- Их не так легко увидеть, - попробовал отшутиться застигнутый врасплох Нететти.
- Смысл их видеть еще трудней. Но я вижу, понимаете ли, насквозь и всецело.
Тут есть риск, - замялся было бактериолог.
- Беру на себя, - ударил Тутус портфелем о стол, - к делу. Вот список мускулов, которые надо эмансипировать от нервной системы. Иннервацию растительных процессов, кое-что из аппарата психических автоматизмов, пожалуй, можно бы им оставить: людям. Остальное - под удар эфирного ветра; я закружу все лопасти и мельничные крылья в ту сторону, в какую хочу. О, мои эксы дадут чистый помол!
- Но нужны капиталы...
- От них не будет отбою. Увидите.
Состоялся своего рода конкордат.
И через малое время после его заключения правительства наиболее крупных держав получили - в порядке срочности и тайны - краткий мемориал Нететти Тутуса, который, упираясь в точнейшие цифры и схемы, предлагал реализацию эксов и исчислял необыкновенные выгоды - как финансовые, так и моральные, которые должны были явиться следствием сооружения этих установок. До некоторых адресатов проект не дошел, застряв в министерских канцеляриях, в некоторых был отвергнут, но иными правительствами (главным образом теми, в которых валюта шаталась, государственный долг рос и где соломинки рассматривались всерьез и казались спасительными) проект был передан в комиссии, спешно рассмотрен и дебатирован. Тутус сразу получил вызов из двух столичных центров, так что одному из правительств пришлось даже ждать. На ряде тайных заседаний, по выслушании докладов, было принято решение применить идею механической иннервации в деле борьбы с душевными болезнями. Дело в том, что в эпоху, о которой рассказ, количество душевнобольных непомерно возросло. Все усилия науки не могли справиться с этим бедствием, слишком тесно связанным с ростом психических нагрузок и кривизнами быта. Опасность усугублялась тем, что процент заболеваемости шел гигантскими прыжками вверх в области наиболее антисоциальных психозов: изоляция буйных, одержимых клептоманией, эротическими психозами, манией убийств и т. д., приобретавших обычно неизлечимый характер, требовала огромных средств и ложилась тяжелым бременем на государственные бюджеты. "Государство должно, аргументировал проект, - для ухода за оторванными болезнью миллионами рабочих рук отрывать еще сотни тысяч работников, расходуя при этом с каждым годом растушую сумму на постройку новых изоляторов, содержание персонала и т. д. Но вместо того, чтобы изолировать здоровых от больных, не лучше ли изолировать болезнь от здоровья в организме душевнобольного: ведь при психическом заболевании поражается лишь нервная система, система же мускульная остается незатронутой. Если ввести в организм выключенного из социальной работы душевнобольного путем инъекции бактерии, открытые проф. Нететти, то мускульная система, похищаемая вместе с мозгом у общества, возвращается его законному собственнику; стоит лишь соорудить экс - и мускулы всех душевнобольных, переключенные с своих явно негодных и даже опасных для общества нервных центров на единый центральный иннерватор типа "Тутус А-2", будут работать совершенно безвозмездно - на пользу общества и государства, которому постройка относительно дешевого экса не только поможет снять с бюджета финансовый балласт, но и даст сразу огромное количество новой рабочей силы".
И вскоре - длинными стеклянными соломинами - пополз из земли экс. От прозрачных трубчатых складышей его потянулись туго натянутые из стеклистого металла, казалось, растворявшиеся в воздухе тросы и нити, - так что когда в день открытия и пуска первого экса праздничная толпа хлынула к металлическим загородкам, окружавшим гигантский экстериоризатор, она ничего не увидела, кроме огороженной мглистой пустоты (день был туманен). Тотчас пошли россказни об украденных инженерами деньгах, о мнимых предприятиях и дутом бюджете. На трибуну взошел премьер-министр, снял с плеши цилиндр и, тыча рукой в пустоту, заговорил о какой-то светлой эре, надсадно и длинно; выколачивая из себя слова, как пыль из старого и затоптанного ковра, премьер щурился близорукими глазами в огороженную пустоту - и вдруг как-то поперек слов подумал: "А что, если его и в самом деле нет?" Впоследствии экс отомстил премьеру, превратив его - в ходе событий - в экс-премьера.
