Вот Бентивенья с повозкой, но Карла смотрит в сторону. Бентивенья стал раскуривать трубку — знак готовности к делу. Но тут он увидел — командира нет, а Карлу как будто преследуют. Не поглядев на Розарио. она ткнулась в его тележку, точно оступилась, пошла дальше, пересекла угол Куаттро Фонтане, остановилась у ворот дворца Барберини и только перевела дыхание, как снова перед собой увидела тех же полицейских, уже вдвоем.

— Синьорина, куда вы спешите? Зачем вам этот мужской плащ?

— А это моего дружка...

В это мгновение Карла заметила старую знакомую матери и бросилась к ней. Началась оживленная беседа. Карла улыбалась, не слыша ни единого слова. Полицейские сердцееды повернули к своему посту у редакции. Карла рассталась с неожиданной собеседницей и обернулась к стайке детей, резвившихся неподалеку от входа во дворец:

— Идите в сад, там лучше, там можно весело поиграть. Идите скорее...

Она боялась за жизнь ребятишек. Удивленные, они подчинились ее ласковой просьбе, убежали. Тревога Карлы росла. В воротах не было Гульельмо Блази, он с этой точки должен был прикрывать Розарио. Почему его нет? Был и ушел?

Часы показывали уже три с четвертью. К Бентивенья приблизился другой мусорщик, настоящий:

— Эй. на кого ты похож со своей обшарпанной колымагой! Пройдет санитарный инспектор, схлопочешь от него!

И вот наконец на виа Разелла вступила колонна немцев — сто пятьдесят шесть вооруженных до зубов солдат. В хвосте — грузовик с пулеметами. Карла тут же покинула пост у ворот дворца и двинулась к Бентивенья, а значит, навстречу колонне...

Через месяц после партизанской вылазки, скрываясь в подполье, она написала поэму — все не решается ее напечатать. Хочу привести отрывок. Его перевел Яков Козловский.

Что в этих строчках? Всего лишь несколько шагов. Короткий путь, но не назад, не в сторону — направо в переулок, откуда можно бежать, спастись, а прямо — туда, к точке, где прогремит взрыв.

От ворот дворца Барберини Карла шла к своему жениху. Ей двадцать лет. И шла она не к церковному аналою, не к торцу свадебного стола — почетному месту новобрачных, не в зыбкую полутьму брачного ложа, а навстречу смертельному удару, в разлом судьбы, в хрупкий покой, готовый сейчас, через несколько секунд, закипеть водоворотом гибели или торжества...

Этот миг Бентивенья выбрал точно. В тележке уже горит шнур, он сам как бы лениво идет навстречу Карле — она стоит в подъезде. Еще несколько секунд. И вот грохнуло.

Ураган налетел на виа Разелла, источая кислый, удушливый дым. Взрыв возмездия обрушился на эсэсовцев. Карла, удержавшись на ногах в волне горячего воздуха, быстро перекинула плащ жениху.

Ближе всех к ним оказались полицейские, те самые. Она направила на них дуло пистолета, и они тут же нырнули в ближнюю арку дома. Облако дыма заволокло Карлу и Розарио, а плащ, как и было задумано, скрыл униформу мусорщика.

Они помчались к ее матери, на форо Траяно, успев проскочить эсэсовский кордон. — он строился уже за их спинами. Дома Розарио стащил с себя одежду. Они хотели сжечь ее в почке, но грубая ткань плохо поддавалась слабому огню. Сделав пакет, вышли на улицу, Карла предлагала бросить его в Тибр, а Розарио не хотел рисковать: кто-нибудь увидит или услышит всплеск воды.

Они бросили пакет на ходу, но останавливаясь, в темном углу возле какой-то церкви. Ночевали у подруги матери в новом районе, на восточной окраине Рима.

Им надо было уйти подальше от моста событий, и они окольными переулками пересекли весь город, не уверенные ни в чем, кроме того, что совершили на виа Разелла.

Около полуночи командир партизанской группы сидел у радиоприемника, слушая сводку новостей. А в это время на другом конце города Розарио играл в шахматы с четырнадцатилетним сыном приютившей их женщины. Карла помогала ей стряпать поздний ужин. Сейчас это были самые доступные способы убедить себя и окружающих в реальности собственной жизни.

Участники операции собрались в кантине на виа Аурелиа. Никто из них но пострадал, никто не был опознан. Все прошло успешно.

Слухи будоражили город: Рим сопротивляется! Убито тридцать три эсэсовца, семьдесят ранено. Немцы взбешены, боятся новых партизанских атак. Люди в маленькой кантине, как и все римляне, ждали, куда поведет их война. Пришел посыльный с приказом командира...

Между том загудели провода военной связи, застучали телетайпы, помчались фельдъегери.

Берлин требовал объяснений. В столице вчерашнего союзника среди бела дня бой на улице! Неслыханная дерзость! Гитлер в бешенстве. Гиммлер топал ногами и водил указательным пальцем перед носом испуганного начальника римского гестапо.

Весть о деле на виа Разелла понеслась во все уголки Италии, проникла во многие европейские страны. Линии фронтов помешали ей тогда достичь Советского Союза. И вот теперь мы рассказываем подробности этой военной операции партизан Рима.

Гульельмо Блази выдал многих, в первую очередь назвал Елену и Паоло. К счастью, он знал Карлу и Розарио только под этими вымышленными именами. Их не нашли.

Партизанский налет на виа Разелла был объявлен военной акцией, одобренной государством, признавшим партизанские формирования.

В сентябре 1949 года Карлу Каппони указом президента наградили высшей наградой Итальянской республики в воздаяние подвигу — золотой медалью «За доблесть на войне».

Во время церемонии вручения было сказано: «С пистолетом в руке, первая среди первых, она участвовала в десятках операций, выделяясь величием духа, готовностью к самопожертвованию перед лицом опасности».

К тому времени она уже стала женой римского врача Розарио Бентивенья и матерью девочки, которую они назвали Еленой.

Шло время. Реакция высадила в обывательскую почву сорняки сомнения и недоверия. Стало модным говорить о тщете и даже вроде партизанской вылазки, повлекшей немецкие репрессии — расстрелы в Ардеатинских пещерах. Как будто фашисты нуждались в поводах! Реакция хотела опорочить стойкость и благородство Сопротивления.