Скинув туфли, Крессида устроилась на постели и натянула на себя покрывало. Продолжая раздумывать над случившимся, она задремала.

Когда девушка проснулась, в комнате было уже темно. Зевая, она села и увидела, что огонь в камине все еще ярко горит. Странно – он давно должен был бы погаснуть. Наверное, пока она спала, Нелл подбросила дров в огонь. Ей стало тепло на душе от того, что кто-то – пусть даже служанка – позаботился о ней. Она потянулась и спустила ноги с кровати. Взгляд упал на кресло – там лежала ее рабочая корзинка. Крессида наморщила лоб. А что лежит поверх корзинки? Она подошла поближе и увидела… подснежники и книги, которые читала в библиотеке. Букетик, перевязанный серебристой ленточкой, лежал поверх томов, а под ним виднелся листок бумаги. Дрожащими пальцами она взяла записку, осторожно развернула и прочитала:

«Моя дорогая Крессида! У вас есть все основания сердиться на меня. Я вел себя недостойно. Надеюсь, я собрал все булавки, но забыл их сосчитать.

Пожалуйста, примите мои извинения.

Джек.»

О подснежниках – ни строчки. Но это и не нужно. Она поднесла цветы к лицу и вдохнула их свежесть. Ей еще никто никогда не преподносил цветы. Хотя Эндрю как-то подарил дорогой букетик, скорее всего действуя по прихоти. А Джек с больным плечом вышел в холодный зимний день. Он поступил так потому, что обидел ее. И книги прислал те самые, которые она не решилась взять из библиотеки. Он что, хочет показать, что она желанна? Как соблазнительно поверить этому! А если это приманка? В прошлый раз она ошиблась, и чем все кончилось? Неужели она поставит под удар то положение, которое сейчас занимает отец? Нет, теперь все по-другому. Когда Эндрю пытался ее обольстить, то это происходило в весьма, с его точки зрения, неудобной обстановке – на глазах у всей округи. У Джека преимущество – она живет в его доме. У него много возможностей, чтобы соблазнить ее…

«Ой, не будь такой простофилей! Зачем, скажи на милость, это нужно Гамильтону? Ты ему нисколько не нравишься. Он всего лишь сказал, что хотел тебя поцеловать, а ты бог знает что вообразила. Ну, у мужчин бывают неожиданные порывы. И мама об этом говорила».

Негромкий стук в lверь нарушил ее размышления.

– Войдите.

Нелл просунула голову в щелку.

– Вы проснулись? Принести чаю?

– Это было бы замечательно. И спасибо за то, что снова разожгла огонь. А мою рабочую корзинку принесла ты?

– Я, мисс? Нет. Я была в буфетной, помогала миссис Робертc. – Служанка улыбнулась и ушла.

В ее комнате был Джек. Но это неприлично! И опасно.

«Я не смогла бы позвать на помощь. Я помню, что произошло, когда папа решил выяснить о намерениях Эндрю».

Нет! Она не желает плохо думать о Джеке Гамильтоне. Просто ее мучают подозрительность и враждебность. И все потому, что красивый мужчина признался в своем желании ее поцеловать и принес ей букетик подснежников в знак извинения за свою бестактность. Он – джентльмен до мозга костей. Как она может поверить в то, что он поведет себя подло? Лишь потому, что вошел в ее комнату? Но это его дом, в конце концов. Он побывал в комнате женщины, когда та спала, и это, конечно, верх неприличия, но между неприличием и непорядочностью существует огромная разница.

Но для Крессиды безопаснее вести себя так, будто она уверена в его непорядочности. Во что бы то ни стало необходимо держаться от него подальше.

Джек ерзал на стуле и старался вникнуть в то, что говорит доктор Брамли по поводу средневековых рукописей. У него болело все… кроме плеча, особенно, если он не задевал больную руку. Причина его мучений сидела на противоположном конце обеденного стола и нехотя ковыряла вилкой в тарелке. Он, должно быть, рехнулся, когда принес ей цветы. И все из-за того, что ему показалось, будто негодная девчонка по-настоящему обиделась.

Ну, разумеется, он ошибся. Если бы она обиделась, то не сидела бы сейчас в зеленом бархатном платье, которое обычно надевала к обеду. Платье, как нарочно, было сшито так, чтобы любоваться на женские прелести, а крошечный кружевной воротничок, прикрепленный у выреза, вместо того, чтобы прикрыть грудь, привлекал взор.

