— Его надо сдать на детальные исследования!

— У вас нет необходимого оборудования. Да и вообще, мне кажется, это личный подарок, и я не собираюсь с ним расставаться.

— Ну, знаешь! — Дубров бушевал минут пять, и по его реакции Ротанов наконец догадался, в чем дело. Не так-то просто заживали старые раны, нанесенные глазами прекрасной рэнитки. Ротанов улыбнулся.

— Да брось. Ты, солидный человек, директор института, а кричишь как мальчишка.

Дубров собрался обрушить на Ротанова новый поток слов, даже набрал побольше воздуха, но вдруг усмехнулся, сел за стол, повертел между пальцами камень, отодвинул его к Ротанову и спокойно спросил:

— Что будем делать дальше? Ведь если переход открылся специально для тебя, значит, трескучки скорей всего здесь ни при чем. Похоже, они вообще не имеют к этой истории ни малейшего отношения, а временным переходом управляли сами рэниты.

— Но тогда получается, что они в любой момент могли покинуть планету?

— А они и покинули. Покинули, как только сочли это необходимым. Для чего-то им понадобилось придумать легенду с трескучками и со своим провалом во временную ловушку — ловушка-то оказалась совсем для других, для нас с тобой!

— По-моему, рэниты не сделали нам ничего плохого.

— Не сделали? Конечно. Если не считать, что все эти годы я занимался здесь черт знает чем! Решал задачу, которой фактически не было!

— Вот ты о чем! Напрасно. Задача была. Переход действует, кто бы им ни управлял. Но установить, каким законам он подчиняется, мы сегодня не в состоянии. Рано. Наша наука не нащупала даже подходов к проблеме управления временем. Ты стараешься пробить лбом стену. Ничего не получается. Но разве рэниты в этом виноваты? Разве они обязаны нам помогать? Вполне возможно, что управление временем принесло рэнитам больше вреда, чем пользы, и уж, во всяком случае, свои проблемы каждый должен решать самостоятельно. Вмешательство извне в ключевые вопросы развития цивилизации попросту недопустимо. И наши сегодняшние задачи нам все равно придется решать самим. Вот для чего ты мне нужен.

— Зачем для изучения Черной тебе понадобилась такая разношерстная группа? Какое отношение к планете имеют проблемы управления временем?

— Сегодня мы просто не знаем, с чем придется столкнуться. Мы довольствуемся предположениями, догадками. Разрозненными и слишком малочисленными фактами. Вот, например, этот…

Ротанов взял камень, положил на ладонь, прикрыл его и открыл снова.

— Что из него следует? Может быть, то, что рэниты имеют какое-то отношение к Черной? Или, во всяком случае, знают о ней? Иначе почему этот камень появился именно сейчас? У меня такое ощущение, что рэниты ничего не делают просто так. И значит, там, на Черной, вполне может найтись работа для специалиста твоего профиля.

Еще в одном я не сомневаюсь. Мне нужны люди надежные, проверенные в сложных и неожиданных обстоятельствах. Умеющие мыслить неординарно. Это главное. И именно поэтому рано или поздно тебе придется прекратить разглагольствовать и начать укладывать вещи. Я без тебя все равно отсюда не уеду.

9

Паром Земля — Верфи начал торможение одновременно с разворотом. В иллюминаторах поплыла россыпь огней, в которых уже угадывался корпус гигантского корабля.

Ротанов, откинувшись в кресле, незаметно наблюдал за Олегом. Постепенно сонное равнодушие сползало с его лица. Вот он подался вперед и приклеился к иллюминатору. Ротанов удовлетворенно улыбнулся. Пожалуй, Престов был прав. Если существуют на свете вещи, способные пробудить интерес в Олеге, то искать их надо здесь, в космосе.

— Такого великана у нас еще не было!

— Лучше бы он получился поменьше. Он слишком неповоротлив. Долго разгоняется и медленно тормозится — пришлось на это пойти. Я хочу стандартную шлюпку заменить небольшим маневренным кораблем типа «разведчик», хорошо оснащенным и подвижным.

— Не проще ли использовать несколько кораблей?

