30

Рине всегда казалось, что Голливуд с каждым годом становится все более грязным и неухоженным и что вся его былая слава, благодаря которой название этого района Лос-Анджелеса вошло во все энциклопедические словари, давно осталась в прошлом. Теперь же, когда здесь начали рыть метро, в результате чего появились многочисленные стройплощадки с горами строительных материалов, а воздух пропитался пылью, Голливуд приобрел совсем неприглядный вид. Толпы людей, снующих по улицам, нисколько не ослабляли, а лишь усиливали это впечатление. Трудно было поверить, что оплот американской киноиндустрии все еще оставался одним из самых притягательных мест для туристов, однако это действительно было так. Туристы всех национальностей, одетые что зимой, что летом в одинаковые гавайские рубашки с коротким рукавом, обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, роились повсюду. Как, впрочем, и местные жители — неопределенного пола существа с сальными волосами, в рваных джинсах, покрытые татуировками. Участки кожи, не изуродованные татуировками, были проколоты стальными серьгами. Рине вдруг пришло в голову, что эти люди, должно быть, никогда не летают коммерческими рейсами — им ни за что бы не удалось благополучно миновать детектор, определяющий наличие у пассажиров металлических предметов.

Она без особого труда нашла нужный адрес и припарковала на стоянке свой «вольво», выпущенный двенадцать лет назад. Ладони у нее вспотели, сердце отчаянно колотилось. В какой-то момент Рину посетила малодушная надежда, что хозяина не окажется дома, но она тут же подавила эту мысль, понимая, что вряд ли ей так повезет, поскольку он редко куда-либо выходил.

Рина была одета очень просто — черный свитер, джинсовая юбка. Волосы, заплетенные в косу, она прикрыла платком. Постучав в дверь, Рина услышала его шаркающие шаги. Прошло немало времени, пока он наконец открыл ей. При виде Рины лицо его выразило удивление. Он тяжело оперся на трость, улыбнулся и сказал:

— Кажется, я вас знаю.

— Мне тоже так кажется, — улыбнулась в ответ Рина. — Вы ведь были на моей свадьбе.

— Ах да... Я помню эту свадьбу. Там подавали замечательно вкусную еду. Особенно мне понравилась утка по-пекински, мэм. Я тогда так наелся, что мне этого хватило на год.

— Значит, нужно будет устроить еще одну свадьбу. А то, похоже, с тех пор вы почти ничего не ели.

Мужчина похлопал себя по впалому животу.

— Ничего, я пока еще держусь.

Рина посмотрела на него и отвела взгляд. Перед ней стоял Авель Атуотер, друг ее мужа, который вместе с Питером воевал во Вьетнаме. Глядя на Атуотера, не верилось, что этот человек когда-то участвовал в боях. Он был невероятно тощим. Худобу изможденного лица несколько скрадывала седая борода. Серебристые волосы Авеля были заплетены в длинную косичку. Трикотажный спортивный костюм висел на нем, словно на вешалке. Живой труп, да и только. Тем не менее глаза его были ясными, в них светился острый, пытливый ум.

— С вас же в буквальном смысле одежда сваливается, — сказала Рина.

— А, вам не нравится, когда одежда на людях висит мешком? — Атуотер поддернул штаны. — Чисто стариковский жест, между прочим.

— Авель, можно мне войти?

— Да, конечно. — Авель убрал трость, загораживавшую дверной проем.

Рина прошла в душную, жаркую, маленькую комнату. Окно комнаты выходило на платную автостоянку. В квартире была еще небольшая кухонька размером с платяной шкаф. Тонкие тюлевые занавески, истертый коричневый ковер, разнокалиберная старая мебель — пластиковый стол, два оранжевых пластиковых стула. Однако в квартире было безукоризненно чисто.

— Хотите пива, миссис Декер?

— Называйте меня Риной.

— Рина... хорошее имя, — улыбнулся Авель. — Хорошее имя для хорошенькой женщины. Так как, выпьете пива, Рина?

— Нет, спасибо.

— Кроме пива мне почти нечем вас угостить. — Авель открыл древний холодильник и сунул внутрь голову— Подумать только, оказывается, у меня есть апельсиновый сок. Хотите?

— Не нужно, не беспокойтесь.

Авель выпрямился и захлопнул дверцу холодильника.

