— Охранять?

— Ну да, — кивнул доктор Тогол. — Этот самый Эдем, ваш спутник, будет нуждаться в охране. И поскольку вы, кажется, собираетесь обходиться без компьютера, значит, вам нужны кадры. Другие люди, которые будут работать, обеспечивать течение дел, составлять вам компанию. Ясно как день, что вы не захотите жить вечно, если вам придется эту вечность проводить в одиночестве.

Скиннер нахмурился. — Я не доверяю людям. Ни охранникам, ни служащим, и уж, конечно, друзьям.

— Так-таки никому?

— Я доверяю себе, — сказал Скиннер. — Поэтому я хочу иметь побольше клонов. Столько, сколько нужно для того, чтоб Эдем был независим от любых пришельцев.

— Целый спутник, заселенный только Скиннерами?

— Вот именно.

— По-моему, вы чего-то не понимаете. Если процесс пройдет успешно и мне удастся воспроизвести больше чем одного Скиннера, то они ведь разделят с вами все. У них будет не только тело, идентичное вашему, но и такие же умственные способности. У них будут те же воспоминания, что и у вас, до того самого момента, пока эти клетки извлекли из вашего тела.

— Понимаю.

— Так ли? — доктор Тогол покачал головой. — Скажем, я последую вашим указаниям. С технической точки зрения это возможно — если одно-единственное клонирование пройдет успешно, то остальные — тоже. Просто все обойдется дороже.

— Значит, никаких проблем и не возникает?

— Я же сказал вам, что возникают. Тысяча Скиннеров похожи друг на друга как две капли воды. Они выглядят одинаково, думают одинаково, чувствуют одинаково. И вы — вы сегодняшний, умноженный процессом клонирования, — будете только одним из многих. Вы решили, какую работу выберете себе в этом вашем новом мире, как только станете бессмертным? Хотите присматривать за энергетическими установками, или разгружать запасы, или же вы бы предпочли целую вечность торчать на кухне в большом доме?

— Конечно, нет, — рявкнул Скиннер. — Я хочу быть только тем, кто я сейчас.

— Боссом. Важной шишкой. Мистером Пупом, — Тогол улыбнулся, потом вздохнул. — В том-то и дело. И все остальные Скиннеры захотят того же. Каждый ваш двойник будет иметь те же желания, те же цели, то же стремление властвовать, контролировать других. Потому что у всех у них будет точь-в-точь такой же, как у вас, мозг и нервная система.

— Вы хотите сказать — такие же, какие будут у меня к тому времени, когда они возродятся к жизни?

— Вот именно.

— Но с этого момента вы введете новую программу. Меняющую поведение. — Скиннер быстро кивнул. — Я знаю, что для этого есть специальные методы. Обучение во сне, глубокий гипноз — ну, то, что психологи используют, чтобы изменить поведение преступника. Вы введете блоки памяти.

— Но мне нужен целый психомедицинский центр, полностью оборудованный…

— Он у вас будет. Но я хочу, чтобы весь процесс клонирования вы произвели здесь, на Земле, прежде чем хоть кого-то отправить на Эдем.

— Не убежден, что так будет лучше. Вы просите создать новый народ, но чтоб у каждого была своя личность. Такого Скиннера, который, помня свое прошлое, теперь будет довольствоваться тем, что он простой гидропонный садовник, такого Скиннера, который удовольствовался бы тем, что он вечно будет бухгалтером, такого Скиннера, который бы жаждал посвятить свое бесконечное существование делу ремонта.

Скиннер передернулся.

— Работа трудная и сложная, я знаю. А потом вам еще нужно будет повозиться с трудной и сложной личностью — со мной. — Он натужно прокашлялся, прежде чем продолжить речь. — Делоне в том, что я единственный и неповторимый. Все мы намного более сложны, чем кажемся на первый взгляд, и вы это знаете.

Любое человеческое существо — источник противоречивых импульсов; одни из них выражены, другие — подавлены. Я знаю, что какая-то часть меня всегда была близка к природе, к земле, к развитию и росту жизни. Я с детских лет похоронил эту сторону моего существа, но память о ней осталась. Выявите эти грани, и у вас будут садовники, фермеры, да и средний медицинский персонал тоже.

