В конце шестой недели нашего знакомства Тоби пригласил меня пообедать с ним на Монпарнасе в хорошем ресторане. Я уже знала, что ему ничего от меня не нужно, кроме дружбы, и с радостью приняла его приглашение. Мы надели все самое лучшее, что у нас было, и провели вместе хороший вечер. В ресторан и из ресторана мы ехали в кэбе. Позднее мне пришло в голову, что он истратил на это свои последние деньги, потому что на следующий день отплыл в Касабланку.

Мне всегда было грустно, когда Тоби отправлялся в плавание, и я радовалась его возвращению. Других друзей у меня не было, и иногда мне становилось одиноко в его отсутствие, когда его комната пустовала. Мне нравилось, что он счастливый человек, и я была благодарна ему за дружбу, в которой не было ничего дурного. Из-за моей работы мы не могли часть видеться, но иногда мы вместе обедали или завтракали по воскресеньям. Он меня приглашал, и я платила ему, хотя ему не требовалось никакой платы, тем, что чинила его одежду, прибиралась у него в комнате и время от времени готовила что-нибудь вкусное, как собиралась сделать теперь.

Все соседи были уверены, что я его женщина, и это его очень беспокоило, потому что он не знал, как я к этому отнесусь, поэтому в один прекрасный день он взял и выложил мне все. Я его быстро успокоила.

– Тоби, пусть они думают, что хотят. Так даже лучше, если вы не возражаете. Когда молодая женщина живет одна в таком месте, ее репутация все равно подмочена, а мне безразлично, что люди думают. Если честно, то это защитит меня от других мужчин, которые, не дай Бог, начнут приставать.

Так оно и было. Служа в Иностранном легионе и на кораблях, Тоби Кент был настоящим силачом, и апаши не рисковали становиться ему поперек дороги, так что за год у меня было всего три случая, когда мужчины делали мне ненужные предложения. Несмотря на молодость, мне было нетрудно поставить их на место, но как же я радовалась, что такое случалось нечасто.

Когда я все это объяснила Тоби, он вздохнул с облегчением и коротко рассмеялся своим заразительным смехом, от которого мне самой всегда хотелось смеяться.

– Ну и ладно, красавица, – сказал он. – Я провожу вас сегодня в «Раковину», если вы разрешите, чтобы усилить всеобщее заблуждение.

В это воскресенье, когда он неожиданно вернулся, я была почти рада, что за последние тридцать шесть часов так много случилось всякого, ведь я редко могла что-нибудь рассказать ему, а он, конечно же, привозил из своих плаваний множество самых фантастических историй о тех странах, в которых бывал. Иногда он, правда, заявлял, что половину выдумывал и что все доки на одно лицо, скучные, мрачные и грязные, будь то во Франции или любом другом заграничном порту, неважно, в Порт-Саиде или Панаме.

Но сегодня мне было что порассказать. Во-первых, мистер Дойл, ограбленный апашем с подружкой, которого я притащила к себе домой в бессознательном состоянии. Я представила, как Тоби будет смеяться, когда узнает, что мадам Бриан поила его опием с коньяком и мне было не под силу его разбудить. Во-вторых, мистер Бонифейс, явившийся ко мне в то же утро со своим фантастическим предложением стать домашней учительницей в Англии. И, наконец, энергичная молодая особа, забравшая у меня мистера Дойла и заодно обругавшая меня в довольно сильных выражениях История, правда, не очень веселая. Ее угрозы порядком напугали меня, но все же я рассчитывала, что в конце концов она поймет, как была не права.

Вымывшись, одевшись, причесавшись и надев фартук, я отправилась в соседнюю квартиру. У меня уже слюнки текли, потому что Тоби обыкновенно привозил что-нибудь вкусное и я предвкушала необыкновенный завтрак.

Когда я вошла в его студию, там уже было тепло от растопленной плиты. Тоби чисто выбрил лицо и возился в углу, где у него были краски и кисти, счищая засохшую краску с палитры. Я сразу почувствовала запах скипидара и в отчаянии воскликнула:

– Ох, нет, Тоби, только не это! Не надо портить завтрак!

Он оглянулся на меня, нахмурился и сказал осуждающе:

– Вы уложили волосы.

– Ну, конечно. – Я подошла к нему и закрыла пробкой бутылку со скипидаром. – Я всегда закалываю их наверх, когда меня куда-нибудь приглашают.

