Ален огляделся вокруг. Но со всех сторон на него смотрели насмешливые глаза. Вот только у Ретта, пожалуй, взгляд был серьезным и чуточку грустным.

– Клянусь, я не пьян, – сказал Ален, обращаясь к Ретту. – И не намерен упрашивать Луизу, чтобы она стала моей женой. Кому такое может в голову прийти? – он понизил голос. – Я знаю, кто я.

Ален снова обвел взглядом присутствующих и громко продолжил:

– Но я знаю также, кто вы! И не позволю делать из себя посмешище!

Он уже почти кричал и побледнел еще больше. Ретт Батлер понял, что нужно разрядить обстановку.

– Пожалуйста, успокойтесь, мистер Перкинсон, – сказал он Алену. – Никто и не думает над вами смеяться!

Ален провел рукой по лицу.

– Прошу прощения! – сказал он. – Но ведь я не вас имел в виду, – он смотрел только на Батлера.

Ретт утомленно закрыл глаза.

– Ну так как? – снова обратился Ален к Луизе. – Скажешь ты мне, наконец, почему по законам вашего почтенного общества я не принадлежу к числу тех, за кого можно выйти замуж?

Роберт усмехнулся и стукнул кулаком правой руки по раскрытой левой ладони.

– Так им и надо! – крикнул он. – Дай им, Ален! Луиза ласково и озабоченно посмотрела на Алена.

– Что с тобой? – спросила она. – Случилось что-нибудь?

– …Мое низкое происхождение тут ни при чем, – продолжал говорить Ален, не отвечая на вопрос. – Главное, что у меня слишком богатый опыт, правда?

Он неотрывно смотрел на графиню.

– Я был на содержании, занимался контрабандой… – говорил Ален. – Вот что важно!

– Да, дорогой! Важно! – после короткой паузы проговорила Луиза.

– Важно потому, что я в этом не преуспел! – повысил голос почти до крика Ален. – Потому, что я остался собачонкой, которую такая важная дама, как ты, может позволить себе таскать с собой в места, куда вход с собаками запрещен! А другие пусть терпят, если твоя собачонка стащит что-нибудь на кухне, напачкает на пол или даже кого-то укусит.

Луиза протянула руку за бокалом с виски.

– Невозможно такое слушать! – со стоном сказала она. – Ведь ты прекрасно знаешь, что это неправда…

Роберт воздел руки с комической гримасой утопающего.

– Спасите! – кривляясь, закричал он. – Миссис Строуберфилд, прекратите, ради всего святого! Он же читает нам проповеди об утопической будущей жизни, он просто напросто выступает против разложившегося капиталистического общества! Он забывает, что это общество только не так давно родилось, оно не может уже пропасть с лица земли!

Он обернулся к Алену и проговорил:

– Ты еще не угомонился? Такого капиталистического общества, которое ты критикуешь, в природе нет!

Ретт открыл глаза. Ему все труднее и труднее было слышать разговоры гостей, которые стали затрагивать опасные темы взаимоотношений Алена и Луизы.

Ретт почувствовал возможность отвлечь молодых людей на разговоры о политике. И потому он сказал:

– Как это – нет? Что это вы такое утверждаете, мистер Хайнхилл?

– О! Посмотрите! – изумился Роберт. – И мистер Батлер туда же!

– В определенном смысле, Ален прав, продолжал развивать свою мысль Ретт. – Такое общество, непременно, существует! И сейчас оно стало даже опаснее чем когда-то, потому что маскируется!

– Вы реакционер, мистер Батлер! – со смехом воскликнул Роберт.

– Нет, я не реакционер! – возразил Ретт. – Просто я много повидал на своем веку. Я думал молодой человек, что вы об этом догадались.

Роберт стал озираться по сторонам.

– Нет! Не догадался! – сказал он. – Потому что вы тоже замаскировались! – Он иронически посмотрел на Ретта. – Хотел бы я увидеть хоть одного престарелого буржуа, который не заявлял бы, что он – прогрессивен! Тем более, что подобные заявления, к счастью, не требуют от них, за редким исключением, никаких доказательств их правоты ни в жизни, ни в делах!

– Люди моего поколения считали, – сказал Батлер, – что нужно как-то уравновесить политику и нравственность. Тщетно! Ибо такое невозможно!

