Музыкально-поэтический язык И. В. Северянина раскрывает индивидуальный способ осмысления картины мира, ценностные ориентации автора. Интерпретации языковых средств выразительности и составляют индивидуальный творческий стиль поэта, несущий отпечаток его личности, сочетающий лиричность и иронию.

В 1913 г. появилась еще одна футуристическая группа, просуществовавшая чуть больше года, но внесшая весомый вклад в формирование русской поэзии, – «Мезонин поэзии», которую основали московские эгофутуристы В. Г. Шершеневич, Хрисанф (Л. В. Зак), К. А. Большаков, Б. А. Лавренев, С. М. Третьяков, Р. Ивнев. Самым энергичным представителем «Мезонина» был В. Г. Шершеневич. Свою позицию он выразил в поэтическом манифесте, в котором в аллегорической форме представляет новые принципы.

Другой представитель «Мезонина» Рюрик Ивнев проповедовал декадентский уход из страшного мира городов и людей. Лирический герой – разочарованный, усталый, сосредоточенный на личных переживаниях, чувствует себя ничтожным и обреченным перед действительностью.

Особенностью «Мезонина», отличавшей эту группу от других, было активное участие в творческой работе поэтесс: Е. Г. Гуро, Е. Г. Низен, В. О. Станевич, Е. Ю. Кузьминой-Караваевой. Е. Г. Гуро обращалась к теме любви ко всему живому, прославления природы, принятия земного мира. Романтическое воспевание дерзких порывов, яркость красок, обращение к примитиву полностью отвечали требованию футуристов.

Просуществовав один год, хотя очень насыщенно и активно, «Мезонин» распался. В. Г. Шершеневич в 1916 г. в книге статей «Зеленая улица» начал разрабатывать особое направление – имажинизм, который был публично заявлен в начале 1919 г.

Поэтическая группа «Центрифуга» возникла в 1914 г., хотя основные участники С. П. Бобров, Н. Н. Асеев, Б. Л. Пастернак были знакомы задолго до ее основания. Большой резонанс вызвала программа С. П. Боброва «Русский пуризм», обозначившая этим понятием новую эстетику, основанную на национальной архаике. Хотя предложенный им термин не прижился, важнейшие положения были встречены одобрительно. Свое название группа получила после появления стихотворения С. П. Боброва «Турбопэан», ставшего художественно-политической декларацией.

Первым изданием «Центрифуги» был сборник «Руконог» (1914), посвященный памяти погибшего в январе 1914 г. И. В. Игнатьева. Эта книга устанавливала преемственность новой группы от петербургского эгофутуризма. Идеология строилась на резком противопоставлении своего творчества кубофутуристам и «Мезонину поэзии». Каждая из футуристических групп считала именно себя выразительницей истинного футуризма и вела ожесточенную полемику с другими группировками, но время от времени члены разных групп сближались.

Для поэтики участников «Центрифуги» характерна установка на звук и ритм, звуковые повторы внутри фразы, сближение в стихе слов по звуковым ассоциациям («Стекало с стекольных», «Тебе бы не повесть, а поезд, тебе б не рассказ, а раскат» Н. Н. Асеева, «И стонет в сетях, как стенает в сонатах» Б. Л. Пастернака).

На фоне борьбы различных группировок футуристов «Центрифуга» стала самой «интеллигентской» и «филологической» из футуристических групп. Она составила, по существу, третье главное течение русского поэтического футуризма.

Борис Леонидович Пастернак (1890-1960) в начале творческого пути испытывал сильное воздействие символистов (особенно А. А. Блока и А. Белого) и футуристов. В 1913 г. он примыкает к небольшой поэтической группе «Лирика», а в 1914 г. входит в футуристическую группу «Центрифуга».

Поэтика раннего Б. Л. Пастернака основывается на представлении о взаимопроникновении отдельных предметов реальности, о единстве всего чувственного, о слитности всего мира, где невозможно отделить человека от природы, поэзию от жизни. Центром творчества Б. Л. Пастернака является природа как неиссякаемый источник чудес и удивления, поэтому ветки, дождь, деревья воспринимают окружающее, наблюдают и обсуждают людей. Поэт особенно ценил в искусстве органичность, непринужденность, обостренную восприимчивость и естественность.

Сон[104]

Б. Л. Пастернак стремился многообразно определить явление, делая стихотворения особенно наглядными. Зрительные ассоциации сочетаются у поэта с ассоциациями культурными и социальными, в действие одновременно включаются множество оттенков слова.

Одобрительно отозвался о первом сборнике стихов «Близнец в тучах» (1914) В. Я. Брюсов, заметив, что футуристичность поэзии Б. Л. Пастернака подчиняется не теории, а своеобразному складу души. Поэт обладал особым видением, основанным на «принципе рассыпания мира на детали (краски, формы, предметы, ощущения) и собирания из этих элементов новой поэтической реальности».

После выхода в свет книги «Сестра моя – жизнь» (1922) Б. Л. Пастернак становится признанным поэтом, его популярность постоянно растет. Но с 1930 г. поэт уединяется на даче в Переделкино, где создает стихи для сборников «На ранних поездах» (1943) и «Земной простор» (1945).

Сам Б. Л. Пастернак называл этот период «вторым рождением». В это время он напряженно работает над романом «Доктор Живаго», который, по замыслу автора, должен был стать выражением его взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории.

В роман включены стихи главного героя Юрия Живаго, составляя своеобразный лирический дневник героя и автора. Б. Л. Пастернак включил в роман стихи разных лет, раскрывающие процесс своего творческого становления. «Смысл романа – в ощущении краха, крушения, что сам доктор свидетельствует об этом своими стихами и своей жизнью, которая сама и есть комментарий на эти стихи», – отмечает современный философ А. М. Пятигорский.[105]

Но роман «Доктор Живаго» (1957), который писатель вынашивал долгие годы, не печатали в СССР, обвиняя автора в искажении действительности. Произведение было опубликовано в Италии, а затем в других европейских странах. За него в 1959 г. Б. Л. Пастернак был удостоен Нобелевской премии. Реакция на это событие советского правительства была резко отрицательной. Больше всего писатель боялся быть оторванным от Родины, но грубую и несправедливую критику, исключение из Союза писателей, полное забвение официальной властью переживал очень тяжело.