Итак, Джерри Маккаган, пятидесяти пяти лет, ультрарадикальный фанатик-националист из Дерри, сторонник «временного» крыла ИРА. Умный, жестокий, непредсказуемый, приятный в общении. В семидесятых организовал больше двух десятков удачных и неудачных террористических актов. Британская разведка была не в силах назвать точную цифру, но, по некоторым данным, на протяжении своей карьеры он убил и искалечил больше тридцати человек.

Джерри никогда не останавливался перед возможными жертвами среди гражданского населения, если речь шла о служении идее. И его добродушный вид, который придавала ему излишняя полнота, никого не должен был обманывать: чтобы нажать на спусковой крючок или на кнопку подрыва радиоуправляемой бомбы, вовсе не нужно быть опереточным злодеем, которых обычно отличает болезненная худоба. Впрочем, несмотря на то что Джерри в должной мере внушал мне страх божий, куда больше беспокоил меня Трахнутый.

Дэви Мак-Гиган, сорока девяти лет, правая рука Джерри. В свое время он был боевиком в Белфасте, пока его не изгнал из страны трибунал ИРА. Жестокий, вспыльчивый и еще более непредсказуемый, чем Джерри (отсюда его кличка — «Трахнутый», то есть «спятивший»), он одевался как стареющая рок-звезда: его обычный костюм состоял из черных джинсов и белой вышитой рубашки. Высокий, пропорционально сложенный, с решительным квадратным подбородком, он был бы красив, если бы не обожженное, изувеченное ухо, пострадавшее во время одного неудачного подрыва. Впрочем, Трахнутый скрывал его под длинными, начинавшими седеть волосами.

На его счету было по меньшей мере пять убийств, о которых полиции достоверно известно. Двое полицейских; мужчина, которого Трахнутый встретил в баре и, приревновав к своей невесте, пырнул ножом; восемнадцатилетний подросток, имевший неосторожность угнать его машину (Трахнутый разыскал его три дня спустя, избил, привязал к сиденью автомобиля, облил бензином и поджег), и информатор ИРА, которого Трахнутый белым днем похитил из Кельтского клуба в Глазго, затолкал в фургон и увез на конспиративную квартиру, где два дня пытал и наконец пристрелил, когда бедняга выложил все, что знал.

С Джерри Трахнутый был знаком еще по совместным делам в Ирландии. В доме Маккаганов на Плам-Айленд он поселился примерно год назад, после того как трибунал ИРА приговорил его к высылке из страны за то, что Трахнутый спал с женой товарища, отбывавшего срок за наркотики в белфастской тюрьме «Лонг Кеш». Вообще-то за такие дела Трахнутый мог получить и смертный приговор — если б нашелся храбрец, который отважился бы привести приговор в исполнение. Увы, в данном случае пожизненное изгнание оказалось компромиссом, устроившим все заинтересованные стороны.

Таким образом, и Джерри, и Трахнутый оказались изгнаны из Ирландии, и обоим было за что бороться. Еще двое сидящих за столом не представляли собой ничего особенного. Соне было около сорока, и она была родом из Портленда, штат Мэн. Замуж за Джерри она вышла примерно год тому назад. Соня была профессором истории в Университете Нью-Гемпшира, марксисткой, противницей колониализма и последовательницей Эдварда Сэда. [32] Она не могла не знать о деятельности мужа, но, быть может, окружала ее в воображении неким романтическим ореолом. Светловолосая, очень худая, она выглядела утомленной жизнью, но это не мешало ей оставаться прелестной маленькой женщиной. Поначалу я решил было, что она безвредна, но потом мне пришло в голову, что такие вот незаметные тихони очень просто могут перерезать тебе горло во сне. На Соню у ФБР не было почти ничего: она была слишком молода, чтобы участвовать в радикальных движениях шестидесятых годов. В Ирландию с Джерри она тоже не ездила, а поскольку в течение последних пяти лет «Сыновья Кухулина» более или менее бездействовали, казалось маловероятным, что за ней водятся какие-то серьезные грешки.

