Ованес был этому рад. Он загляделся на картины и успел немного освоиться. Но картины на него впечатления не произвели. То были портреты каких-то важных военных в старинных мундирах со звездами и в париках.
Другое дело картины, что висят в кабинете господина Коха: на них изображена Феодосия и так хорошо нарисованы генуэзские башни, мыс и облака!
Размышления маленького художника были прерваны появлением градоначальника.
Архитектор и Гайвазовский-отец почтительно склонились перед ним в поклоне, а Ованес остался стоять неподвижно. Из его головы сразу вылетели все наставления отца и матери, как он должен себя вести у городничего.
Казначеев приветливо кивнул Коху и Константину Гайвазовскому и с любопытством оглядел робкого мальчика в стареньком костюмчике и стоптанных башмаках.
— Ба! — воскликнул градоначальник. — Выходит, нас знакомить не надо, мы с тобою сами познакомились.
Кох и отец застыли от удивления, а Ованес сразу по тембру голоса узнал господина в экипаже, который как-то недавно слушал его игру на скрипке. Только тогда он был в мундире, теперь же на нем был богатый шелковый халат, а на голове — маленькая парчовая скуфейка.
Казначеев от души расхохотался, глядя на удивленные лица архитектора и старшего Гайвазовского.
Городничий хорошо выспался после обеда и был благодушно настроен. Насладившись растерянным видом Коха и отца своего маленького гостя, он поведал им обстоятельства первой встречи с Ованесом и снова похвалил игру юного скрипача.
— Значит, ты владеешь не только смычком, но и кистью, — весело продолжал Казначеев, обращаясь к мальчику. — Извини, углем. — Он опять рассмеялся. — Да, брат, крепко ты меня озадачил рисунками на заборе. Но я тоже не простак: полицейский быстро все выведал, и мы нашли тебя, баловника.
Казначеев усадил своих гостей, а сам углубился в рисунки Ованеса, принесенные Константином Гайвазовским. В комнате наступила тишина. Два пожилых человека и мальчик с беспокойством следили за выражением лица градоначальника. От решения этого человека теперь зависела судьба маленького художника.
Не отрываясь от рисунков, Казначеев потянулся к шнуру и дернул его. Где-то вдалеке зазвенел колокольчик.
Когда явился слуга, городничий велел позвать сына. Через несколько минут в комнату вбежал мальчик лет двенадцати.
— Александр, поди сюда, — поднял голову Казначеев.
Городничий показал сыну рисунки. Тот с нескрываемым интересом стал их разглядывать.
— Точно как у меня на гравюрах в классной комнате, — отозвался он и с удивлением взглянул на Ованеса. — Неужели это ты нарисовал?
— Да, Александр, все это нарисовал Ваня Гайвазовский. Мальчики тем временем присматривались друг к другу. Глаза их встретились, и они улыбнулись.
У Саши Казначеева взгляд был прямой, лицо открытое. Ованесу он сразу понравился.
— Ну, Александр, пригласи Ваню к себе и покажи ему свои чертежи и книги.
Младший Казначеев только этого и ждал. Ему хотелось поближе познакомиться с этим удивительным Ваней Гайвазовский, который умеет так отлично рисовать.
В классной комнате мальчики разговорились. У них оказалось много общих интересов. Саша Казначеев увлекался чертежами, географическими картами и книгами о дальних странах.
Он полез в шкап, из-под целой стелы тетрадок и альбомов вытащил толстую книгу в сером переплете.
— Эту книгу мне подарил батюшка, — сообщил Саша Ованесу. — Он читал ее, когда сам был еще мальчиком. Книга очень интересная, старинная; жаль только, что читать ее трудно — написана по-стародавнему, теперь уже не говорят и не пишут так.
Ованес бережно взял книгу в руки и раскрыл ее. На титульном листе он прочел: «История о странствиях вообще по всем краям земного круга, сочинение господина Прево». Там было гак же указано, что книга содержит в себе любопытные рассказы о странах, куда достигали европейцы, о нравах, обычаях и занятиях жителей тех стран. Внизу значилось, что книга переведена на русский язык и издана в Москве в 1783 году.
