Изменить стиль страницы

ГЛАВА 12

Стояла глубокая ночь, но Ретту Батлеру не спалось. Он ходил по спальне взад-вперед, по привычке читая вполголоса. На этот раз ему попалась книга стихов.

Теплы и мягки вечера,
утра прозрачны дали,
Что для меня весны пора?
Душа моя в печали…
…Не смею боль открыть свою,
Искать в тебе участья,
Хоть скорбь, что ото всех таю,
Мне сердце рвет на части…

Стихи отвлекли Ретта от суровой действительности. Однако, проходя мимо раскрытой двери, он все же ловил себя на мысли, что ему интересно происходящее там. Это мешало Ретту сосредоточиться.

Наконец, словно устав бороться с искушением, он подошел к кровати и, отложив книгу, нырнул в постель, потом дунул на свечу.

Тут в памяти Ретта Батлера возник образ его покойной жены Скарлетт О'Хара. Она предстала перед ним именно в таком виде, в каком он ее запомнил: причесанная по старинной моде послевоенного времени, с горящим взглядом своих ярко-зеленых глаз.

Скарлетт сидела в кресле и плакала. Время от времени она поднимала на Ретта глаза, потом снова принималась всхлипывать.

– Я должна тебе рассказать все… – проговорила Скарлетт сквозь слезы. – Мне нужно объяснить тебе все, что происходит… Я должна чувствовать, что ты рядом… верить, что ты поможешь…

Этот образ сразу же сменился другим. Длинная развевающаяся белая вуаль – фата, которую молодая Скарлетт старается стащить со своей головы, высвободить запутавшиеся в ней волосы.

И этот образ пропал… Батлер как будто очнулся ото сна и посмотрел вокруг. Полная темнота стояла в комнате. Только узенькая полоска света падала на пол из-за полуприкрытой двери.

Ретт заворочался в постели, стараясь заснуть, однако сон, как неуловимая птица ночи, только махнул крыльями где-то совсем близко от ресниц Батлера, и умчался безвозвратно в черную даль, пропав навсегда, как и молодость, оставив бедного старика одного наедине со своими безрадостными воспоминаниями.

Батлер слабо застонал. Он не выдержал, кряхтя, встал, подошел к окну, открыл его. Свежий ночной ветер ворвался в квартиру. Ретт почувствовал в этом ветре едва уловимый запах океана и зажмурил глаза.

Вот бы снарядить корабль и отправиться далеко-далеко… Ко всем тем берегам, где Ретту довелось побывать за долгую, но так быстро прошедшую жизнь…

Налетевший ветерок, принесший с собой такие волнительные запахи, странным образом успокоил нервы старика. Ретт Батлер затворил окно и вернулся к кровати. Улегшись на нее, он закрыл глаза и задремал.

Однако через некоторое время он открыл их снова и принялся соображать, что же его могло разбудить. Какой-то шорох доносился со стороны двери.

Ретт повернулся к ней лицом и увидел, как дверь, ведущая в его кабинет, бесшумно закрывается, тут до его слуха донеслись другие приглушенные голоса и тихий смех. Затем он услышал, как кто-то пробежал по соседней комнате – звук был шаркающий, бежали явно босиком.

Батлер встал, выглянул в окно. Все вокруг было спокойно. На востоке уже посветлел и порозовел край неба, звезды стали гаснуть. Воздух стал понемногу свежеть. Приближалось утро.

Ретт приблизился к двери и осторожно выглянул в кабинет. Сделав несколько шагов, он остановился. В глубине комнаты виднелась какая-то призрачная фигура.

Большой кабинет был погружен в темноту, окно выделялось мутным светловатым прямоугольником, оно давало немного еще несмелого света, чуть освещавшего помещение и позволявшего Ретту Батлеру хоть что-то видеть без искусственного освещения.

Разноцветные блики, проникавшие из потайной комнаты, свидетельствовали о том, что освещение, правда, притушенное до самого минимального, горело и в этой комнате.

Ретт Батлер молча направился к фигуре, продолжавшей шевелиться в глубине комнаты. Он не мог понять по смутным очертаниям фигуры – мужчина это или женщина. Было видно только, что это обнаженное тело.

Таинственный гость поднял с пола какую-то вещь – то ли легкую рубашку, то ли платок – и подбросил ее в воздух, но, когда он попытался эту вещь поймать, кто-то быстро поднявшись с дивана, перехватил на лету эту вещь.

