Эндрю Нагорский: Да, это была бандитская добыча. Когда читаешь документы, хорошо видна растерянность западных политиков. Они совершенно не знали, как себя вести. У посланцев Запада были инструкции, чтобы не обсуждать территориальных вопросов, но Сталин постоянно возвращался к ним, предлагал подписать секретные протоколы.

В.Р.: Секретные протоколы?

Э.Н.: Да. Во время переговоров в Москве Энтони Эдена, министра иностранных дел Великобритании, или Гарри Хопкинса, советника президента США Франклина Рузвельта по иностранным делам, было видно, что формируется Ялта — те границы, которые лидеры коалиции окончательно признали в 1945 году.

Для премьера Уинстона Черчилля это был шок. Он поддерживал Россию. Он не хотел, чтобы Великобритания так — как это было до нападения Гитлера на СССР в июне 1941 года — в одиночестве воевала с Германией, но не знал, как себя вести по отношению к жёсткой позиции Сталина в вопросе будущих границ. Однако приоритетом Запада было получение гарантий, что Россия не выйдет из войны.

В.Р.: — Апломб Сталина удивляет. Осенью 1941 года нельзя было признать его надёжным участником антигитлеровской коалиции.

Э.Н.: — Ни в коем случае. Когда он требовал от британцев и американцев признания новых границ, огромных поставок техники и оружия, немедленного открытия второго фронта на Западе, Черчилль сказал, что ещё несколько месяцев назад он не был уверен в том, что Красная Армия совместно с войсками Гитлера не нападёт на Британию.

В.Р.: — Несколько дней тому назад Сергей Караганов, кремлёвский политолог, сказал мне, что Россия «весит» на международной арене 2,5 %, потому что такова её доля в мировой экономике, но её политическое значение — более десяти процентов. Как это получается, что Москва и при царях, и при Ленине, и во время военных поражений умудряется выступать в весовой категории значительно выше той, чем следовало бы, исходя из её реальной силы?

Э.Н.: — Это «переоценивание» России повторяется на разных исторических этапах. Сегодня мы имеем дело с тем же явлением. И это не изменится, пока цены на нефть и газ будут такие, как они есть. У русских много денег, мир просит у них нефть и газ, поэтому они снова претендуют на роль державы. Однако мы не должны позволить им втянуть себя в игру.

Эндрю Нагорский в течение 30 лет является корреспондентом и редактором еженедельника «Newsweek». Работал в Москве (откуда в 1982 году был выслан за свои статьи), в Германии, в Польше. Его книга «Величайшая битва. Москва 1941–1942» только что вышла в Польше в издательстве «Ребис». В США книгу признали одним из самых выдающихся исторических исследований прошлого года.

25 марта 2008 года

Разговор спонсируется

http://wtemaciemaci.salon24.pl/67266,index.html

Stary Wiarus Rozmowa sponsorowana

(Каламбур, намёк на голос, который поляки довольно часто слышали в телефонной трубке во время военного положения 1981-82 годов: «Разговор контролируется», — прим. перев.)

Самолёт польского президента не летает, поскольку российская система спутниковой связи мешает работе навигационной электроники? Со смеху помереть можно. Уже много лет каждый современный пассажирский самолёт имеет на борту приборы спутниковой связи в качестве серийного оборудования. И никому, кроме поляков, эти приборы навигационной электроники не заглушают.

И совершенно потрясающе, что никто в Польше не видит противоречсия в том, что государство, входящее в НАТО, не задумываясь отдаёт президентский самолёт для обслуживания российской фирме, при этом ожидая к себе серьёзного отношения от союзников и допуска к секретам военного альянса.

Не суть важно, обслуживает этот самолёт частная российская фирма или полугосударственная. И в том, и в другом случае фирма эта, будучи собственностью или объектом управления лояльных и патриотичных граждан Российской Федерации, без возражений установит на самолёт всё, что им принесёт Служба специальной связи и информации (по-русски). А потом просто будут помалкивать. А в случае прямого вопроса «szto eto takoje?» ответят с гордостью — «самая современная спутниковая связь». Впрочем, это совершенно будет соответствовать истине, потому что — и современная, и спутниковая.

Зато не скажут, с кем ещё эта связь связывает, кроме тех, с кем премьер или президент хотят поговорить. Или что сигнал идёт частично (а может, и полностью) через смпутники серии «Молния». Или что трёх клавишей на подмосковной клавиатуре достаточно, чтобы каждый ноль и единичка, посланные с борта польского Air Force One, записываются на подмосковный жёсткий диск, чтобы потом их можно было спокойно, не спеша раскодировать. Или что четырё клавиш хватит, чтобы эти ноли и единицы шли из самолёта на подмосковный диск сразу открытым текстом, хотя шифровщику на борту Ту-154М кажется совершенно другое.

Терминал спутниковой спец-связи для VIP-ов отличается от коммерческого, через который экипаж B747-400, подходя к Бангкоку, разговаривает с офисом фирмы в Лондоне или Нью-Йорке, в принципе, всего лишь добавочным блоком кодера-декодера и лучшим корпусом, защищающим от утечки электричества (не знаю, как это перевести по- научному, пожалуйста, поправьте! — прим. перев.). Ни то, ни другое не способно вступить в конфликт с другим бортовым оборудованием. Значит, если только что установленная в России krasiwaja aparatura мешает навигации, то, может, тараканы в софте, и их нельзя добыть отвёрткой, чтобы рассмотреть?

Может, сигнал идёт в антенну не только тогда, когда должен? Или с другой характеристикой сигнала, нежели должен? Может, аппаратура может связываться без ведома оператора с непредвиденными в инструкции спутниками, причём совершенно случайно — российскими? Или связана с сетью «клопов» на борту, о которых владелец самолёта не знает, и служит для их дистанционного включения и выключения, а также скачивания содержимого памяти системы прослушки? Потому как — знаш-понимаш — самолёт ремонтировали в спешке, в понедельник утром, ну, и техник Сережа, с похмелья после выходных, по ошибке подключил какой-то кабель не туда, куда надо, или взял обычный кабель вместо экранированного…

А может, устроить небольшой эксперимент? Арендовать на год для нужд президента и премьера Boeing 737 BBJ, то есть Boeing Business Jet, у частной швейцарской чартерной фирмы, обслуживающей исключительно VIP-ов (а таких skolko ugodno). Dry lease, то есть один самолёт, без экипажа и наземных служб. Пусть стоит сколько угодно. При условии, что во время переговоров не будет известно, кто на нём будет летать, самолёт выберут по жребию из нескольких, имеющихся у фирмы, и немедленно заберут в Варшаву, чтобы не было времени поставить туда «клопов». А потом только сесть и внимательно наблюдать, что будет происходить, как на нескольких miroljubiwych экранах под Москвой появится надпись «NO SIGNAL».

А пока что — способ уменьшить расходы на содержание президентского самолёта, которые справедливо раздражают налогоплательщиков. На корпусе поместить эмблему (см. ниже). В СМИ ничего не сообщать. Счета за рекламу высылать спонсору по почте ежемесячно, адресуя кратко и ясно: Спецсвязь России, г. Москва (по-русски). Не беспокойтесь, дойдёт.