Поскольку в газетном объявлении указывался телефон, пришлось посвятить в эту затею бабушку, которая встретила ее с восторгом:

– Наш Рюди становится на ноги!

Обязанности всех «опытных преподавателей» исполнял на курсах сам Рюдигер. Когда-то школа изрядно потрепала ему нервы, зато теперь она же обеспечивала ему неиссякающий приток клиентов. Рюдигер брал двенадцать с половиной марок за час. Точнее за урок, то есть за сорок пять минут занятий. За двадцать марок он давал двойной урок, который предпочитало большинство родителей, так как подобная оплата казалась им выгоднее. На объявление откликнулось немало желающих. Можно было даже выбирать.

– Извините, но все преподаватели французского сейчас заняты.

Рюдигер не хотел зарываться.

Обычно он занимался с ребятами правописанием. Подопечные действительно начинали делать некоторые успехи. Вполне естественно: если раньше ты лентяйничал, а теперь готовишься дома к классному диктанту, то ошибок будет меньше. В объявлении говорилось: «Успех гарантирован». Репетиторские курсы выполняли свое обещание.

Любимым учеником Рюдигера был Рудольф. Его отцу принадлежал ресторан «Герсдорфер Штубен». После урока Рюдигер шел туда и получал порцию супа, пиво да еще свои двенадцать с половиной марок. Их он тратил чуть дальше, у Хайнци. Чем не жизнь?

Рюдигер был ловким, спортивным пареньком. Они с Феликсом лучше всех из класса играли в футбол и вечно злились, так как из-за этого их всегда разводили по разным командам. Поэтому, а еще потому, что Рюдигер на собственном опыте неплохо изучил ресторанную жизнь, Хайнци предложил ему поработать кельнером. По пятницам и субботам. В пятницу набегали хорошие чаевые. А в субботу, если в малом зале бывали танцы, Рюдигеру причиталась надбавка – 30 марок.

Долго уговаривать Рюдигера не пришлось, и уже в следующую пятницу он приступил к работе. Хайнци содержал пивную не один, а с женой и тещей. Но те занимались кухней (жареные колбаски, картошка, суп-гуляш), Хайнци же торчал за стойкой, отпускал пиво, развлекал посетителей своей болтовней.

Кое-что в нем Рюдигеру не нравилось. Хайнци был здоровенным, жизнерадостным детиной лет под тридцать. Здороваясь, он изо всех сил стискивал руку. Рюдигер пытался изменить церемонию рукопожатий, но Хайнци каждый раз продолжал до боли сдавливать ладонь. Хайнци оглушительно гоготал, а все его разговоры крутились вокруг женщин. Глядя на его жену, Рюдигер думал, что она ему не пара. Она была не то чтобы старой, но какой-то невзрачной, затюканной, высушенной.

С приходом Рюдигера Хайнци начал часто отлучаться из пивной, чтобы «проветриться». Женщины мрачнели. Они возились на кухне молча и лишь изредка с упреком поглядывали на Рюдигера. Зато работа оказалась выгодной. Во всех отношениях. Субботним вечером люди расстаются с деньгами легко. Между прочим Рюдигер заметил, что на чаевые щедрее те, у кого кошелек не слишком толст. А народ приходил разный. Постепенно Рюдигер перезнакомился чуть ли не со всеми, многих он знал еще с тех пор, когда простаивал здесь часами у игровых автоматов.

Кельнер из Рюдигера получился отличный. Внимательный и расторопный. Когда-то бабушка никак не могла его дозваться, теперь он прибегал по первому же знаку клиента. Он был прямо-таки молниеносен. А когда Хайнци уходил «проветриваться», Рюдигер и вовсе чувствовал себя на коне. Дела действительно шли хорошо, ибо у Рюдигера имелось замечательное качество, необходимое удачливому владельцу питейного заведения: он умел поддержать разговор с кем угодно и никогда не выпячивал собственной персоны.

Только трудно было выпить все, чем угощали. Хайнци запросто справлялся и с этим, но у него была большая тренировка и гораздо больший вес.

Хайнци наставлял Рюдигера:

– Вместо водки пей воду, вместо рома – чай. Яблочный сок сойдет за яблочную настойку. А пиво можно тянуть весь вечер из одного и того же стакана.

Но Рюдигер был еще слишком молод, да и не хотелось ему упускать даровых угощений. Дают – бери!

