Протянув руку, Клер почувствовала, как в нее всунули теплую кружку с молоком.

– Спасибо.

– Пей. – Стрикленд откинулся на спинку кресла, погладил подбородок, и жесткие складки у его рта разгладились. – Так что там с вазой?

– Просто я немного вышла из себя, – проговорила Клер. – Я стояла возле буфета и неловко взмахнула рукой…

– Вот как? – Взгляд герцога стал задумчивым. – Уж не капитан ли вызвал у тебя такое волнение?

Клер сухо поджала губы.

– Точнее сказать, злость. И виноват в этом он.

– Не могу сказать, что мне это нравится. Будь осторожна с этим человеком, Клер. Я ему не доверяю.

– Жаль, что тебе пришлось заключить столь невыгодную сделку, Стикль.

– Лучше бы ты не называла меня так, особенно в его присутствии. Возможно, из-за этой фамильярности наш капитан так и осмелел. Сама подумай: стоит ли особенно трепетать перед человеком, позволяющим называть себя Стикль?

Клер поспешно поднесла чашку к губам.

– По-моему, при нем я тебя так не называла. Стрикленд тяжело вздохнул.

– Маленькая лгунья! Клер пожала плечами.

– Не уверен, что и насчет вазы ты сказала мне правду. Клер чувствовала, как герцог сверлит ее взглядом, и вся сжалась, чтобы не выдать себя. Она еще не забыла, какими бывают в такую минуту его глаза: похожие на ледяные буравчики, они способны проникнуть в душу человека.

– А чем ты занимался, когда я пришла? – спросила она, пытаясь увести разговор в сторону. – Ты говорил, что устал, но что-то подсказывает мне, что ты еще работал.

– Писал объявление в газету. Это по поводу твоей новой наставницы.

– Не уверена, что ты сказал мне правду, – передразнила его Клер.

Веки Стрикленда чуть заметно дрогнули. Он сердито фыркнул, но тут же от души рассмеялся.

– Ладно, твоя взяла, плутовка. Так вот, я пытался написать по памяти то заклятие. Клер кивнула.

– Я так и подумала. Именно поэтому ты и ушел сразу же после того, как капитан прочитал его, да? И как, тебе удалось его запомнить?

Потянув на себя ящик стола, герцог вытащил лист бумаги.

– «От проклятья кровь потечет рекой, языки пламени взовьются вверх». И что-то там насчет солнца…

– «Палящее солнце, жара и зной выжгут травы под корень, как острый серп».

«Что ж, ничего удивительного, что именно эта фраза врезалась в память Клер», – подумал Стрикленд.

– Потом он упоминал еще какие-то быстрые воды и пелену перед глазами. Это все, что я успел запомнить.

– Я так и не поняла, какая тут связь с драгоценными камнями. А ты?

– Я тоже, но ведь мы слышали только часть заклятия. Ключ к тайне клада может быть в какой-то другой его части.

Клер невольно отметила, что герцог перестал сомневаться в подлинности заклятия. Судя по всему, он больше не считал, что Рэнд Гамильтон выдумал все это ради того, чтобы вытянуть из него деньги.

– История, которую он рассказал нам о сокровище, прекрасно вписывается в твою собственную теорию.

– Я так и думал, что ты это заметишь. Либо капитан Гамильтон не пожалел труда, чтобы изучить историю и семейные легенды, либо он знает что-то еще, не известное нам с тобой. А может, и то и другое. Не думаю, что в Оксфорде он тратил все свое время только на штудирование естественных наук. Ведь именно в библиотеке Оксфорда я и наткнулся на несколько весьма примечательных совпадений между легендой и историей нападения на испанский галеон «Фронтера».

Клер улыбнулась.

– Похоже, загадка эта влечет тебя сильнее, чем сами сокровища, верно?

Брови Стрикленда насмешливо дрогнули.

– Бог с тобой, дорогая! Я бы не возражал, если бы эти сказочные драгоценности попали в мою коллекцию.

– Только четверть их, – поправила Клер, – вспомни условия.

– Да, – помолчав, подтвердил герцог, – только четверть. Ладно, а теперь ступай в постель, у нас впереди много дел. Держу пари, готовясь к путешествию, ты так устанешь, что потом проспишь все плавание.

Рассмеявшись, Клер поставила пустую кружку на поднос.

– Спокойной ночи, Стикль, приятных сновидений.

– Проводить тебя?

