— Только в тот раз, про который вы говорите, да и то по просьбе одной из моих подруг.

— В таком случае, может быть, мне имеет смысл поговорить с вашей подругой?

Соня фыркнула.

— Я не собираюсь сообщать вам никаких имен, адресов и вообще что-либо рассказывать по телефону. Я даже не знаю, кто вы на самом деле такой.

— Могу дать вам мой номер телефона в полицейском участке, и...

— Я занятая женщина, у меня нет времени на подобную чепуху! Повторите еще раз, как вы представились?

— Лейтенант Питер Декер.

— Вот что, лейтенант, если вам известно о том теннисном матче и если вы смогли выйти на меня, вы наверняка сможете выйти и на мою подругу. И все-таки, в чем дело?

Поразмыслив немного, Декер решил, что будет лучше, если он немного приоткроет правду — или, вернее, часть правды.

— В местной газете «Вэлли войс» я нашел фотографию, на которой вы засняты вместе с Харланом. В том мачте участвовали еще два человека — ваш партнер, Терранс Хауэлл, и партнерша Манца, Жанин Гаррисон. Разумеется, я созвонюсь с ними обоими. А вы бы мне очень помогли, если бы сказали, кто из них попросил вас сыграть в паре с Манцем.

Последовала долгая пауза, прежде чем Соня Итон наконец заговорила:

— Я думаю, вы и сами все довольно быстро выясните. Это была Жанин.

— Благодарю вас. А не знаете, Жанин и Харлан Манц были в близких отношениях?

— Больше я вам ничего не скажу, лейтенант Питер Декер из полицейского управления Лос-Анджелеса.

— Спасибо, что уделили мне время, — рассмеялся Декер. — Я в самом деле очень вам благодарен. — Он глубоко вздохнул в трубку, решив сделать еще одну попытку — на сей раз сыграв на сочувствии. — Понимаете, это жуткое происшествие в ресторане «Эстель»... оно на всех произвело ужасное впечатление.

Соня Итон молчала.

— Мне действительно хотелось бы сделать что-то, что помогло бы избежать аналогичных трагедий в будущем, — добавил лейтенант.

— Да разве это возможно? — По голосу Сони чувствовалось, что она расстроена. — Как вообще кто-то может предотвратить такие вещи, остановить всех этих сумасшедших маньяков?

— Видите ли, мы беседуем с очень многими людьми, мэм. — Декер ощутил прилив вдохновения. — Пытаемся составлять психологические портреты, чтобы знать, кто способен совершить нечто подобное.

— Надеюсь, вы не пришли к выводу, что на это способны многие?

— Нет-нет, — успокоил собеседницу Декер. — Для тревоги нет оснований. Но если бы нам, работникам правоохранительных органов, призванным защищать население, удалось хоть немного заглянуть в души таких людей, как Манц, если бы нам удалось понять, что заставляет срабатывать некий внутренний механизм, превращающий их в монстров... О чем тут говорить? Думаю, ради этого можно нарушить чей-то покой.

— Вероятно, вы правы, — несколько настороженно заметила Соня. — Поверьте, мне очень жаль, что я не могу рассказать вам больше, чем уже рассказала. Но я бы не хотела ничего говорить за спиной у Жанин. Она мне не то что близкая подруга, но — очень хорошая знакомая. Прекрасная женщина, личность, достойная восхищения. Когда вы с ней познакомитесь, вы поймете, что я имею в виду.

— Уверен, что так оно и есть, — поддакнул Декер и, помолчав немного, переспросил: — Значит, вы говорите, личность, достойная восхищения?

— Не советую вам иметь ее в числе своих врагов.

— Вот как! А вы не могли бы все-таки сказать мне, не встречалась ли она с Хартом?

— Жанин ни с кем не встречается. — Голос Сони Итон стал каким-то бесцветным. — У нее очень много поклонников. Она тасует их, как карты в колоде.

— Ей нравятся теннисисты, не так ли?

— Ей нравится... — Соня на мгновение умолкла. — Знаете, я и так уже слишком долго с вами говорю. Мне пора идти.