— С вами легко иметь дело, — заметил он и указал тростью на диван, покрытый чем-то, некогда, по-видимому, красным с золотом, но теперь настолько выцветшим, что определить цвет было довольно трудно. Рина села, Авель тоже опустился на диван чуть поодаль от нее. — Ваш приход ко мне, говорит о том, что вы беспокоитесь за своего здоровяка-мужа. Но поскольку вы держитесь довольно спокойно, я делаю вывод, что неприятности не такие уж серьезные.

— С Питером все в порядке.

— Рад это слышать. Ну что, будем и дальше болтать, ходить вокруг да около? Или вы мне все-таки скажете, зачем вы пришли?

— В общем-то, это действительно связано с моим здоровяком-мужем.

— Вы собираетесь устроить вечеринку по случаю его дня рождения или что-то в этом роде?

— Нет. Питер терпеть не может сюрпризы.

— Мы все не любим сюрпризы, — пробормотал Авель себе под нос. — Так в чем же тогда дело?

— Мне нужна помощь, Авель.

Живой скелет улыбнулся, затем улыбка его стала шире, и, наконец, он расхохотался. Ткнув тонким, как спичка, пальцем в свою впалую грудь, он весело поинтересовался:

— Вы просите помощи у меня?

Рина вздохнула.

— Возможно, мне не следовало сюда приходить, — сказала она. — При первой нашей встрече... я не очень хорошо с вами обошлась. Наверное, я просто ревновала Питера — у вас ведь с ним были совершенно особые отношения. Разумеется, странно, что после этого я обращаюсь к вам за помощью.

— Как-никак я приставил вам к голове пистолет, миссис Декер, — напомнил Авель. — Это заставило вас относиться ко мне настороженно.

Рина опустила глаза, вспоминая давний случай, о котором упомянул ее собеседник.

— Да, пожалуй, у меня в самом деле были основания для сдержанного отношения к вам.

Авель снова засмеялся, проковылял к окну и открыл его.

— Извините, что здесь у меня так душно. Вообще-то я не ждал гостей. Ну что, расскажете мне, что случилось?

— Понимаете, Питер вел одно дело — расстрел посетителей в ресторане «Эстель».

— Как же, помню. В газетах цитировали слова вашего мужа о том, что такое в самом жутком кошмаре не привидится. — Авель посмотрел в потолок. — Надеюсь, ему больше не снится Вьетнам.

— После всего того ужаса в ресторане на него снова нахлынули воспоминания.

Авель кивнул.

— Он просто помешался на этом деле, Авель, — снова заговорила Рина. — Понимаете, одна из жертв расстрела... вернее, дочь одной погибшей пожилой пары... Питеру кажется, что она каким-то образом в этом замешана.

— В чем — в расстреле?

— Да. Он побеседовал с ней, а на следующий день она подала на Питера жалобу и обвинила его в сексуальном домогательстве.

— Дока? — Авель брезгливо поморщился. — Это ложь, мэм.

— Я знаю. Жалоба была нелепая, и в конце концов ее забрали. Но Питеру стало очень трудно работать. Ему приходилось, фигурально выражаясь, ходить вокруг этой женщины на цыпочках. А потом все еще больше усложнилось, и капитан вообще отстранил его от расследования этого дела.

Авель, прихрамывая, снова подошел к дивану и медленно сел, тяжело опираясь на трость.

— Я читал, что убийца покончил с собой там же, на месте преступления.

— Такова официальная версия.

Рина рассказала собеседнику все, что знала. Авель слушал очень внимательно, далеко вытянув скрещенные ноги и спрятав кисти рук в складках хлопчатобумажного свитера. Когда Рина закончила, он наклонился вперед и руками согнул в колене правую ногу. Левая нога согнулась без помощи рук. Устроившись поудобнее, Авель снова взглянул на гостью и уточнил:

— Значит, ваш муж считает, что некая женщина подговорила двоих мужчин расстрелять посетителей ресторана и вдобавок поручила одному из них вышибить мозги своему напарнику, когда дело будет сделано?

— Да, Питер предполагает, что в ресторане было два стрелка. Одна из свидетельниц вспомнила, что сразу же, как только прекратилась пальба, из ресторана «Эстель» вышел какой-то человек. Взял и просто вышел через дверь. Довольно странное поведение — так может вести себя лишь человек, непосредственно причастный к преступлению. Вам не кажется?