Весь вечер она почти не смотрела в его сторону, но дала понять, что прочитала записку и приняла его извинения. Девушка укрылась за стеной молчания и вежливо отвечала только тогда, когда он к ней обращался.

Ее отец, казалось, не замечал натянутой обстановки.

– Знаете, милый мальчик, эта рукопись слишком орнаментальна, чтобы…

Джек с трудом заставил себя внимательно вслушаться в слова доктора Брамли.

– А что об этом думает Крессида? – спросил он. Теперь ей придется ответить по существу, а не отделываться «да» или «нет».

Она сложила салфетку и подняла голову.

– Что думаю я? Я думаю, что мне пора избавить джентльменов от своего общества и оставить наслаждаться портвейном.

Черт бы ее побрал! Джек встал. Крессида тоже встала и подошла к отцу.

– Спокойной ночи, папа.

Он рассеянно взглянул на нее.

– Спокойной ночи, дорогая. Ты поставила настойку опия у моей постели?

Джек заметил, что девушка озабоченно нахмурилась. Даже если Крессида доводит его до безумия, он не может отрицать, что к отцу она относится с любовью и заботой.

– Да, папа, поставила, но ты не думаешь?..

– Спасибо, дорогая. Ты же знаешь – мой желудок…

Она наклонилась и поцеловала его.

– Хорошо, но всего несколько капель. Спокойной ночи.

Крессида направилась к двери, а взор Джека был прикован к ней: гибкой линии спины, грациозным изгибам бедер и талии. С этим надо что-то делать. Наверное придется воспользоваться ее рекомендацией и окунуться в сугроб. Это поможет лучше, чем горячая грелка в ногах. Страсть отвлекает мужчину от других сторон брака: общих интересов и приятных, дружелюбных отношений. Он не должен вспоминать, какой беззащитной выглядела девушка, когда спала, подложив под щеку ладонь, и как уютно устроилась под одеялом, которое он аккуратно подоткнул со всех сторон.

Вот проклятье! Ему вообще не следовало заходить к ней в комнату!

– Что это у вас, черт побери?

Голос Джека отвлек Крессиду от ее занятия. Она недовольно подняла голову. Как характерно для него – нарушить заведенный порядок, к которому она уже успела привыкнуть. Три дня Крессида старательно избегала встреч с этим несносным человеком и совершенно не ожидала увидеть его сейчас, так как обычно после завтрака он отправлялся погулять.

Он, несомненно, решил, что она роется в его личных вещах. Но в этой коробке оказалось столько всего интересного, что она устроилась на подоконнике, разложив вокруг себя старые бумаги. Папа плохо спал прошлую ночь, его немного лихорадило, и Крессида настояла, чтобы он остался в постели.

– Вы ведь хотели, чтобы все документы были разобраны, не так ли? – спросила она.

– Да. – Джек с удивлением посмотрел на коробку. – Но это шкатулка моей прабабушки. Там нет ничего заслуживающего внимания.

Типично мужское замечание!

– А вам не приходит в голову, что без женщин мужчины могли бы умереть с голоду? – спросила девушка. – Я заметила, что вы любите варенье. Вот несколько рецептов: сливовое варенье, желе из мушмулы, даже айвовая пастила. Хотя не думаю, что айва здесь приживется – слишком холодный климат. И вам очень нравится, когда мебель блестит, а судя по тому, что в доме пахнет лавандой, возможно для полировки используется как раз этот рецепт. – Она помахала листочком.

Джек уставился на нее, а Крессида продолжала:

– Здесь прабабушкины хозяйственные книги. Вы можете прочитать о всех ее расходах, о том, как ведется дом, кто прибудет с визитом, даже какое платье она наденет в честь приезда герцога Ратлендского. Это чудо какое-то… Вы узнаете, как они жили, развлекались, что им подавали на завтрак.

Джек помнил свою прабабушку – она умерла, когда ему было лет десять. На завтрак ей непременно подавали яичницу с ветчиной. Однажды утром она велела служанке принести вместо этого чашку чая и спустя пять минут умерла, не успев ничего больше сказать.