— Мисс Итон, давайте окажем друг другу услугу. Я ни словом не обмолвлюсь о нашей с вами беседе, но и вы тоже никому ничего не рассказывайте. Пусть это останется строго между нами.

— Я только «за».

— Вы можете сделать мне еще одно одолжение?

— Какое?

— Раз уж о нашей беседе никто не узнает, не могли бы вы закончить свою фразу? — попросил Декер. — Вы сказали: «Ей нравится...» — и не договорили. Так что же именно нравится Жанин?

Соня тихонько засмеялась в трубку.

— Жанин нравится все, что не стоит у нее на пути.

Было всего шесть тридцать, и Декер не сомневался, что ему удастся найти какой-нибудь еще открытый магазин, торгующий цветами.

Съехав со скоростной автострады, он медленно покатил вдоль бульвара, разглядывая вывески, но ему не везло. Цветы он увидел лишь в одном месте, да и те ему не понравились, так как были полузасохшие, искусственно подкрашенные и стояли в терракотового цвета горшках. Так называемый «дежурный вариант» — подобные цветы обычно дарят секретарше, вспомнив о ее дне рождения в самый последний момент. Для Рины это не годилось. Она моментально поняла бы, что цветы куплены наспех. Кроме того, лейтенанту в самом деле хотелось презентовать ей что-то необычное — такое, что передавало бы эмоции, которые он, как и все мужчины, давно научился в себе подавлять.

Декер чувствовал страшную усталость и разочарованность в самом себе. Он привык считать себя невосприимчивым к женским уловкам. После развода он словно спрятался в крепкой раковине с кондиционированным воздухом и решил, что прошлое должно послужить ему хорошим уроком и научить его уму-разуму. Ни одна стерва никогда больше не будет так надо мной измываться, говорил он сам себе.

Когда Декер познакомился с Риной, ему сразу же стало ясно, что она настоящее, редкое сокровище. Тем не менее он не торопил события, продолжая встречаться с другими женщинами до тех пор, пока не понял, что действительно нужен ей так же, как она ему. И даже когда Рина сказала, что хочет съездить в Нью-Йорк, чтобы все как следует обдумать, это не слишком его обеспокоило, хотя, когда она вернулась, он очень обрадовался. Однако и в этой радости присутствовала некая выжидательная осторожность. Вообще, как бы ни складывались его отношения с Риной, Декер все время оставался на удивление спокойным. Кровяное давление неизменно было в норме, спал он крепко, аппетита не терял. Период ухаживания прошел весьма гладко. Никаких требований к нему Рина не предъявляла, ничего не навязывала. За исключением одного — ее религиозных воззрений.

Это действительно был непростой вопрос, но, когда удалось разрешить его, дальше все пошло как по маслу. Разумеется, Декеру, поскольку так хотела Рина, пришлось смириться со статусом ортодоксального еврея — соблюдающего все правила и обычаи, не работающего по субботам, верного семьянина. У него не было выбора — в противном случае о браке с Риной не могло быть и речи. А он очень, очень хотел на ней жениться.

Правда, Декер никогда не относился слишком серьезно к взятым на себя обязательствам. Да Рина и сама была достаточно здравомыслящей женщиной, воспитанной в традиционном духе. Она заботилась о доме и детях, муж — обо всем остальном. Обычная старомодная семья — Декера это вполне устраивало. Он даже гордился своей ролью образцового мужа и отца, несущего бремя ответственности за родных и близких.

И вот теперь он понял, что попросту занимался самообманом. Встреча с Жанин, поражающей открытой сексуальностью, заставила его понять, что может сделать с ним чувственная женщина. Но если Жанин подошло бы сравнение с соблазнительной сексуальной киской, то Рина в этом плане была настоящей кровожадной тигрицей. Временами Декер, просыпаясь по ночам, думал о ней, предаваясь фантазиям. Его желание было настолько сильным, настолько захлестывало все его существо, что ему даже не нужен был физический контакт с Риной, чтобы достичь оргазма. Достаточно было лишь закрыть глаза и представить ее лицо...

Теперь он знал, что ради Рины готов абсолютно на все. Если бы между ними вдруг встал другой мужчина, он пошел бы на что угодно, лишь бы ее удержать — солгал бы, украл, может быть, даже убил.