— Еще нет.

— Это мой брат Харри. Он связался с опасными личностями, срочно нуждался в двадцати тысячах, чтобы выбраться из передряги, и обратился ко мне.

— И вы украли их для него.

— Я говорил ему, что у меня денег нет. Это правда — моего заработка в фирме едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Ведь я содержу этот дом, Мередит. Или вы думаете, что я живу на деньги жены? Но Харри пригрозил, что обратится к Хелене.

— А вы, разумеется, не могли этого допустить. — Хант снова показал зубы в ухмылке.

— Нет, Мередит, не мог. Вряд ли вы это поймете. Хелена без колебаний дала бы мне любую сумму, но… Ну, мне негде было одолжить столько денег — разве только у вас или у Талли. Но Талли охотился на севере Канады, а просить у вас… — Кэрролл сделал паузу. — Поэтому я взял их из траста Айкина.

Мередит Хант удовлетворенно кивнул.

Кэррол выпрямился, опираясь кулаками на стол.

— Прошу вас дать мне время. Я верну деньги к началу следующего года. Больше этого никогда не случится, Мередит. Харри в Мексике и больше не вернется. Пожалуйста… — Он судорожно глотнул.

— В понедельник, — сказал Хант.

— Что?

— Сегодня пятница. Я даю вам срок до утра понедельника, чтобы возместить растрату. У вас есть шестьдесят часов для того, чтобы избежать ареста, тюрьмы и дисквалификации. Если вы вернете деньги, я замну дело, чтобы защитить репутацию фирмы. Разумеется, в любом случае вам придется уйти с работы.

— В понедельник! — Кэрролл с горечью усмехнулся. — Почему бы не сегодня вечером? Это было бы так же милосердно.

— Вы можете попросить деньги у вашей жены. Или у Талли, если он настолько глуп, чтобы дать их вам.

— Я не хочу втягивать в это Хелену! — Кэрролл с усилием заставил себя понизить голос. — И Талли — я слишком ценю его дружбу. Я сам вляпался в историю и прошу только дать мне шанс выпутаться.

— Это ваша проблема. Я достаточно великодушен, учитывая обстоятельства. — Холодные глаза Ханта внезапно сверкнули, а на гладком лице проступили морщины. — Тем более, что траст Айкина не единственное имущество, на которое вы наложили руки.

— Что вы имеете в виду?

— Ваша сексуальная жизнь касается только вас, покуда вы не посягаете на мою. Держитесь подальше от моей жены.

Кулак Кэрролла угодил в правый уголок рта Ханта. По массивному подбородку того потекла кровь, он пошатнулся, потом наклонил голову как бык и бросился на Кэрролла. Они боролись у стола, сбросив на пол чашку из севрского фарфора.

— Это ложь, — с трудом вымолвил Кэрролл. — Я никогда не прикасался к Фелисии… и вообще ни к одной женщине, кроме Хелены.

— Я видел, как Фелисия на вас смотрит, — пропыхтел Хант и боднул головой противника.

Кэрролл упал на пол.

— Джон! Мередит!

В дверях появилось инвалидное кресло. Хелена была такой же бледной, как ее муж. Кэрролл поднялся.

— Возвращайся наверх, Хелена.

— Мередит, пожалуйста, уходите.

Широкоплечий адвокат выпрямился, поправляя шелковый галстук. Потом он вышел в прихожую, взял шляпу и плащ со стула, куда их положила миссис Пул, и молча удалился.

— Джон, что он сказал тебе? — Хелена еще никогда не выглядела такой испуганной. — Что случилось?

Кэрролл начал собирать осколки чашки, но его руки настолько тряслись, что ему пришлось прекратить это занятие.

— Дорогой, ты ведь обещал никогда больше не выходить из себя…

Кэрролл молчал.

Хелена притянула его голову к своей груди.

— Что бы он ни сказал, дорогой, это не стоит того…

Кэрролл попытался освободиться.

— Ты идешь спать, Джон?

— Нет. Я должен прогуляться, чтобы остыть.

— Но на улице ливень!

Схватив плащ и шляпу из стенного шкафа в прихожей, Кэрролл выбежал из дому и быстро зашагал в тумане по Пятой авеню, шлепая под дождем по лужам.

