— Теперь я покажу тебе самое лучшее, что есть на новых греческих кораблях. Ты знаешь, что черные парусники варваров имеют один таран. А у нас их два!

Сикиннос осмотрел смертоносную конструкцию на носу триеры. На половине высоты носа из корпуса корабля выдавался таран длиной в два размаха рук, украшенный остроносой волчьей головой. А двумя локтями ниже, то есть ниже ватерлинии, из корпуса торчал второй таран, в два раза длиннее и в три раза толще первого. Этот таран заканчивался мощным, острым как нож трезубцем, каждый зуб которого был толщиной в руку.

— Этот проэмболион, <— пояснил Фемистокл, с нежностью поглаживая верхний таран, — предназначен для разрушения верхней части вражеского корабля. Кроме того, он должен предотвратить слишком глубокое проникновение нижнего тарана, чтобы мы смогли оторваться от тонущего парусника. Как ты полагаешь, Сикиннос, сможем ли мы благодаря этому побить варваров?

Сикиннос ничего не ответил. Сквозь многочисленные балки и переплетения планок он пристально смотрел на соседний док, где двое мужчин, вооружившись линейками, обмеряли тараны и аккуратно записывали результаты на табличку. Фемистокл тоже некоторое время незаметно наблюдал за лихорадочными движениями обоих. Когда же мужчины поспешно покинули док, он коротко сказал:

— Пойдем!

И они вместе с Сикинносом, не теряя времени, последовали за незнакомцами.

Одним из выдающихся качеств Фемистокла было то, что он знал каждого афинянина в лицо и почти ко всем обращался по имени. Но этих двоих он никогда не видел, поэтому решил проследить за ними, держась на почтительном расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Оба незнакомца пытались пробраться к той части гавани, где стояли на якоре торговые корабли. Протиснувшись меж доверху нагруженных тележек и высоких штабелей толстых мешков, они скрылись под палубой грузового парусника, на носу которого было написано «Филлис».

Фемистокл и Сикиннос в растерянности посмотрели друг на друга, но потом полководец жестом позвал друга идти за ним.

В управлении порта, маленьком, грязном, открытом со всех сторон здании, в котором одновременно находились афинская налоговая служба, таможня и служба перевозок, Фемистокл разыскал демосия, чтобы узнать, откуда этот корабль, чем он нагружен и как зовут капитана.

Служащий провел пальцем по висевшей на стене таблице, на которой в алфавитном порядке были записаны названия всех стоявших на рейде кораблей.

— «Филлис»? — переспросил он. — Корабль пришел из Милета!

— Из Милета? — Сикиннос испугался. — Клянусь всеми богами, я чувствовал, что уже где-то видел этого человека!

— Ты с ним знаком, с этим чернобородым?

— Не то чтобы знаком, но встречался.

— Где?

— В Милете. Когда Датис и Артафрен вышли с войсками на побережье, в Милете опрашивали шпионов и доносчиков с ионийских островов и из греческих городов, чтобы составить как можно более точную картину о положении в Элладе. Я был в числе десяти переводчиков.

— И среди шпионов находился этот чернобородый?

— Я совершенно уверен. Но его имя мне сейчас не вспомнить. Я думаю, он здесь в качестве торговца тканями и ведет разведку в материковой части Греции. Государственными тайнами он, скорее всего, не занимается, но, возможно, выведывает какие-нибудь важные подробности.

Фемистокл схватил друга за плечи, затряс его, как трясут ореховое дерево в месяце боэдромионе, и воскликнул:

— Сикиннос, ты посланец богов! Знаешь ли ты, что сейчас спас греков от угрозы поражения?

— Ты полагаешь, — ответил Сикиннос, у которого тоже появилось страшное подозрение, — что чернобородый снимал мерки с таранов греческих кораблей, чтобы передать их персам?

Фемистокл молча смотрел на пыльную дорогу, беспокойно притопывая правой ногой и раздумывая, что ему делать дальше. Внезапно он выпрямился, подтолкнул Сикинноса и помчался к причалу. Сикиннос с трудом поспевал за неистовым полководцем, который, работая локтями, протискивался сквозь ряды рыбаков, торговцев и извозчиков. Но когда они добрались до того места, где только что стоял у причала милетский корабль, того уже и след простыл. «Филлис» был далеко от рейда. Горячий юго-западный ветер раздувал его светлые паруса.

