. К железному краю прилип ошметок его скальпа с торчащим клоком волос.

Мартин отвел глаза. Надо идти.

Мора удивилась и обрадовалась при виде Дона.

– Привет! Ты что тут делаешь?

Она одарила его великолепным, сочным поцелуем, обняв и прижавшись к нему всем телом. Фактически, этот поцелуй означал приглашение зайти гораздо дальше. Этим поцелуем Мора давала понять Дону, что у нее есть свободное время и желание. Но Дон отстранился.

– Послушай, мне все это очень неприятно, но я должен задать тебе несколько вопросов.

Мора заметно встревожилась.

– Надеюсь, ты не подхватил какую-нибудь инфекцию?

– Нет. Это служебные вопросы.

Мора тяжело сглотнула. Дон смотрел на нее совсем иначе. По-новому. Изучающе. И хотя Мора никогда в жизни не нарушала никаких законов и вообще не делала ничего предосудительного – ну, разве, немножко баловалась легкими наркотиками исключительно в целях снятия усталости – ее кожа вдруг покрылась испариной.

– Что происходит?

– Это я и пытаюсь выяснить. И рассчитываю на твою помощь.

– Ну, конечно, я помогу!

Дон, не отводя взгляда от лица Моры, показал ей поваренную книгу.

– Ты узнаешь этого человека?

С фотографии на обложке на нее смотрел Ларга.

– Да. Это Макс Ларга. Хотя ты и сам знаешь, потому что вот его имя, на обложке.

Мора спохватилась, подумав: «Почему я так нервничаю?»

– Ты с ним знакома?

– Конечно! Он один из моих клиентов.

Дон кивнул.

– Это очень важно. Когда ты его видела в последний раз?

Мора секунду помедлила.

– Сейчас скажу абсолютно точно.

Она подошла к письменному столу и достала из ящика еженедельник. Листая его, подумала, что неплохо бы поместить свою рекламу в какой-нибудь холистической медицинской газете. Что-то бизнес стал затухать в последнее время.

– На днях он не явился в назначенный ему час.

Дон записал дату и время.

– Ты уверена, что он не приходил?

– Да, я тогда разозлилась на него. Он даже не удосужился позвонить.

– Его машина внизу, на стоянке.

Мора недоуменно моргнула.

– Странно!

Дон кивнул.

– Да. Очень странно.

Сидя в машине, Боб включил радио и нажал кнопку поиска. Станция за станцией появлялась, выкрикивала отрывок рекламы и уплывала в едва слышное шипение небытия. Неужели больше никто не передает по радио музыку? Одни разговоры! Все что-то продают. Даже в новостях. По мнению Боба, люди смотрят или слушают новости только потому, что получают при этом удовлетворение от ощущения собственного превосходства. Они не хотят быть в курсе событий, не интересуются политикой – половина из них даже не участвует в голосовании на выборах. Новости нужны им только для того, чтобы сказать: «Мне хорошо по сравнению с теми бедолагами, которых залило наводнение в Айове. Не хотел бы я оказаться на месте того долболоба, что бешено мчится по автостраде, пытаясь скрыться от преследования полиции. Мое счастье, что я не только родился в первом мире, но и по происхождению своему выше всех этих голодных плебеев, затеявших массовые беспорядки в Ботсване, грабящих банки в Ван-Нуйсе и торгующих собственным телом в Бангкоке!».

Теория Боба заключалась в том, что новости окружающего мира, показывая ужасы и страдания человечества, отвлекают людей от недовольства собственной жизнью. Нельзя не почувствовать надежность и уют своего жилища, когда за его стенами свирепствует безумие.

Так, по меньшей мере, думал Боб. Поэтому он не слишком увлекался новостями.

Радиосканер, наконец, застрял на станции в диапазоне AM. Здесь тоже звучали одни разговоры, но они велись на испанском языке. Боб догадался по страстному и проникновенному голосу диктора, что речь шла о религии. Говорящий по-испански священник призывал людей следовать слову Божьему. Бобу понравилась тональность проповеди. Она вселяла веру в лучшее.

Боб не мог не дивиться тому, что все еще оставался в живых. За последние несколько дней его дважды похищали и приговаривали к смерти. И оба раза он добился отсрочки приведения приговора в исполнение. Ему удалось обмануть смерть. Это большое везение.

Его живучести должно быть какое-то объяснение. Боб в этом не сомневался. Но не знал, какое. Хотя чувствовал, что оно непонятным образом связано с Фелисией. С их сверхъестественной любовью. В общем, либо эта любовь берегла его, либо неизвестная высшая сила. А может, любовь и есть эта высшая сила.

Проповедник продолжал наставлять души слушателей на путь Иисуса, а Боб уже мчался вниз по горным склонам в Долину. Он знал, что нашел свою дорогу. Чувствовал, что нашел. Пока неизвестно, куда ведет эта дорога, ему еще не видны повороты и изгибы, которые, как он понимал, ждут его впереди. Но Боб полагался на свои инстинкты, доверял судьбе, которые, судя по случившимся с ним чудесам, его не подводили.