Еще одна часть меня до сих пор остается околдованной фактами и цифрами, тонкостями математики. Изолируйте этот аспект моей личности, создайте условия для его полного выражения, и вы получите бухгалтера и помощь, в которой вы нуждаетесь для того, чтобы на Эдеме все шло гладко и плавно.

Нет нужды говорить вам, что начало своей деятельности я посвятил в основном научным изысканиям и изобретениям. У вас не будет никаких проблем, если вы создадите Скиннеров со склонностью к технике, чтобы обеспечить персоналом силовые агрегаты или чтобы Скиннеры водили разные машины.

Богатства разума безграничны, доктор. Только научитесь их правильно эксплуатировать, и вы получите работающий мир, где все самые маленькие административные посты занимают Скиннеры, у которых есть желание играть роль полицейского, или старшего рабочего, или надзирателя, и все лакейские обязанности там будут выполнять Скиннеры, которые страстно желают служить. Развивайте эти специфические черточки и склонности, усильте их, сотрите в памяти все то, что может вступить в конфликт с этими свойствами, а остальное легче легкого.

— Легче легкого? — нахмурился доктор Тогол. — Вложить им в мозг то, что нужно?

— Всем, кроме одного, — голос Скиннера был твердым. — Один останется нетронутым, он будет воспроизведен целиком в том виде, который есть. И этим одним буду я. Седовласый маленький доктор с брюшком долго всматривался в Скиннера.

— И вы не допускаете мысли о каких-то исправлениях? Не хотите изменить некоторые ваши личные свойства?

— Я не считаю себя совершенством, если вы это имеете в виду. Но я доволен собой, таким, какой я сейчас. И таким, кем я стану после того, как вы приведете наш план в исполнение.

Доктор Тогол продолжал пристально всматриваться в него.

— Вы говорите, что научились никому не доверять. Если это так, а я склонен верить вам, откуда же вы знаете, что можно доверять мне?

— Что вы хотите сказать?

— Нам обоим известно, что вы одной ногой в могиле. Это только вопрос времени. Возможность дать вам новую жизнь при помощи клонирования — всецело в моих руках. А что если я на это не пойду?

Скиннер встретился с пристальным взглядом доктора Тогола.

— Вы это сделаете еще до того, как я умру. Задолго до того, как я буду беспомощным и неспособным отдавать приказы, вы в соответствии с моим повелением создадите клоны. Уверяю вас, я намерен жить до тех пор, пока все клоны не будут готовы к транспортировке на Эдем.

— Но потом вы все же умрете, — настаивал доктор Тогол. — И останется один клон, избранный вами в качестве своего представителя — единственный, который по вашему требованию должен остаться неизменным. Почему же вы так убеждены, что я буду повиноваться вашим указаниям после того, как вы умрете? Я мог бы при помощи некоторых психологических методов видоизменить личность вашего клона в любом угодном мне направлении. Что помешает мне сделать ваш клон рабом моих желаний — чтобы я стал истинным хозяином созданного вами нового мира?

— Занятно, — пробормотал Скиннер. — Но вы поступите в точности так, как я велел, потому что вы фанатик своего дела и вам очень любопытно узнать, что из всего этого получится. Никто другой из живых людей не даст вам средства и возможности для того, чтобы вы претворили проект клонирования в жизнь. Если эксперимент пройдет успешно, вы сделаете самое эпохальное открытие в науке за все время ее существования, а потому вы не совершите предательства по отношению к своему долгу, не провалите работу и не откажетесь от нее. А раз уж вы так далеко зайдете, то не сможете воспротивиться и остальному. Особенно когда сообразите, что это только начало.

— Не понимаю.

— Я всю жизнь шел вперед, руководствуясь принципами силы и самоутверждения. Вы знаете, чего я добился. Сейчас я, по-моему, богаче и могущественнее всех в Галактике. Теперь я болен, но благодаря вам собираюсь поправиться. И не только поправиться, но обрести бессмертие. Учтите, какая у меня будет уверенность, когда я освобожусь от болезни, навсегда буду свободным от страха смерти. С моей пробивной силой мы сможем пойти намного дальше — к великим идеям, к великим достижениям — разгадать все тайны, сломать все преграды, встряхнуть звезды. Вы не сможете втайне от меня видоизменить мой мозг, потому что вы захотите быть частью всего этого — видеть все и вносить свой вклад в наше дело, Ведь верно, доктор?