— Наша экспедиция своего рода разведка, и только. Разведка боем, как говорили в старину. Эскадра еще менее поворотлива. При переходе корабли сильно разбрасывает, нужно ждать, пока они сойдутся. Шансов на успех больше у одиночного корабля. Он мог попасть к планете случайно, как твой. С эскадрой они будут вести себя гораздо осторожней.

— Ты все же предполагаешь разумные действия с их стороны…

Ротанов не ответил. Он смотрел на россыпь огней. В свете прожектора стала видна причальная площадка спутника.

В первый же день после прибытия Ротанов решил осмотреть верфи. Он стоял в переходном шлюзе и слушал, как шипит откачиваемый насосами воздух. На табло выскочила очередная цифра. Оставалось ждать еще минуты три.

Помещение шлюза могло вместить целую бригаду монтажников — двенадцать человек — со всем необходимым снаряжением. Сейчас Ротанов был здесь один. Ему стоило немалого труда отделаться от сопровождающих. Первое впечатление не должны искажать посторонние мнения. Что-то уж слишком затянулось строительство «Каравеллы», слишком длинная цепочка неполадок, задержек… Конечно, в деле такого масштаба, как закладка принципиального нового корабля, всегда бывают непредвиденные сложности. Но в данном случае их количество превысило разумный предел. Строительство отстало от графика более чем на два месяца, и он хотел выяснить причину.

Пока насосы выскребали из шлюзовой камеры последние остатки воздуха, Ротанов подошел к шкафчику с дополнительным оборудованием, открыл его и в зеркало еще раз осмотрел скафандр.

Он давно отвык пользоваться планетарным скафандром с индивидуальным двигателем. Не хватало только, отказавшись от сопровождающих, вызывать потом спасателей. Рядом с зеркалом висела инструкция. Крупные светящиеся буквы призывали его проверить давление, работу регенеративных баллонов, герметичность швов, степень зарядки батареи.

Нижняя строчка умоляла не забыть выключить магнитные присоски при включении двигателя. Ротанов усмехнулся и пошел к двери.

Как только в окошечке индикатора выскочили положенные после запятой нули, автомат разблокировал дверь и она, слегка чавкнув, отошла, открыв перед ним черный провал в никуда.

Ни трапа, ни лестницы. Далеко впереди, в свете прожекторов, виднелась изогнутая титановая балка — одно из ребер жесткости в корпусе будущего корабля.

Там и тут сквозь переплетение скелетных балок просвечивали звезды, похожие на синие огоньки плазменной сварки.

Основные работы на сегодня закончены. Он не заметил ни малейшего движения.

Конструкция выглядела скелетом фантастического животного. Трудно было поверить, что титановые балки этого гиганта согнули и собрали в пустоте слабые человеческие руки.

Преодолев холодок, сковавший его перед последним шагом в пустоту, Ротанов отключил магниты и дал импульс ранцевым двигателем. Толчок был мягким, почти неощутимым. Его точно приподняли за плечи и осторожно понесли вперед невидимые руки. Серебристая струя выхлопа осталась позади и завернулась дугой, как только он изменил направление. Собственного движения он почти не ощущал. Казалось, скелет корабля ожил и понесся ему навстречу.

Еще раз изменив направление, Ротанов оказался в огромном пустом провале, не заполненном листами обшивки. Сейчас он видел броню корабля, как бы в разрезе. Она походила на слоеный пирог. Слои отделялись друг от друга легкими отстреливаемыми стяжками. Это было одним из последних новшеств. Идея принадлежала Торсону и стоила им по Крайней мере месячного отставания от графика. Зато теперь в случае поражения «космической проказой», как образно назвал Торсон действие антипространства, у них будет возможность избавиться от внешних пораженных листов обшивки, даже не разгерметизировав корпус…

Стоящая идея. Возможно, это средство окажется более действенным, чем защитные поля. Общая толщина многослойной обшивки была так велика, что Ротанов двигался вдоль среза почти минуту. Наконец мелькнул внутренний слой, и ранцевый двигатель скафандра вынес его наружу.