– И все-таки они продолжают к этому стремиться! – сказал Роберт. – Вот, такие, как он. – Роберт указал пальцем на Алена. Счастливчики!

– Почему? – спросил Ретт.

– У него нет никаких политических проблем! – ответил Роберт. – А нравственных тем более! И потому он не может позволить себе роскошь презирать общество, которое дает ему возможность жить в свое удовольствие и в которое он попал с черного хода!

– Да! – гневно воскликнул Ален. – Я попал туда, как метко ты изволил выразиться, с черного хода! Имен но! Причем, в простых полотняных штанах и такой же, да к тому же рваной, рубашке! У меня-то и башмаков всего одна пара была!

Он посмотрел на Луизу.

– Я вот в таком виде попал в один из этих роскошных домов и очутился в постели его хозяйки! Она не была такой красивой, как ты, Луиза, сказал молодой человек, заметив, какими глазами на него смотрит миссис Строуберфилд, но мне казалась потрясающей. И обнимая ее, я испытывал настоящую любовь. Дыхание перехватывало, слезы на глаза наворачивались.

Он перевел дух и снова продолжал:

– Я был похож на старателя, впервые увидевшего, как сверкают золотые песчинки на дне ручья…

Ален поднял руку перед собой и посмотрел на раскрытую ладонь так, как если бы на ней лежал золотой песок.

– Я был околдован и делал все возможное, чтобы остаться с ней навсегда! – сказал Ален, глядя на Луизу.

– Всем штучкам, которые тебя так шокируют, я научился именно там! – запальчиво воскликнул Ален после недолгого молчания. – Да, только в твоем кругу ставки так высоки, что средства, с помощью которых они достигаются, называют по-иному, совсем не теми словами, которыми следовало бы назвать мои прочие делишки, тут употребляют прекрасные, высокие слова, которые сам начинаешь произносить с чувством и не краснея.

– Ужас какой-то, – пробормотала Луиза, приложив ладони к щекам.

– Да, представь себе! – сказал Ален. – Тебя окружают вроде бы порядочные люди, и ты не замечаешь, что среди них есть даже убийцы… Если я скажу тебе, моя любимая Луиза, что твой муж сбежал, потому что группа расистов, к которой он принадлежал, задумала разделаться с десятком борцов за права негров в южных штатах… А он просто испугался ответственности… Если я тебе такое скажу, ты непременно удивишься!

– Не удивлюсь, – возразила Луиза. – Я просто посчитаю, что ты бредишь!

– Так вот, – сказал Ален. – Это правда! Можешь спросить у Роберта – ему кое-что известно об этом грязном деле!

– Сумасшедший! – пробормотал Хайнхилл.

– А если тебе не известно, Роберт, – прошептал Ален, – то ты скоро прочтешь об очередном кровавом злодеянии ку-клукс-клана в газетах!

– А ты-то откуда знаешь? – спросил Роберт Перкинсона с неожиданной яростью.

– Я же собачонка госпожи, – иронично ответил Ален. – У меня тонкий нюх…

Раздался громкий треск. Ретт вздрогнул.

Роберт уронил чашку, она разбилась на мелкие осколка. Сам Хайнхилл подскочил к Алену и схватив того за лацканы – затряс:

– Это клевета! Твоя работа! Ты еще и этим занимаешься! Может быть, даже для того, чтобы тебе не мешали обделывать, как ты это называешь, прочие делишки…

– Роберт! – взвизгнула Джессика. – Не надо!

– Отстань! – бросил тот в ее сторону.

Роберт с ненавистью смотрел Перкинсону в глаза.

– Тебя задерживают на границе, – шипел юноша Алену прямо в лицо, – но почему-то назавтра же отпускают. Когда все паникуют и спешат избавиться от наркотиков, ты единственный сохраняешь спокойствие. Да ты просто обеспечиваешь себе снисходительность полиции ценой доносов и грязной клеветы!

– Это неправда! – спокойно проговорил Ален. – У меня есть доказательства!

– У меня они тоже есть! – крикнул Роберт. – Луиза сама несколько минут назад сказала…

Но тут Ален схватил Роберта за кисти рук и попытался освободиться. Завязалась борьба.

Ретт Батлер вскочил с кресла и бросился разнимать дерущихся.

– Не надо! Прекратите! – кричал Ретт хрипловатым старческим Голосом.