Толпа, отслушав речь, разочарованная и насмешливая, начала уже расходиться, когда в воздухе нежданно возник звук: это было тихое и тонкое, будто стеклянное, дребезжание, подымавшееся вверх и вверх, как голос непрерывно натягиваемой струны: экс начал свою работу.
На следующий день уже с самого утра торопящиеся к началу служб заметили появление на улицах города каких-то не совсем понятных прохожих; прохожие эти, одетые, как и все, шли как-то толчкообразно и вместе с тем метрономически - точно отстукивая по два шага на секунду; их локти были неподвижно вжаты в тело, голова точно наглухо вколочена меж плеч, и из подо лбов неподвижные же, словно ввинченные круглые зрачки. Торопящиеся по своим делам не сразу догадались, что это первая партия сумасшедших, выпущенная из изоляторов, - людей с отсепарированными по методу Нететти мускулами, включенными в поле действия экса № 1.
Организмы этой первой серии были предварительно обработаны виброфагами; отделенная совершенно безболезненно от мозга и настроенная соответствующим образом мускульная сеть каждого из этих новых людей представляла собой естественную антенну, которая, воспринимая эфирную волю гигантского иннерватора, проделывала машинную, единую для всех них, деятельность.
К вечеру слух о движимых эфирным ветром людях обежал весь город; люди, сгрудившись у перекрестков, в радостной ажитации приветствовали криками возвращающихся с работы эксовых людей; но те, ни единым движением не реагируя на происходящее, шли тем же толчкообразным - по два удара на секунду - шагом, с локтями, притиснутыми к телу. Женщины прятали от них своих детей: ведь это же сумасшедшие - а вдруг! Но их успокаивали: чистая работа.
У одного из перекрестков произошла неожиданная сцена: какая-то старуха в одном из проходящих новых людей узнала своего сына, которого еще года два тому свезли, скрутив рукавами смирительной рубашки, в изолятор. С радостным криком мать бросилась к нему, называя его по имени. Но включенный в экс прошагал мимо, мерно стуча подошвами об асфальт, ни единый мускул не дрогнул на его лице, ни единый звук не разжал его крепко стиснутых губ: эфирный ветер веял, куда хотел. Забившуюся в истерике старуху унесли.
Первая серия экс-людей, как назвал их кто-то в насмешку, умела проделывать лишь чрезвычайно несложные движения, слагавшиеся в процесс ходьбы, подымание и опускание какого-нибудь рычага - и только. Но уже через две-три недели, путем постепенного введения так называемого "дифференциального снаряда", человеческое содержимое изоляторов для умалишенных стало получать более сложную обработку: жизнь, сорганизованная в них по системе Нететти-Тутуса, расширялась и сложнилась. Так, появились чистильщики сапог, с особой эксовой методичностью движущие щетками по поставленному на колодку сапогу: вверх-вниз, вверх-вниз; в одной из фешенебельных гостиниц предметом любопытства, собиравшим толпы к ее подъезду, стал приводимый в движение эксом швейцар, который, стоя с утра до ночи с рукой на ручке выходной двери, то открывал, то закрывал ее короткими и сильными толчками. Но строителями первого иннерватора не были учтены все случайности. По крайней мере однажды произошло следующее. Знаменитый публицист Тумминс, выйдя из своего номера в гостинице, спускался по лестнице; он шел медленно и, цепляясь глазами за вещи и лица, настойчиво искал нужную ему для очередной книжки журнала тему: случайно зрачки его зацепились за зрачки швейцара, автоматическим движением раскрывшего перед ним выходную дверь; зрачки эти заставили Тумминса попятиться - он ударился спиной о стену и, не отводя глаз от феномена, раздумчиво прошептал: "Тема".
И вскоре появилась подписанная именем популярнейшего писателя статья, озаглавленная "В защиту in". В статье с внушающей талантливостью описывалась встреча двух пар зрачков: отсюда и оттуда. Тумминс приглашал всех граждан и строителей эксов в первую очередь почаще заглядывать в глаза машинизированных людей, и тогда, писал он, все они поймут, что нельзя покушаться на то, на что покушаются эксы. Нельзя вгонять в человека насильственную, чуждую ему жизнь-фабрикат. Человек - существо свободное. Даже сумасшедшие имеют право на свое сумасшествие. Опасно передавать функции воли машине: мы не знаем еще, чего эта машинная воля захочет. Пламенная статья заканчивалась лозунгом: in против ex.