Ованес с любопытством стал рассматривать рисунки, изображавшие китайцев, индийцев, жителей Явы, сиамского мандарина, сиамскую женщину с ребенком, диковинных птиц и животных.
Мальчики листали книгу. В одном месте была закладка. Александр начал громко читать о знаменитом путешественнике Васко де Гама.
В этом рассказе шла речь о кораблях, о сложном искусстве управлять ими, о бурях на океане и о смелых людях, побеждающих грозную стихию.
Перед этой увлекательной книгой бледнели рассказы старых рыбаков и матросов, которые Ованес слышал на берегу и в кофейне.
Саша Казначеев, дочитав страницы о Васко де Гама, рассказал, как он с родителями переезжал морем из Одессы в Феодосию. Но на корабле он скучал. Мать не пускала его к матросам, которые могли бы многое рассказать. Там был один с серьгой в левом ухе. Капитан говорил, что он грек и храбро дрался против турок.
Ованес вспомнил грека-капитана и рассказал о нем Саше, а потом о знакомых рыбаках и моряках.
Саша откровенно позавидовал. Его никогда одного не пускали на берег.
Ованес обещал показать Саше все свои любимые места и познакомить с рыбаками.
Мальчики еще долго бы разговаривали, но их позвали в библиотеку.
Казначеев уже заканчивал беседу с Кохом и Константином Гайвазовский.
Он ласково положил руку на плечо Ованесу и сказал:
— Тебе надо серьезно учиться. Я об этом позабочусь.
'>Перед тем как отпустить своих гостей, Казначеев велел слуге принести из кабинета заготовленный для маленького художника подарок.
Сверток был тяжелый, но мальчик всю дорогу нес его сам и не хотел отдать отцу.
Константин Гайвазовский еле поспевал за Ованесом, так тот торопился домой, чтобы скорее узнать, что ему подарил градоначальник.
Дома мать кинулась к ним с расспросами. Но Ованес прежде всего разорвал шнурок и торопливо развернул бумагу.
Невыразимый восторг охватил его: там был красивый ящик с водяными красками, тушью, цветными карандашами и целая стопа прекрасной рисовальной бумаги.
Отныне он мог рисовать, не жалея каждый лист, и не только карандашами.
Ованес глядел на краски, и в его воображении возникали все цвета и оттенки моря и неба — пурпурные и алые восходы, синие и опаловые полдни, сиреневые и сизые закаты.
СИМФЕРОПОЛЬ
В том году долго держалось тепло. Старики и те удивлялись, — почему не наступают холода.
Во время рождественских святок ученики уездного училища целыми днями пропадали на морском берегу. Некоторые даже купались.
Ованес и Саша Казначеев с французом-гувернером тоже уходили на долгие часы из дома. Мальчиков тянуло присоединиться к шумной детворе на берегу. Но француз был неумолим и уводил, их подальше от детей простолюдинов.
Они должны были подчиняться, но мстили французу, страдавшему одышкой, и вынуждали его взбираться за ними на высокий холм на окраине города; оттуда они любили смотреть на широко открывающуюся глазам панораму Феодосии и на далекий унылый шлях, по которому тянулись крестьянские арбы.
Ованес и Саша подружились. Им всегда было о чем говорить, их влекло к одним и тем же книгам.
Казначеевы выписывали много журналов и книг из Петербурга и Москвы. Саша всегда брал с собою что-нибудь читать на прогулку.
Усевшись на берегу или на любимом холме, друзья по очереди читали вслух.
Гувернера чтение всегда усыпляло. Ребята облегченно вздыхали: очень уж докучал им француз своими наставлениями. Теперь они могли на свободе читать и вслух делиться мечтами.
Больше остальных журналов они любили альманах «Северные цветы». Там часто печатались сочинения господина Пушкина Мальчики задумывались над стихами «Предчувствие», «Ворон к ворону летит», «Не пой, красавица, при мне».
Нередко случалось, что они откладывали занимательные книги о путешествиях и по многу раз перечитывали будившие ум и сердце стихи.
У Казначеевых были отдельные издания «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника». Мальчики читали их с упоением мечтая совершить подвиги Руслана или помочь пленнику.