Гейзенберг опасался успеха своего детища почти в той же степени, в какой он боялся последствий неудачи. И он сам, и другие члены «Уранового клуба» знали, каким ужасным будет атомное оружие, и не хотели, чтобы им завладел Гитлер. Но везде и повсюду Гейзенберг чувствовал за своей спиной беззастенчивую настырность Гиммлера и его СС. Куда бы он ни шел, с кем бы ни говорил, что бы ни делал — все являлось постоянным объектом пристального внимания. Нет, ему были готовы оказать любую поддержку, к нему относились с безучастным дружелюбием и ревностно бросались исполнять все, что он просил. И все-таки на самом деле они, подобно неким кровожадным зверям, таились в засаде, выжидая, когда представится возможность терзать и убивать любого, кого им прикажут растерзать или убить. Когда одна за другой находили свое решение научные проблемы, встававшие на пути разработки атомной бомбы, Гиммлер слал поздравления, и от него приходили дополнительные почести и награды. Но как только возникали какие-то трудности, он приезжал без предупреждения и инспектировал работы с пугающим вниманием к мелочам. Однажды Гейзенберга посетил сам Гитлер, и Гейзенберг почувствовал неожиданный прилив гордости, на смену которой пришел стыд, поскольку он в который раз снова почувствовал, что и он сам, и его физики являются соучастниками в массовом уничтожении тысяч человеческих душ. В налетах бомбардировочной авиации союзников и сам профессор, и его семья потеряли многих друзей и родственников, и иногда случалось так, что он тоже мог стать жертвой бомбежки. Временами злость по поводу того, что он оказался на волосок от гибели, а также горечь утрат подгоняли профессора. Однако большую часть времени та скорость, с которой они приближались к созданию немыслимого оружия, наполняла его душу отчаянной болью.

И вот этот день пришел. Мельничные жернова пропаганды обрушивали на население водопады из экстренных радиосообщений, газетных статей и кадров кинохроники, в которых на все лады прославлялась «величественная победа». Везде были расклеены фотографии безжизненных пустынь, возникших на месте древних и прекрасных городов, и насколько мог видеть профессор, люди на улицах Германии ликовали. Они поверили объявлениям о том, что война уже почти закончилась и что рейх выиграл ее. Гейзенберг надеялся, что первая же бомба первого же налета союзной авиации не пролетит мимо него. Глядя на фотографии, запечатлевшие ужас, созданный им и его командой, он искренне жалел о том, что не погиб в налетах задолго до этого дня. Когда сирены и отдаленный гул зенитных орудий известили Гейзенберга о начале вечернего налета авиации союзников, он с надеждой поднял глаза к небу. «Может быть, — подумал профессор, — мне повезет, и на этот раз они не промахнутся».

В Саутвике состоялась встреча членов британского чрезвычайного кабинета с верховным главнокомандующим англо-американскими войсками генералом Эйзенхауэром с целью обсудить немедленные меры по преодолению последствий немецкого нападения. Самым главным вопросом был вопрос о том, будет ли атомная бомба сброшена снова, и если будет, то когда. Наибольшую озабоченность вызывали вероятные цели, которыми являлись крупные промышленные города Англии и военные базы, в которых были сосредоточены ударные группы войск для предстоящего вторжения в Европу. Задача первостепенной важности заключалась в эвакуации мирного населения таких городов, как Бирмингем, Манчестер, Саутгемптон и Ковентри, а также рассредоточении крупных военных соединений, распределив части по мелким лагерям, и таким образом сделав их менее привлекательными целями с военной точки зрения. На неопределенный период, по крайней мере до тех пор, пока не будет уничтожено грозное немецкое оружие или найден способ противостоять ему, пришлось отложить высадку десанта на континент, которая под кодовым названием «Операция «Оверлорд» изначально планировалась на май-июнь. Проходящая с боями высадка морского десанта в Анцио на берегах Италии являлась единственной операцией западных союзников, развитие которой вселяло надежду на успех. Однако ее тоже нельзя было считать неуязвимой с точки зрения атомного удара. Независимо от того, насколько тщательно планируются подобные амфибийные операции, они неизбежно сопровождаются концентрацией больших сил на относительно малых участках побережья и при плотном скоплении военных кораблей. Подобное сосредоточение сил и средств представляет собой заманчивую цель для нанесения ядерного удара. По крайней мере на текущий момент Европа останется в руках у нацистов. Разработчикам боевых операций войск союзников больше всего не давали покоя вопросы, сколько подобных бомб имеют в своем распоряжении нацисты и где они нанесут повторный удар?

