Свершилось!!! Качиньский имеет влияние на политику США!

Вы чувствуете гордость?

33qq

— Точно то же самое я подумал, читая статью. Ещё только покорить Россию и Китай, и Господин Президент станет Президентом всего мира. Вперёд, скачи, рыцарь без страха и упрёка!

12 ноября 2008 года

11 НОЯБРЯ — ФИНАЛ КОНЦЕРТА ДЛЯ ДВУХ ФОРТЕПИАНО

http://adamkuz.salon24.pl/101658,index.html

Adamkuz 11 LISTOPADA 1918-FINAŁ KONCERTU NA DWA FORTEPIANY

Если бы мы сегодня стали задавать вопрос прохожим, что, собственно, произошло 11 ноября 1918 года, наверняка, мало кто способен был бы дать правильный ответ. Символическая дата обретения независимости была официально установлена только в 1937 году. Можно долго спорить о её точности, однако несомненным фактом является то, что менее чем за три недели в ноябре 1918 года возродилась независимая Польша.

11 ноября созданный немцами в оккупированной Польше Регентский Совет вручил Юзефу Пилсудскому (который накануне вышел из немецкой тюрьмы) военную власть. В тот же день трактатом к Компьене закончилась Первая мировая война.

Разоружив немцев, поляки взяли под свой контроль столицу и часть польской территории. Всех охватило необыкновенное настроение: «Варшава жила в те дни на улицах (…). Когда 11 ноября, в исторический день окончания военных действий, я вышел утром в город, улица выглядела как-то совершенно иначе, чем обычно: люди двигались быстро, каждый смотрел вокруг себя с интересом, каждый чего-то ожидал, завязывались разговоры между людьми незнакомыми. Немцев встречалось немного и не с такими спесивыми минами, как раньше, у большинства из них уже были на мундирах красные революционные бантики, дисциплина расслабилась, уже была видна и чувствовалась дезорганизация этой дисциплинированной армии. Население начало самостоятельно разоружать солдат, которые, большей частью, не протестовали». (М. Янковский, «11 ноября 1918 года». Варшава в дневниках Первой мировой войны, Варшава, 1971).

На волне всеобщей эйфории усилилась позиция Пилсудского, которому Регентский Совет 14 ноября передал власть как Начальнику Польского Государства. Как ни парадоксально, в его пользу говорил тот факт, что он, почти два года содержавшийся в немецкой тюрьме, не занимался политической деятельностью, однако, в общественном сознании ассоциировался с борьбой за независимость.

В это время самый важный после Пилсудского польский политик, Роман Дмовский, находился в Америке, где пытался добиться поддержки Польши, охватывающей Великопольшу, Силезию, а также Вармию и Мазуры. Руководимый им Национальный Комитет представлял польский народ на переговорах со странами коалиции и имел решительное влияние на позитивные решения, которые были приняты в Версале. В создавшейся ситуации оба противника пошли на компромисс, в результате которого в январе 1919 года премьером стал Игнаций Падеревский. Он пользовался доверием Дмовского и как всемирно известный виртуоз был популярен как в Польше, так и на Западе.

Поскольку польской политической мыслью до сих пор нераздельно правят два гроба: Дмовского и Пилсудского, то спор о их роли в обретении независимости, наверняка, не закончится никогда. Их сторонники поклоняются им без тени сомнения, поэтому всякие осмысленные дискуссии заходят в тупик. И у обоих есть чёрная легенда. Станислав Цат-Мацкевич огорчался, что два таких выдающихся человека жили в одну эпоху: «Если бы можно было развести их во времени. Сосуществование этих людей в одной эпохе было элементом, ослабляющим Польшу».

Несомненно, трудно представить себе возрождение польского государства без них. С исторической перспективы ясно видно, что действия обоих созидателей нашей независимости взаимно дополнялись и были, как образно сказал Титус Комарницкий, «игрой на двух фортепиано».

Они соперничали не только в политике, но и в личной жизни. Пилсудский отбил у Дмовского любовницу, знаменитую красавицу Марию Юшкевичову, на которой женился. Если когда-либо будет снят фильм об обретении независимости, любовная линия должна быть особенно яркой. Её можно расширить, показав, как будущий Комендант обучает основам конспирации очередную свободомыслящую активистку PPS (Польская Социалистическая Партия — прим. перев.). Для равновесия можно процитировать письмо Дмовского, который, будучи в Париже, жаловался, что женщины там дороги. Введение таких эпизодов в сценарий было бы прекрасной рекламой для фильма, поскольку разъярило бы поклонников обоих героев. Тогда, наверняка, в министерстве культуры нашлись бы деньги на этот фильм, а моральные авторитеты встали бы на защиту исторической правды.

Однако, шутки в сторону. Казалось бы, Пилсудского и Дмовского делило всё: социальное происхождение, менталитет, привычки, образ действия. Средства, которые они использовали, разнились абсолютно. Но, быть может, именно благодаря этому после 123 лет неволи Польша обрела свободу. Решительное влияние на их психику оказало Январское восстание (восстание 1863-64 гг. — прим. перев.). В фильме, о котором я мечтаю, должны быть следующие сцены: маленький Юзек вместе с матерью приходит на братскую могилу повстанцев. Камера показывает то, что мальчик видит в своём воображении: вооружённый косами отряд в конфедератках нападает на русский конвой. В следующем эпизоде мы видим маленького Романека, когда он с матерью гуляет у стен Цитадели (Александровская цитадель — русская крепость XIX века в Варшаве. Построена по приказу Николая I после польского восстания 1830 года, — прим. перев.). На экране мы видим казнь повстанцев, а также отправку в Сибирь — измученных мужчин загоняют в вагоны, плачущих женщин отгоняют прикладами солдаты на варшавском вокзале.

Взросление в тени поражения вызвало у Пилсудского стремление к мести. Он повторял, что следует поднять ещё восстание, на этот раз лучше подготовленное. Империю царей он считал колоссом на глиняных ногах, обессиленным пьянством и сифилисом. Что интересно, он никогда не высказывался о русских с враждебностью.

В то время как Дмовский относился к России с безграничной ненавистью и презрением. Все русские независимо от убеждения были для него законченные канальи и априори враги польского народа. В брошюре «Школа и общество» вот как он характеризует влияние школьного образования на польскую молодёжь:

«Учитель-немец … переделывает поляка в эгоистичного материалиста, в ультра-практичного обывателя. Но в то же время формирует в нём дисциплину, организационную солидарность, чувство ответственности, обязательность и т. п. Достоинства, в которых немцы сильнее нас и в которых поляки с территории, аннексированной Пруссией, превосходят сегодня соотечественников из других областей. Иначе выглядит влияние учителя-русского. Этот принадлежит к народу, лишённому сильной общественной структуры, потому что государственная система России не позволяла создать её; к народу, который собственное правительство не признаёт законным, который историю своего государства не считает совершенно своей, не любит её и не почитает, потому что не может; к народу, за которого всё делает правительство и который поэтому не создал самостоятельно никаких институций, которому предыдущие поколения не оставили и в самом деле ничего, к чему он мог бы почувствовать привязанность, что мог бы ценить и уважать; к народу, наконец, которому наши общественные установления, наши обычаи, верования, взгляды, инстинкты, весь наш образ жизни как образ западный — чужд и, в сущности, ненавистен.