– Ага! Вот она, моя рубашка! – раздался приглушенный возглас.

К своему удивлению Ретт Батлер узнал голос Роберта Хайнхилла.

Этому возгласу ответил тихий смех Джессики. Теперь Ретт узнал ее – смутная фигура посреди комнаты соответствовала девушке.

– Тут еще башмак! – воскликнула Джессика.

– Тише! – шикнул на нее Роберт. – Хозяина дома разбудишь…

Приглушенно засмеялись уже двое, а на пороге потайной комнаты появился силуэт полуодетого мужчины. Это был Ален Перкинсон – Батлер узнал юношу сразу, так как к этому мгновению света из-за окна прибавилось.

– Боюсь потревожить вас, молодые люди, – сказал Ален, – но, кажется, это мой башмак…

Джессика с шутливой злобой подняла ботинок с пола и запустила им в Перкинсона.

Ален тихо ойкнул, башмак попал ему в грудь.

– Одевайся, Ален! – сказала шепотом Джессика. – Пора идти…

– Ты хоть бы закрылась, что ли, – прошептал в ответ Ален, – постыдись Роберта…

– Помолчи, а то запущу еще чем-либо…

– Действительно, милый будущий папа, – поддержал невесту Роберт. – Хоть бы ты сам постыдился… Хватило и того, что ты предоставил бедным влюбленным убежище. Однако, ты еще и нахальничаешь!

Ален тихо засмеялся.

– Хватит трепаться, – сказал он. – Лучше дай прикурить!

– Пожалуйста, – ответил Роберт. – Спички в брюках.

Во рту Алена была толстая сигара, Ретт узнал одну из своих сигар, которые он держал для гостей.

Перкинсон прикурил, огонек на секунду осветил его сосредоточенное лицо.

– А что старик? – вдруг спросила Джессика.

– Спит без задних ног, – спокойно ответил Ален, выпустив струю дыма.

– Здорово мы его достали, – проговорил Роберт. – Что ты куришь, Ален?

Перкинсон хмыкнул.

– Да вот, стянул одну из его сигар! Дрянь несусветная, но курить можно.

– Дай и мне одну! – попросил Роберт.

– Мальчики, и мне! – подала голос Джессика.

Терпение Ретта Батлера лопнуло. Он тихо, чтобы не быть замеченным раньше времени, вернулся к себе в спальню и включил там свет.

Голоса за дверью затихли, Ретт понял, что молодежь увидела полоску света в его двери. Он набросил на плечи халат и почти сразу же снова открыл дверь.

Перед собой он увидел Джессику, которая зажмурилась от яркого света, упавшего на нее. В руках девушка держала свое платье. Она уже собиралась надеть его, когда Ретт открыл дверь.

Чуть поодаль стояли Ален и Роберт с сигарами в зубах. Они были почти одеты.

– Мы его разбудили! – обернувшись к парням, проговорила Джессика.

Ретт Батлер внимательно посмотрел на молодых людей. Лица у всех троих были возбуждены, глаза блестели. Батлера буквально изумило то, что никто из них даже не подумал смутиться или растеряться.

– Извините, пожалуйста, – произнесла неожиданно Джессика.

Обнаженная, она стояла совсем рядом с Батлером. Подмигнув и улыбнувшись, она вдруг подошла к Ретту и спокойно поцеловала его.

Батлер отстранился.

– Но… – в смятении произнес он.

Джессика, все так же улыбаясь, зажала ему рот ладонью и сказала:

– Дорогой мистер Батлер! Случайно мы услышали стихи, которые вы читали перед сном.

Ретт покраснел. «Странно, – подумал он, чувствуя, как кровь приливает к лицу. – Меня не заставил покраснеть вид этой молодой бесстыдницы, а вот упоминание о стихах заставило…»

– Мне кажется, ваши стихи устарели… Послушайте, я почитаю то, что нравится мне…

И Джессика начала читать:

Охотник тот, кто догонит, поймает
и крепко обняв, в объятиях сжимает
красотку, красавца – приз свой!
Не будьте мерзки, но будьте же дерзки!
Ведь жизнь коротка, так что стыд ваш – долой!
Итак, наслаждайтесь и возрождайтесь
В плотском желании, в страстной силе —
Нет жизни в могиле!