– Не нужно. Десять шагов до двери и еще четырнадцать после того, как я миную третью комнату по правой стороне. Видишь, я все помню. Так что справлюсь сама, спасибо.

Стрикленд проводил ее взглядом до дверей – просто убедиться, что с ней все будет в порядке. Клер исчезла, и глаза герцога снова остановились на чистом листе бумаги, который он по-прежнему сжимал в руке. У него не было ни малейшей необходимости записывать ту часть заклятия, которую цитировал капитан, – он знал, что эти строчки ничего не значат. Одного того, что строк было семь, оказалось достаточно, чтобы убедить его – Рэнд Гамильтон напал на след и подобрался к кладу даже ближе, чем удалось ему, Стрикленду.

Семь строк, семь заклятий – по одному на каждую из семерых сестер. В конце концов, может, капитан уже понял, что именно он ищет.

Эван Маркхэм, восьмой герцог Стрикленд, смял листок бумаги и зашвырнул его в камин. Потом снова повернулся к столу и принялся составлять объявление. Не в его привычках полагаться на случай!

Ее крестный оказался прав – следующие дни превратились для Клер Банкрофт в один нескончаемый кошмар.

По настоянию герцога, ей пришлось обзавестись новым гардеробом. Клер ничего не оставалось, как смириться с тем, что даже ткани и фасоны для нее выбирал кто-то другой. Герцог с немалым удовлетворением обнаружил, что миссис Уэбстер отлично разбирается в подобных вещах. Проведя весь день среди ворохов шуршащих материй, герцог убедился, что в его присутствии нет необходимости, и с облегчением удалился, оставив крестницу в надежных руках. Теперь он больше не сомневался, что ко дню отплытия все будет готово.

Кроме бесконечных примерок, Клер усиленно занималась. Ей претила сама мысль пользоваться при ходьбе палкой, которая будет привлекать к ней всеобщее внимание. Надеясь переубедить ее, герцог заказал для Клер элегантную тросточку из эбенового дерева и шумно восхищался ею. Но тут даже уговоры миссис Уэбстер не помогли. Впрочем, она не сомневалась, что Клер готова к тому, что на борту «Цербера» ее ждет гораздо больше неудобств, чем на корабле, когда-то доставившем ее в Англию. Тогда она почти все плавание провела в каюте, прикованная болезнью к постели. Сейчас Клер гораздо лучше освоилась со своей слепотой и приобрела некоторую уверенность в себе. Однако это и таит в себе немалую опасность – самоуверенность Клер и ее желание бродить по кораблю может привести к падению за борт.

Убедившись в ее правоте, Клер тренировалась постоянно: сначала возле дома, где все было ей знакомо, а уже потом, в качестве своего рода экзамена, в изобиловавших головоломными тропинками окрестностях Эбберли-Холла. Именно там она снова познакомилась с принадлежащей герцогу коллекцией древностей. Он ясно дал понять, что не желает, чтобы миссис Уэбстер сопровождала ее в домашний музей, а Клер и в голову не пришло ослушаться крестного. После происшествия с севрской вазой она долго гадала, когда же герцог вернет ей свое доверие.

Частный музей Стрикленда представлял собой галерею футов шестидесяти длиной и не более двадцати шириной. Размещался он на втором этаже западного крыла Эбберли-Холла. Тяжелые двери были всегда заперты на замок. Все последние тридцать лет ключи от него хранились только у самого герцога да у его экономки. Насколько было известно Клер, ничья нога больше никогда не переступала порога галереи.

Открыв ей дверь, миссис Новак занялась уборкой, а Клер осторожно двинулась вдоль по проходу. Приподняв стеклянные колпаки, она коснулась древних рыцарских доспехов и усыпанных драгоценностями уборов дам. Еще более старыми были широкие и короткие римские мечи и ножи, когда-то принадлежавшие друидам, – сверху донизу покрытые рунами, которые должны были придавать им магическую силу. Наконец Клер удалось отыскать лежавший поверх одной из шкатулок древнеегипетский браслет, который всегда ей очень нравился. Пальцы ее любовно пробежали по тонкому серебряному ободку в виде змейки, изогнувшей изящную головку, любовно коснулись глаз – она вспомнила, что на их месте вставлены рубины. Потом, отставив браслет подальше, Клер притворилась, что любуется им. Когда-то давно, когда она с матерью еще девочкой приезжала в Эбберли-Холл, герцог позволял ей надевать его. Уже тогда он не мог ни в чем отказать малышке.