Следующим утром Джон Кэрролл, как во сне, вышел из такси перед домом Ханта на Восточной Шестьдесят первой улице. Город был вымыт ночным ливнем, и солнце грело вовсю, но он чувствовал себя грязным и продрогшим. Кэрролл нажал кнопку звонка с чувством обреченности, словно предупреждающим о грядущих ужасах, которые он даже не осмеливался вообразить. Поежившись, он снова надавил на кнопку, на сей раз с нетерпением.

Дверь открыла горничная с широким испано-индейским лицом. Она молча проводила гостя в апартаменты Фелисии Хант на втором этаже. Талли Уэст уже был там, задумчиво созерцая из окна крошечный двор-сад. Уэст был высоким и костлявым, как францисканский монах, со стального цвета волосами, подстриженными ежиком, и в неброской одежде.

Кэрролл кивнул Уэсту и опустился в одно из просторных испанских кресел, которыми окружила себя Фелисия.

— Меня задержали пробки. Что все это значит, Фелисия?

Этим утром Фелисия де лос Сантос Хант облачила свою аппетитную фигуру в яркое платье и нервно теребила свой талисман — украшенный рубинами и изумрудами медальон, ранее принадлежавший королеве из династии Бурбонов. Фелисия была дочерью латиноамериканского дипломата с кастильской кровью, после детства в четырех стенах она получила образование в Европе и безнадежно разрывалась между испанскими традициями покорной жены и феминизмом, который обнаружила в Соединенных Штатах. Что Фелисия де лос Сантос нашла в Мередите Ханте, примитивном американце вдвое старше ее, Кэрролл не мог себе представить.

— Мередит исчез. — У нее был очаровательный акцент.

— Исчез? Разве он не в Чикаго?

— Майклсоны говорят, что нет. — В насмешливом голосе Талли Уэста сегодня не слышалось юмора. — Сегодня утром они позвонили Фелисии, так как не смогли связаться с офисом. Мередит туда не приезжал.

Кэрролл прикоснулся ко лбу, чувствуя острую головную боль.

— Не понимаю. Он заглянул к нам вчера вечером около половины десятого и сказал, что направляется в аэропорт.

— Его не было в самолете. — Жёна Ханта казалась скорее раздосадованной, чем встревоженной. — Талли только что звонил в Ла Гуардиа.

— Все самолеты начиная с восьми вечера не могли вылететь до трех часов ночи из-за тумана, — сказал Уэст. — Мередит зарегистрировался, узнал, что вылет задерживается, и сказал дежурному, что будет ждать возле аэропорта. Но когда туман рассеялся и объявили посадку, его не смогли найти. — Партнер Кэрролла усадил Фелисию Хант на шелковый диван. Она умоляюще смотрела на него влажными черными глазами, но он обратился к Кэрроллу:

— Сколько времени он пробыл у вас вчера вечером, Джон?

— Когда забегал? Всего несколько минут. — Кэрролл закрыл глаза, вспоминая их схватку. — Он не упоминал ничего, что могло бы это объяснить.

Фелисия продолжала вертеть медальон.

— Он бросил меня!

Талли Уэст казался шокированным.

— Бросил тебя? Моя дорогая Фелисия. Мередит скорее выбросил бы свой бумажник!

В дверях появилась горничная:

— Сеньора, пришла полиция.

Хозяйка дома напряглась. Кэрролл резко повернулся.

Позади индианки стояли трое мужчин. Один был могучим гигантом, другой — маленьким, жилистым и седым стариком, а третий — молодым, высоким и худощавым.

— Миссис Хант? — заговорил гигант. — Я сержант Вели. Это инспектор Квин. — Он не удосужился представить высокого молодого человека. — У нас плохие новости.

— Мой муж…

— Около половины седьмого утра полицейский обнаружил его на Восточной Пятьдесят восьмой улице, около моста Куинсборо, в припаркованном «тандербердс». Он лежал на руле с пулей в голове.

Фелисия вскочила, сжимая в руке медальон. Потом ее глаза закатились, и женщина пошатнулась.

Уэст и Кэрролл подхватили ее, уложили на диван, И Кэрролл начал растирать ей руки. Горничная побежала в ванную.

— Вы чересчур деликатны, Вели, — заметил высокий молодой человек. — Могли бы просто ударить ее по голове.

Сержант проигнорировал его замечание.

— Я забыл упомянуть, что он мертв. Кто вы такие?

— Я Талли Уэст, а это Джон Кэрролл. — Уэст сильно побледнел. — Мы партнеры Ханта. Миссис Хант утром позвонила нам, сообщив, что ее муж не прибыл в Чикаго на деловую встречу. Он должен был вылететь в одиннадцать…