Перед Советским Союзом, которым теперь правил Жуков, стояли те же вопросы, но их тяжесть усугублялась тем, что жертв было гораздо больше, чем возможностей помочь им. В соответствии с направлением господствующих ветров произошло выпадение радиоактивных осадков на десятках тысячах гектаров к югу и к востоку от Москвы, которое сопровождалось распространением лучевой болезни. В поисках хоть какой-нибудь помощи хоть откуда-нибудь беженцы из всех районов, окружающих Москву, осаждали проходящие поезда и грузовые машины, они заполонили все дороги. Апрель в том году был сырым и холодным, найти приют и кров было очень трудно, и множество семей пыталось выжить в полях и лесах Центральной России. К тому же Жукову нужно было вести войну, и его войска были собраны в кулак и готовы, подобно сжатой пружине, нанести удар по немцам в Белоруссии. Ему оставалось либо выжидать, когда немцы сбросят еще одну атомную бомбу на Красную Армию, либо отдать приказ наступать. Активные боевые действия имели дополнительное преимущество — его войска окажутся в непосредственном соприкосновении с фашистами, и если те решат применить против них атомную бомбу, они одновременно применят ее и против своих. Красноармейцы были готовы к бою, в их душах пылала неугасимая ненависть к немецко-фашистским захватчикам. По приказу маршала Красная Армия ударила по врагу.

Немецкая атака с применением атомного оружия вселила страх и тревогу в американцев как в самом Вашингтоне, так и на территории всех Соединенных Штатов. А что если нацисты способны нанести свои удары и по нашим городам? Конгресс собрался на специальное совещание, чтобы обсудить меры предосторожности в части эвакуации населения Нью-Йорка, Филадельфии, Вашингтона и других районов, которые могли бы стать объектами немецкого нападения, а также призвал военное руководство страны усилить противовоздушную оборону городов восточного побережья. Несмотря на то, что он даже внешне выглядел более больным, чем ранее, президент Рузвельт встретился с генералом Джорджем Маршаллом и генералом Хэпом Арнольдом, с тем чтобы составить план единственной меры, которая сможет остановить Германию, а именно ядерного контрудара по Берлину. Руководитель Манхэттенского проекта генерал Лесли Гроувз заверил разработчиков плана, что в конце октября или начале ноября в их распоряжении будет как минимум один, а может быть, даже и два рабочих варианта атомной бомбы примерно с такими же тактико-техническими характеристиками, как у немецкого оружия. Вскоре после этого будут изготовлены следующие бомбы. Уже сейчас можно направить в Англию бомбардировщик В-29, способный нести атомную бомбу, его приведут туда экипажи, которые проходят специальную подготовку. Обмен мнениями с Черчиллем подтвердил страстное желание главы правительства Великобритании как можно скорее уничтожить Берлин вместе с Гитлером. Рузвельт приказал начать подготовку к переброске в Англию команды по подготовке и нанесению атомного удара. После этого он отправил Черчиллю сообщение: «Операция «Контрудар» началась».

Больше атомных бомб в распоряжении нацистов пока не было. Ученые, инженеры и техники не жалели сил, чтобы накопить количество вещества, достаточное для изготовления следующей бомбы. Однако требовалось время, чтобы провести очень трудоемкий, беспредельно медленный процесс отделения изотопов, способных к делению, от огромной массы нерасщепляющегося вещества. Все накопленное количество делящегося материала было израсходовано на бомбы, сброшенные на Лондон и Москву, и теперь Гитлеру придется подождать, пока будет наработан новый запас. Военно-воздушные силы союзников вели бомбардировки круглые сутки, обращая особое внимание на удары по любым объектам вероятного производства атомного оружия, по его возможным хранилищам или научно-исследовательским лабораториям. Все это тоже замедляло процесс производства. Круглые сутки на дороги, узловые железнодорожные станции, а также на все подземные заводы, которые только удавалось обнаружить, падали, словно дождь, крупнокалиберные авиабомбы. Поскольку ставилась задача гарантировать вывод из строя важных объектов, связанных с производством ядерного оружия, и поскольку было повышено допустимое соотношение потерь самолетов и экипажей, усилия военно-воздушных сил союзников сопровождались отчаянно высоким риском быть сбитыми.[184]