— Во что?

— Что значит во что? Заверни ему лапу за спину, и все дела.

— Ну что, вторую поймал?

— Нет.

— Ну?

— Есть! Я его держу.

— Осторожнее, осторожнее...

Наконец над подоконником показалась вторая сжатая в кулак рука. В ней тоже ничего не было.

— Порядок!— крикнул Марк. — Давайте, втаскивайте этого подонка!

Сначала через подоконник перевалились ноги, затем туловище, потом голова.

Лицо Малькольма Кэри, а это был именно он, пылало ненавистью. Широко открытый рот напоминал пасть змеи, нацелившейся на добычу.

— Осторожнее, он собирается кусаться! — крикнул Декер.

Марк отпрянул и, выругавшись, обхватил согнутой рукой шею Малкольма сзади — вены на шее сразу вздулись, словно веревки. Со свирепым отчаянием Малкольм пытался наносить схватившим его агентам удары руками, ногами и даже головой. У него не было ни малейшего шанса одолеть шестерых взрослых мужчин, но он вел себя так, словно надеялся одержать верх. Комнату снова огласили душераздирающие крики, но в конце концов задержанного удалось уложить на пол лицом вниз. Через какие-то секунды руки его были заведены за спину и скованы наручниками, да вдобавок еще и пристегнуты цепью к поясу.

— А, Малкольм, — сказал Декер, заглянув парню в лицо. — Что случилось, малыш?

Лежащий на полу человек издал какой-то утробный рев.

— Кто оформляет задержание?— спросил лейтенант.

— Я, — отозвался Кондор.

— Вот что, Арни, прежде чем вы их отмоете, сделайте им парафиновый тест, чтобы определить, кто стрелял.

— А где пушка?

— Этот урод, скорее всего, ее выбросил.

Внезапно ванную комнату затопила волна смрада.

Декер взглянул вниз, на распластанное тело Шона Амоса, и увидел на его брюках отвратительные пятна — бедняга был настолько испуган, что попросту обделался.

— Ну, кто сегодня ассенизатор? — спросил Нильс.

— Сегодня очередь Гайолы, — сообщил Марк.

Гайола Вейман была внушительной женщиной (рост шесть футов один дюйм, вес — сто восемьдесят фунтов, обхват шеи — сорок два сантиметра) да к тому же мастером рукопашного боя. С каменным лицом она принялась натягивать перчатки. Малкольм издал еще один вопль.

— Может, кто-нибудь заткнет ему пасть? — раздраженно спросила Гайола.

— Господи, ну и вонища, — простонал Кондор.

— Я пойду поищу оружие, — сказала, обращаясь к Декеру, Мардж. — Может, он выронил его на землю, когда висел вниз головой.

Марк быстро обшарил карманы Малкольма.

— Смотри-ка, у него тут такие хорошенькие пакетики с порошком... целых две штуки.

— Черт, унитаз чем-то забит, — простонала Гайола.

— Они, наверное, пихали туда всю эту дрянь. Там могут быть иглы. Ты в двойных перчатках?

— В двойных. — Гайола сунула руку в унитаз чуть ли не по локоть и вытащила наружу несколько упаковок бурого стекловидного вещества и несколько целлофановых пакетов, наполненных напоминающей молоко жидкостью — на самом деле это был порошок кокаина, разбавленный водой из канализации.

Вейман снова погрузила руку в чрево унитаза и извлекла оттуда пригоршню размокших таблеток и смятые мокрые листы бумаги.

— А это еще что такое? — удивленно спросила она.

— Где? — не понял Декер.

Гайола передала Декеру пропитанные водой, мятые глянцевые фотографии и лист бумаги с расплывшимися на нем чернильными строками.

Декер осторожно разгладил намокшие фотографии. Это были портретные снимки. Лицо изображенного на них человека показалось лейтенанту знакомым. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы вспомнить имя.

Уэйд Энтони.

— Что за черт?

Декер посмотрел на исписанный лист бумаги, пытаясь прочесть изрядно подпорченный водой текст. Судя по всему, это был чей-то распорядок дня.

1. Восемь утра: встает, одевается, завтракает, читает газету.

2. С десяти до двух — играет в теннис.

