Он смачно рыгнул, хмыкнул и кивнул охраннику, чтобы тот подвинулся и дал ему встать из-за стола. Два байкера пошли с ним в сторону сортира. Сначала один зашел внутрь и все проверил, потом оба встали около двери. После приезда байкеров ресторан стал быстро пустеть — несмотря на их обычную одежду, видок у них был такой, что остальным посетителям скоро становилось не по себе. Только пара завсегдатаев оставалась за столиками и доедала заказанное. Пока Коротышка Вилли сидел в сортире, туда никто и близко не подходил.

Выбор времени для этого важного дела был просто идеальным. Пока он писал, в ресторан вкатился джип «чероки», пробив изящные стекла французских окон и раскидав в стороны стулья и столики. Оставшиеся немногочисленные посетители в страхе разбежались по углам. Водитель в панике выскочил из машины и пустился наутек, успев это сделать до того, как джип врезался в стену.

— Что за черт! — взревел Коротышка Вилли, выскочив из сортира в расстегнутых брюках.

— Джип в ресторан въехал! — на бегу через зал прокричал один из его охранников. — Он въехал прямо через окно!

— Быстро сюда! — скомандовал Коротышка Вилли.

Трое мужчин заперлись в мужском туалете, остальные их сотрапезники спрятались в туалете для женщин. Через какое-то время в обе двери постучали полицейские.

— Что, он никак не взрывается? — поинтересовался Коротышка Вилли перед тем, как открыть дверь.

— Он и не взорвется, — ответил ему один из полицейских, — что-то случилось при ударе. Детонатор не сработал.

Только после этого Коротышка Вилли с корешами вышли из сортира. Они оглядели то, что осталось от ресторана. Фотографы щелкали фотоаппаратами, снимали учиненный разгром на камеры, а один журналист даже рискнул попросить Коротышку Вилли прокомментировать это событие.

— Вот сволочи, — ответил главарь «Ангелов». — Им бы надо было быть аккуратнее, они могли кого-нибудь задеть.

— А разве они не этого хотели? — спросил репортер.

Морда Коротышки Вилли налилась кровью. Он схватил щелкопера за грудки и притянул его к себе так близко, что бедняга чуть не задохнулся от пивных миазмов.

— Ты что, козел, не врубаешься? Я говорю, они же могли убить какого-нибудь гражданина.

Несколько стоявших рядом свидетелей этого разговора попросили бандита быть повежливее, будто он был не бандитом, а современным Робин Гудом. Им было невдомек, что его высказывания преследовали собственные далеко не бескорыстные цели. Убийство граждан никак не входило в планы байкеров и сильно вредило их бизнесу, потому что тут же им на хвост садились «Росомахи» — этот урок они уже хорошо усвоили.

Измотанный от недостатка сна Билл Мэтерз опрашивал корейца, заведовавшего бензоколонкой, которую ночью ограбили. Грабители вынесли оттуда только сигареты и газированные напитки. Мужчина называл воров трусами, качал головой и беспрестанно повторял это слово как мантру, пока Мэтерз целиком и полностью не стал разделять его точку зрения. Такое сердечное согласие, казалось, успокоило корейца. Еще какое-то время они вместе повторяли это слово — «трусы» — как заклинание, и кореец широко улыбался.

— Да, — настаивал он на своем, кивая головой, — они трусы, настоящие трусы.

Мэтерза выручил сигнал пейджера. Он позвонил в управление, и там ему сказали, что звонила Эстелла Майерз, бывшая подруга Акопа Артиняна, с которой он разговаривал раньше.

Закончив составлять протокол ограбления, Мэтерз сразу направился к молодой женщине домой, в студенческий район, и позвонил в ее квартиру из парадного. Она тут же откликнулась:

— Привет, детектив! Давненько не виделись!

— Здравствуйте, Эстелла. Рад вас слышать снова.

Он закрыл дверь парадного и поднялся к ней в квартиру. Впустив его, хозяйка тут же плюхнулась на кровать и принялась раскачиваться на пружинном матрасе. В потертых джинсах и просторной, свободно свисающей кофточке на бретельках она показалась ему восхитительной. Он почти физически ощутил, как сердце выпрыгнуло у него из груди и упало к ее ногам.