Собственно говоря, никто из этой четверки за столом не участвовал в последние годы ни в каких террористических актах. О том, что «Сыновья» собираются возобновить свою подрывную деятельность, МИ-6 узнала только от источников в ИРА. Но, как уже говорилось, Джерри был не глуп, поэтому он наверняка подозревал, что ФБР продолжает за ним присматривать. С другой стороны, и этот интерес федералов, и недавнее покушение могли оказаться достаточным основанием для того, чтобы «Сыновья» действительно разоружились — хотя Джерри почти демонстративно игнорировал директивы военного совета ИРА. Моя задача заключалась в том, чтобы выяснить все точно. Разумеется, отсутствие намерений продолжать террористическую деятельность доказать было довольно сложно, но я понимал, что меня вряд ли освободят от решения этой задачи.

Четвертым за столом был Джеки О'Нил. Его досье содержало всего несколько строк. Он родился в Стране Отцов, в графстве Слиго; убежав из дома, Джеки некоторое время жил в Манчестере, а в Америку перебрался, когда ему только исполнилось пятнадцать. Последние пять с половиной лет он провел в Штатах, все эти годы занимался главным образом тем, что «качал мышцы», терроризируя чернокожих и латиноамериканских подростков, проживавших по соседству с ним в Роксбери. У Джеки было несколько приводов за вандализм и мелкие кражи, но ничего такого, чем можно было бы похвастаться перед старшими товарищами, он не совершил. На митинге за вывод войск из Ирландии Джеки познакомился с Трахнутым, который предложил ему работать у Джерри. В строительной фирме Маккагана Джеки проработал около года. Трудно сказать, сколько времени он был одним из «Сыновей», вероятно, столько же или чуть меньше.

Одевался Джеки, во всяком случае, так, чтобы как можно больше походить на «плохого мальчика». Он носил кожаную куртку и белую майку, а его волосы были гладко зачесаны назад и смазаны гелем, как у Марлона Брандо в «Неистовом». Общее впечатление немного портили длинный нос, болезненная бледность лица, слегка сдавленная грудная клетка, обвисшая майка и куртка, которая была ему велика. Больной цыпленок, да и только, и тем не менее это был тот самый «бойфренд», которому Кит хранила столь трогательную верность. Кит мне нравилась, и я чувствовал, что в людях она разбираться умеет, а раз так, значит, в Джеки непременно есть что-то, что компенсирует непрезентабельную внешность. Не исключено, подумал я с вполне объяснимой неприязнью, что Джеки — половой гигант.

Остальные члены «Сыновей Кухулина» отсутствовали, но это не имело значения. Главными фигурами группы были, безусловно, Джерри и Трахнутый. Мне нужно было раскопать против них веские улики, которые помогли бы отправить обоих в газовую камеру, и тогда вся организация рассыпалась бы сама собой.

Кит слегка подтолкнула меня в спину. Мы пересекли бар и остановились напротив кабинета.

— А вот и ты, дорогая! — проговорил Джерри, и я был поражен тем, как непринужденно и уверенно он держится. Ни дать ни взять медведь, который никого и ничего не боится.

— Привет, па, — сказала Кит.

Я заметил, что все трое мужчин пили «Будвайзер» из большого кувшина, и только перед Соней стоял бокал с газированной минеральной водой. Трахнутый и Джерри выглядели спокойными и расслабленными; Джеки, напротив, явно чувствовал себя как на иголках.

— Прости, что задержалась, — добавила Кит.

— Ничего страшного, дорогая. Только не забывай, что точность — вежливость королей, — сказал Джерри.

Я заметил, что он почти утратил провинциальный ирландский акцент и говорит теперь в напыщенной манере дикторов Национального радио США. Это показалось мне любопытным. В чем тут фокус? — гадал я. Может ли быть, что подобное культурное раболепие явилось реакцией на обретенное здесь богатство? Или это новая жена подействовала на Джерри облагораживающе? Я знал, что Соня происходит из довольно богатой аристократической семьи с традициями, восходящими еще ко временам Конфедерации.

— Ну извини, — повторила Кит и покосилась на меня.

— Где ты была, Кит? — спросил Джерри.

— Да, бли-ин, где ты была-а? — повторил Джеки с гнусавым акцентом коренного жителя Южного Бостона. Он так растягивал слова, что я понял смысл фразы только после того, как Кит ответила: