— А вы в этом абсолютно уверены? Может, Харлан это просто выдумал?
— Проверьте, — сказала Ронда и ухмыльнулась. — Готова поспорить, когда вы начнете наводить справки, в клубе вас примут как родного.
Не обращая внимания на нанесенный ему укол, Декер быстро строчил в блокноте.
— И сколько же времени он работал инструктором в «Гринвэйле»?
— В общей сложности около трех лет.
— В общей сложности?
— Ну да. Харлан никогда не умел заниматься чем-то одним, нигде не мог зацепиться надолго. В «Гринвэйле» его приглашали только на летний сезон. Днем он работал инструктором по теннису, а вечером — барменом. Он мог чего-то добиться лишь при условии, что это не требовало постоянных, долговременных усилий. Я хочу сказать, что Харлан был смазливым парнем, обладал определенным шармом, имел кое-какие способности. И пользовался этим. Он осчастливил немало одиноких женщин.
— Замужних?
— Я сказала «одиноких женщин». Конечно, они были замужем.
— Ему повезло, что кто-нибудь из мужей этих женщин не прострелил ему голову.
— Ну уж нет, Харлан никогда не брался за дела, которые были связаны хоть с каким-нибудь риском. В «Гринвэйле» всегда полно женщин, чьи мужья трахают сладеньких молоденьких телок. Я это знаю — мне приходилось там бывать. Не в качестве старой, одинокой замужней женщины, разумеется, а в качестве сладенькой молоденькой телки. В этом городе много богатых оригиналов. Я вас шокирую?
— Вовсе нет.
— Да, у вас вид вполне современного мужчины, которому не чуждо ничто человеческое. Вы изменяете своей жене?
— Нет. Так, значит, Харлан обучал теннису одиноких женщин?
— Он обучал теннису всех желающих — женщин, девушек, мужчин, мальчишек. — Ронда помолчала немного. — Время от времени он давал урок-другой какому-нибудь модному продюсеру или режиссеру. Харлан всегда обожал блеснуть в разговоре своей принадлежностью к богеме, то и дело упоминая знаменитостей. Ублюдок... он никогда ничего не мог добиться. Этот болван все на свете отдал бы за то, чтобы жить такой жизнью, какой живут «звезды»... ходить на приемы... играть в теннис... трахать красивых, богатых женщин...
Ронда уставилась на свой опустевший стакан.
— Извините, я сейчас вернусь, — сказала она и, ненадолго выйдя из комнаты, появилась уже с полным стаканом.
На сей раз напиток в нем был не оранжевого, а бледно-желтого цвета, из чего Декер сделал вывод, что Ронда Клегг налила себе много водки и лишь слегка разбавила ее апельсиновым соком. Осторожно держа стакан на весу, она немного отхлебнула.
— Я пыталась втолковать Харлану, что, если он учит какого-нибудь кинодеятеля, как подавать «навылет», это вовсе не значит, что тот возьмет его на главную роль в своем следующем фильме. Но Харлан...
— Подождите, Ронда, насколько я понимаю, чтобы работать инструктором по теннису, все-таки нужно быть неплохим игроком.
— Ну, для того чтоб обучать всяких болванов, он играл достаточно хорошо.
— Но был недостаточно хорош, чтобы участвовать в турнирах профессионалов?
— Он говорил мне, что входит в первые две сотни игроков в мировом рейтинге. Может, и правда, но скорее всего нет. Харлан жил в придуманном мире.
— Однако он все же был членом актерской ассоциации.
— Да, несколько ролей он сыграл... и этого вполне хватило для подпитки его фантазий. Лейтенант, Харлан был из породы прихлебателей. Своего рода рыба-прилипала.
— Простите?
— Рыба-прилипала. В этом городе полно людей с больным самолюбием. Я не хочу никого обижать, но те, кому для самовыражения нужны другие люди, — не самые счастливые из смертных. Строго говоря, они все равно что прокляты Богом. Им просто необходимо общество — чтобы найти себя, создать собственный образ, ощущать себя важными персонами, выглядеть очень занятыми и чувствовать себя нужными. Они достаточно богаты, чтобы купить себе что-то вроде свиты, которая удовлетворяет эти их потребности. Харлан был как раз из тех, кто составляет подобные свиты. Поэтому я и называю его рыбой-прилипалой.
По щекам Ронды Клегг покатились слезы. Отвернувшись, она с ожесточением вытерла их ладонью.
— У меня все еще остались какие-то чувства к нему. Вас это удивляет?
— Нисколько. — Декер выдержал паузу и спросил: — Я могу немного поговорить с вами об увольнении Харлана из ресторана «Эстель»?
— Да не о чем тут говорить. Он нарушил главное правило, которое гласит, что клиент всегда прав.
— Но он был расстроен...
— Конечно, он был расстроен. Он был просто в бешенстве. Какой-то надравшийся кретин начал придираться к нему, и стоило Харлану огрызнуться, как его тут же вышвырнули с работы. Я так разозлилась, что едва удержалась, чтобы не прийти туда и не устроить скандал. — В лице и во всем облике Ронды вдруг появилась какая-то вялость. — Ну, а потом... не знаю. Наверное, я стала думать, что Харлана поделом уволили.
— Харлан продолжал обсуждать эту тему?
— Поначалу он что-то говорил о своем желании поквитаться с теми, кто так с ним поступил. — Полными слез глазами Ронда уставилась на Декера. — О, боже, мне просто необходимо потрахаться.
— Почему вы расстались с ним?
— Потому что нашла себе другого мужчину. — Ронда вздохнула. — Тоже неудачника, но он по крайней мере имеет стабильную работу, которая к тому же хорошо оплачивается. Он актер, снимается в порнофильмах. Его зовут Эрни Бельхайм, прозвище — Король среди гигантов. Можете вы себе представить, что на свете существуют такие прозвища?
— Ну что ж, по крайней мере в нем чувствуется творческий подход. Как Харлан воспринял ваш разрыв?
Ронда уселась в кресло-качалку и принялась раскачиваться в нем, отталкиваясь ногами от пола и помогая себе корпусом. Взгляд ее был устремлен вверх, на потолок, имитирующий небо.
— Я особо не церемонилась — просто взяла и сказала ему, что не стану с ним больше встречаться, потому что у него маленький член. — По лицу Ронды в очередной раз покатились слезы. — Я хотела уязвить его, сделать ему больно. Он так долго около меня ошивался, что надоел мне до смерти. Если бы я знала, в каком он душевном состоянии, то не стала бы...
— Вы не могли об этом знать, Ронда.
Ронда Клегг пристально посмотрела на свой стакан с водкой, разбавленной апельсиновым соком, словно гадалка, пытающаяся предсказать будущее по кофейной гуще.
— Когда мы расстались, он начал вести себя как-то странно. Я, конечно, догадывалась, что с ним не все ладно. Но не могла предположить, чем это закончится.
— Разумеется. А что странного было в его поведении?
Ронда перевела взгляд на Декера.
— Он пытался напугать меня. Звонил мне по ночам и описывал, как он со мной разделается. Правда, я никогда не воспринимала его слова всерьез. — Ронда снова уставилась в потолок. — Вообще-то я теперь понимаю, что мне просто повезло.
Что правда то правда, подумал Декер и указал на рюкзак.
— И куда же вы собираетесь отправиться?
Перестав раскачиваться, Ронда с шумом выдохнула.
— Подвернулась возможность заработать. Какой-то тип приглашает меня на Гавайи — хочет, чтобы я расписала стены в его доме сценками из «Плейбоя». Вкусы бывают разными.
— Думаю, отдых пойдет вам на пользу.
— Надеюсь, что так.
— А у вас не осталось каких-нибудь фотографий Харлана? — спросил Декер.
— Может, и завалялась парочка. А что?
— Понимаете, в квартире Харлана я не нашел ни одного его снимка, сделанного недавно.
Слова лейтенанта явно озадачили Ронду.
— Странно, — сказала она. — Насколько я знаю, у него были такие типажные...
— Нет-нет, их я нашел. Я имею в виду обычные фотографии, какие держат в домашних фотоальбомах.
— Все равно чудно. — Ронда пожала плечами. — Мы с ним наснимали много компрометирующих кадров. — Она улыбнулась. — После нашего разрыва Харлан грозился отправить их по почте моей матери. Я сказала, что меня этим не напугаешь — не было там ничего такого, чего бы она не видела раньше.
— Ну и как, он выполнил свою угрозу?