Следующую строку он не смог разобрать, но предположил, что это адрес. Четверка, семерка... затем что-то, похожее на пятерку или двойку. Название улицы, однако, сохранилось, и прочесть его не составляло труда.

Гайола протянула лейтенанту еще один снимок. На нем также был запечатлен Энтони — сидя на диване, он с довольным видом курил длинную толстую сигару. Удачная фотография. Однако ее портили размытые водой концентрические круги в виде мишени, нанесенные на снимок красными чернилами. В центре мишени, расположенном на уровне груди Уэйда Энтони, было изображено большое красное сердце.

В мозгу лейтенанта словно сверкнула молния. Все разом встало на свои места. Декер довольно ухмыльнулся — о таком успехе он не мог даже и мечтать.

Малькольм опять заорал.

— Этих двоих — в разные машины, — приказал Декер. — Оформить аресты на каждого персонально, посадить в отдельные камеры. Смотрите, чтобы их адвокаты не общались между собой. И про руки не забудьте.

— Тебе кого — крикуна или засранца?— спросил Кондор у Марка.

— Давай засранца.

— Арни, — окликнул Майерхофа Декер, — когда закончишь с парафиновым тестом, выдай ему какую-нибудь чистую одежду, и пусть он приведет себя в порядок, прежде чем вы начнете оформлять на него бумаги. Не надо полностью растаптывать его чувство собственного достоинства.

36

Малкольм и Шон оказались сообразительными ребятами — они немедленно потребовали встречи со своими адвокатами.

— Никаких проблем, парни, — сказали им сотрудники, оформлявшие арест, — только сначала нам надо вас сфотографировать.

В отделении царило оживление, граничащее с суетой. Шутка ли — двадцать один арестованный, вещественные доказательства в виде нескольких фунтов конфискованных наркотиков и отдельно оформленное огнестрельное оружие. Назревал серьезный скандал — почти все задержанные были из весьма богатых и влиятельных семей. Сотрудники отдела по борьбе с наркотиками пребывали в приподнятом настроении, родители арестованных кипели от бешенства. Декер, не обращая ни на кого внимания, занимался делом.

Поскольку камер в Девонширском отделении на всех не хватило, часть задержанных сразу же отправили в отделение Ван-Нуйс. Там же на них должны были оформить и протоколы задержания. С головой погрузившись в заполнение всевозможных бланков и формуляров, Декер получил возможность допросить Малкольма Кэри лишь через несколько часов после окончания операции. Он решил провести допрос вместе с Мардж.

Войдя в камеру предварительного заключения, лейтенант обнаружил, что одетый в голубоватого цвета тюремную робу Кэри, еще недавно бившийся в истерике в руках сотрудников из отдела по борьбе с наркотиками, сидит, удобно устроившись на стуле, и, потягивая из стакана воду, преспокойно дымит сигаретой. Квадратное лицо, высокий лоб, массивная нижняя челюсть с пробивающейся щетиной. Тонкие, сильно изогнутые брови. Короткий ежик каштановых волос, тусклые голубые глаза. Впрочем, глаза Малкольма Кэри нельзя было назвать пустыми. Они еще не стали похожими на ко всему равнодушные глаза матерого преступника — Декер знал, что такими они станут много позже.

Поскольку Малкольм уже был совершеннолетним, его родителям не разрешили присутствовать при допросе. Отец, однако, прислал ему в помощь Руперта Флейма — известного адвоката, специализирующегося на уголовных делах. Флейм, которому на вид было чуть за пятьдесят, брал такие гонорары, что, по всей вероятности, привык отдавать за стрижку сумму, равную месячному жалованью лейтенанта Декера. Среднего роста и сложения, с седыми волосами, карими глазами и красноватым, идеально выбритым лицом, адвокат производил впечатление преуспевающего человека. Одет он был в превосходно сшитый темно-синий двубортный костюм с блестящими металлическими пуговицами.

Декер сел и переглянулся с Мардж. Детективы ждали, что скажет адвокат.

— Перед вами ребенок... — начал Флейм.

— Ему уже исполнилось восемнадцать, — поправила адвоката Мардж. — Два месяца назад.

— Он не тот, кто вам нужен.