Какое-то мгновенье Фемистокл колебался, беспокойно поглядывая по сторонам, а потом помчался к одному аттическому торговому кораблю, команда которого как раз штабелевала тонкие гончарные изделия, и крикнул:

— Я Фемистокл, сын Неокла, из филы Леонтис. Кто ваш хозяин?

Один матрос указал большим пальцем через плечо на человека, который возился с такелажем. Тот сразу подошел к Фемистоклу.

— Я Оленос, капитан. Что тебе нужно?

— Видишь там корабль, который как раз отправляется в плавание? — Полководец кивнул в сторону юга. — На его борту шпионы! Во имя Гермеса и всех богов Греции, мы должны их догнать!

— Шпионы? — Оленос перепугался.

— Нам нельзя терять ни минуты!

— Но мой груз, господин!

— Город возместит тебе все. Я клянусь именем моего отца Неокла!

Оленос отдал несколько коротких команд. Весла погрузились в воду, юго-западный ветер расправил передний парус, и корабль стал медленно выходить из гавани.

Фемистокл, Сикиннос и Оленос стояли на носу, подставив лица беспощадно палящему солнцу. «Филлис» имел преимущество в четыре-пять стадиев, но аттическое грузовое судно быстро набирало ход.

— Милетский корабль… — задумчиво произнес Оленос, прикрыв ладонью глаза. — Он довольно долго стоял в гавани. Во всяком случае, дольше, чем это было необходимо для разгрузки. — Капитан руками сделал таинственные знаки двоим рулевым, которые стояли по бокам на корме и длинными веслами поддерживали курс.

— Мы сможем его догнать? — обеспокоенно спросил Фемистокл.

Оленос выпятил нижнюю губу.

— Чертовски быстрое судно! Видимо, на его борту нет груза. Но Посейдон на нашей стороне. Говоришь — шпионы?

— Мы наблюдали за двумя мужчинами, которые измеряли тараны нашего нового флота. Они взошли на этот корабль, и вскоре он отчалил.

— Клянусь Зевсом! — вырвалось у капитана. — Мы обязаны его догнать. — Оленос дал рулевым новые знаки, и корабль, слегка изменив курс, пошел ближе к берегу, где, как знал каждый эллин, из моря выступали опасные рифы.

Полководец с тревогой посмотрел на капитана.

Оленос заметил его обеспокоенность и пояснил:

— Если на борту этого «Филлиса» действительно шпионы, то он направится в сторону Азии, взяв курс на восток. Мы сейчас пойдем вдоль берега к Суниону. Это даст нам преимущество за счет более сильных ветров. Потом мы повернем на юг и, таким образом, станем на пути шпионов.

Фемистокл смотрел в воду. Время от времени из глубины вырисовывались причудливые рифы. Некоторые из них были угрожающе близко к лазурной поверхности воды. Сикиннос наблюдал за удаляющимся милетским кораблем. Оленос с потрясающей уверенностью командовал рулевыми.

— Когда я иду на Эвбею, — крикнул он против ветра, — я всегда выбираю этот путь. Он самый короткий и быстрый. Правда, немного опасный, но я знаю его как свои пять пальцев.

Фемистокл рассмеялся, но тут же снова посерьезнел и осведомился у капитана:

— У тебя есть оружие на борту?

— Оружие? — переспросил Оленос. — Несколько копий, мечей и кинжалов, но ни одного лука. — Капитан с беспокойством посмотрел на Фемистокла. — У нас же не военный корабль. Ты думаешь, что будет рукопашная?

— Надеюсь, что нет, — ответил полководец. — Мы должны застать их врасплох. Но, несмотря на это, у каждого из нас должно быть под рукой оружие.

Оленос кивнул и исчез под палубой. Тем временем корабль шел мимо гавани Анафлистос, охранявшей рудники Лавриона. Теперь перед ними лежал небольшой скалистый остров Патроклос, и, как только нос корабля направился на круто обрывающийся в море мыс Сунион, самую южную оконечность Аттики, рулевые развернули весла, а матросы переложили мощный главный парус на другую сторону. Аттическое грузовое судно взяло курс на юг.