Она села, поджав по себя ноги, теперь пружины скрипели тише.

— Знаете что?

— Что?

— Я так прикидываю, для полицейского вы слишком клевый парень.

— Надо же! Спасибо, Эстелла. Я этого по гроб жизни не забуду. Так что же у вас случилось?

— У меня есть друзья, у которых возникла малюсенькая проблема. Может быть, вы могли бы им помочь с ней разобраться? — Она стала раскачиваться сильнее, потом быстро сделала какой-то витиеватый поворот, встала в кровати на колени и как-то странно захлопала руками, так что пальцы оставались оттопыренными, а хлопали только ладошки. — И еще! Еще, господин полицейский, у меня есть для вас кое-какая информация, которая может вам очень пригодиться!

Она кончила подражать хлопкам маленького ребенка и уперла руки в бедра, выпятив грудь и широко раскинув ноги в стороны, — Мэтерза охватило такое желание, что его стала бить дрожь.

— Иначе говоря, Эстелла, вы хотите предложить мне информацию в обмен на небольшую услугу? Но если вам что-то известно…

Она снова изящно извернулась и теперь сидела на кровати, едва касаясь голыми ногами пола. У Мэтерза даже мелькнула мысль о том, что девушка под кайфом.

— Эстелла, если вам действительно известно что-то важное, вы должны мне рассказать об этом ради памяти Акопа.

Упоминание о причине расследования приостановило ее кошачьи заигрывания. Она сделала еще одно резкое движение телом, как будто хотела стряхнуть с себя какие бы то ни было обязательства.

— Да скажу я вам, все скажу. Я ничего не собираюсь для себя здесь выгадывать. Просто мне очень хочется помочь друзьям, и совсем не кажется, что если я прошу вас о маленьком одолжении, значит, я с вами торгуюсь. Это же вполне естественно. Я не понимаю, с чего вы вдруг возбухли? Разве это не справедливо?

Мэтерз был готов сдаться. Ритмичные движения соблазнительной молодой женщины основательно потрясли все его представления о морали и нравственности.

— В чем же провинились ваши друзья?

— У них была вечеринка, — сказала Эстелла Майерз. — Так, ничего особенного. Нормальная студенческая тусовка, и, конечно, они немножко пошумели. Это их единственное преступление. Ну так вот. А соседи взяли и настучали на них. Приехали полицейские, слово за слово, в общем, стали они базарить, и кто-то что-то ляпнул сдуру, хотя, наверное, и без этого можно было обойтись. А их за это взяли и впаяли им хранение дури. Просто хранение. То есть — банан мне в задницу, — я хочу сказать, что как Америку открыли или как хипповать начали, никого ведь не арестовывали за травку или гашиш.

— А вы тоже недавно немножко покурили?

— Не-е-е-ет, что вы, это я такая просто от радости, что мы с вами снова встретились.

Он был не в состоянии устоять перед ее очарованием, но почему-то это его не очень вдохновляло. Что ему могло грозить, если он позволит себе с ней расслабиться? Эта мысль лишала его душевного равновесия. Ему подумалось, что от Донны он мог бы успешно скрыть такого рода интрижку, но вот Санк-Марсу он бы наверняка не смог больше прямо смотреть в глаза. Тут шансов не было. По крайней мере, теперь, а может, и никогда не будет. Эта мысль его почему-то опечалила.

Мэтерз не мог не признать, что он чем-то напоминал мальчика из церковного хора. В глубине души ему нравилось быть немного бесшабашным, острота ощущений при флирте его будоражила и волновала кровь, но если дело заходило дальше — он снова становился пай-мальчиком из церковного хора. Таким уж он был по натуре, от этого и решил пойти в полицию.

— В чем дело, Эстелла?

— Вы можете помочь моим друзьям?

— Конечно, могу. А теперь расскажите мне, о чем собирались.

— Правда? Можете? Вы не шутите?

Она была так счастлива, что снова подпрыгнула на кровати и встала на колени, потом на ноги и запрыгала так, что чуть головой не пробила потолок. Когда после этого всплеска эмоций она вновь приземлилась на задницу, поскрипывание пружин еще долго не прекращалось.