– Мне больше нравятся косы.

– Ну нет. Вы сами мне сказали, что с косами я похожа на четырнадцатилетнюю девчонку, а мне уже не четырнадцать. И в последний раз, когда вы писали меня, вы попросили, чтобы я заколола их наверх.

– Правда, иногда мне так нравится, но сегодня я бы хотел видеть вас с косами. – Он никогда мне не льстил и сейчас смотрел на меня скорее как на объект для своего творчества, чем как на живую женщину, но он и не грубил мне. Я узнала этот его взгляд. Его не интересовало ничего, кроме его холста, на котором он хотел изобразить нечто, и этим нечто на сей раз была я. Мне уже приходилось видеть у него этот взгляд раньше, так что я не смогла сдержать улыбки, когда он нетерпеливо махнул рукой: – Косы, Ханна, косы.

– Вы пригласили меня на завтрак, – напомнила я ему.

– О Господи, прошу прощения. Вон, видите там, возле раковины? Давайте, готовьте, готовьте, и побыстрее!

– Я приготовлю, – твердо ответила я, – когда вы поставите ваш скипидар в шкаф, вымоете руки и отправитесь за молоком.

– Молоком? – Он сверкнул зелеными глазами. – Это еще зачем?

– Потому что мы будем пить кофе, а у меня почти не осталось молока.

– Но сегодня воскресенье.

– Я знаю, что воскресенье. Слушайте внимательно. Тоби склонил набок голову. Снизу до нас донеслись звуки дудочки. Это пришел продавец козьего молока со своими восемью козочками, как приходил каждое воскресенье. Его очаровательные пушистые подопечные стояли тихо-тихо, пока он доил молоко прямо в кастрюлю покупателя.

– Ходячие молочные бидоны, – сказал Тоби и взял кувшин.

– Сначала руки! – крикнула я. – Уберите вашу тряпку и вымойте руки. Тоби, мы будем пить хороший кофе.

Он сделал круглые глаза, состроил гримасу, открыл окно, чтобы выбросить тряпку на крышу, и направился к раковине.

– Вы ужасная женщина, вот вы кто, юная Маклиод, – мрачно заявил он. – Господи упаси, а я-то иногда так жалел, что у меня нет младшей сестрички. Нет уж, а то она была бы похожа на вас.

– А если бы у меня был старший брат, такой, как вы...

У меня вдруг застрял комок в горле и на глаза навернулись слезы. Если бы действительно мне посчастливилось иметь старшего брата, вроде Тоби Кента, моя жизнь была бы совсем другой.

Он подошел ко мне, вытирая руки, потом отбросил полотенце в сторону и, как всегда, стараясь не коснуться меня, озабоченно спросил:

– Я вас обидел, Ханна? Простите меня.

– Нет, нет, – торопливо возразила я. – Просто мне в голову пришла одна глупая мысль, а теперь уже все в порядке. Ну, вы идете? Или у нас не будет козьего молока!

Через двадцать минут мы уже наслаждались великолепным английским завтраком, или ирландским, как называл его Тоби, поскольку бекон и почки пришли из Ирландии. Мы мало говорили за едой, потому что я блаженствовала, поедая все подряд, зато Тоби молчал совсем по другой причине, судя по тому, как он ел, не различая вкуса блюд, зато смотрел на меня во все глаза и витал где-то в своем мире, наклоняя голову то так, то этак, то отодвигаясь от меня, то немного придвигаясь ко мне, прищуриваясь, покусывая губу и что-то почти неслышно бормоча.

Меня это совершенно не смущало, ведь это был всего лишь Тоби Кент. Закончив есть, он одним глотком выпил свой кофе и принялся ерзать на стуле, однако я не торопилась.

– Тоби, если вы хотите, чтобы я вам позировала, я это сделаю, – сказала я, – но вам придется набраться терпения. Сначала я закончу есть, потом выпью две чашки кофе, нет, три, и мы с вами будем разговаривать как приличные люди, у которых много слуг. Расскажите мне о Новом Орлеане.

– О Новом Орлеане?

– Вы ведь там только что были?

– О да. – Он забарабанил пальцами по столу. – Ну, мы пошли туда и... ну, потом вернулись.

– И с вами не произошло ничего интересного?