С каждым часом его походка становилась все неуверенней. Но убытка это не приносило. Главное, с подносом не споткнуться. Правда, считал он уже невнимательно, многое округлял. Но ни посетителей, ни хозяина Рюдигер не обсчитывал, а мелкие неточности взаимно уравновешивались.

Рюдигер проработал у Хайнци почти год. Однако затем он бросил эту работу и уже никогда не появлялся в пивной, даже в качестве посетителя. Причину ухода Рюдигер вспоминал неохотно и со стыдом. Такие вещи он предпочитал забывать.

По субботам у Хайнци бывали танцы. Играл какой-нибудь ансамбль, например, трио «Вальс-Вензель», а в перерывах – заводились пластинки. Кроме постоянных посетителей, на танцы приходили мужчины в надежде завести знакомство, или, как говорил Хайнци, «подцепить бабу». Из-за них-то и приходилось попотеть. Мужчины считали, что щедрость делает их привлекательнее в глазах женщин.

К двумя часам ночи Рюдигер производил расчет. За вечер его не раз приглашали выпить, да и обстановка в малом зале становилась почти семейной, поэтому никто не возражал, если Рюдигер подсаживался для расчета к гостям. Тем более что он уже не очень твердо держался на ногах. Во всяком случае, Рюдигеру хватало сил одолевать три ступеньки с подносом, на котором умещалось десять пол-литровых кружек пива.

Гостям даже нравилось, когда Рюдигер подсаживался к ним «на минутку»: ведь это он обслуживал их весь вечер, помог найти партнера или партнершу; иногда «минутка» растягивалась для подвыпивших посетителей чуть ли не до рассветных сумерек. Особенно ласковы оказались с Рюдигером две женщины, которые с некоторых пор зачастили к Хайнци.

Обеим было лет по тридцать пять. На первый взгляд обе выглядели блондинками, но по темным корням волос можно было догадаться, что они крашеные. Однажды перед самым закрытием Маргот и Герда случайно забрели сюда, и Рюдигер сразу заметил их. Ему сразу приглянулась та, что поменьше ростом (она-то впоследствии и назвалась Гердой), хотя он всего два раза взглянул на нее, оторвав глаза от своего блокнота, где записывал заказы. Но Рюдигеру никогда бы не пришло в голову, что у него, семнадцатилетнего школьника, кельнера на временной работе, может что-то получиться с этой женщиной. Девушки у него еще не было. Теоретически он знал, что к чему, хотя бабушка всегда говорила деду, когда по телевизору показывали слишком откровенный фильм:

– Переключи-ка на другую программу. Там интересная викторина.

Словом, теоретически Рюдигер все знал, но до практики дело еще не доходило.

Женщины заказали кока-колу с ромом; Рюдигер внимательно оглядел Герду и вновь повернулся к посетителям, еще сидевшим в прокуренном зале.

Идя к стойке, чтобы выполнить заказ, Рюдигер взглянул на часы над дверью. Час ночи. Почему они забрели сюда в такую поздноту?

К часу ночи наступал самый разгар шумного веселья, и каждый вновь пришедший мог легко присоединиться к остальным, особенно если быстро наверстывал выпитое ими за вечер. Рюдигер в ту субботу бессчетное количество раз бегал с полным подносом по ступенькам.

Вскоре обе женщины заглянули в пивную снова, и теперь при расчете Рюдигер подгадал так, чтобы подсесть на общую скамью с того края, где была Герда.

Рюдигер изо всех сил пытался сосредоточиться на том, чтобы превратить собственные каракули, помечавшие заказы, в стройные колонки цифр, но ему мешал туман в голове от выпитого алкоголя и шум за столом. Отвлекало и другое. Герда почти затащила его к себе на колени; захмелевший Рюдигер подумал сначала, что так получилось из-за тесноты за столом, но Герда стала теребить пальчиками его волосы, громко смеясь:

– Ах какие роскошные локоны!

Неловко как-то, подумал Рюдигер, все смотрят.

– Погоди, нужно закончить с расчетом, – проворчал он, но на самом деле ее прикосновения были ему приятны.

Он быстро прикинул, сколько с кого причитается, не очень заботясь о точности. Впрочем, Рюдигер и на уроках математики обнаруживал склонности к вольному обращению с цифрами. По на уроке рядом не сидела женщина, которая теперь развязала галстук, расстегнула воротничок рубашки и даже начала поглаживать ногу, что совсем уж наэлектризовало его.