Тоби помолчал, потом достал из кармана блокнот и карандаш, что-то рисовал секунд тридцать, после чего показал мне на удивление похожий портрет блондина с длинным носом, с которым я разговаривала в «Раковине».

– Вот он, красавица.

Я хотела было заговорить, но вспомнила о своем обещании и молча кивнула.

– Чарли Гриндл, – сказал Тоби и порвал листок. – Нос у него был другой формы, когда мы с ним расстались. Да, шли недели, а я ничего не мог придумать. Тогда я написал своему другу в Англию, чтобы он поискал фирму, агентство или адвокатскую контору, на которой бы значилась фамилия Бонифейс. Из этого ничего не вышло и не могло выйти, потому что фирма называется – Агентство Хескет, по крайней мере, так она значится в почтовом справочнике.

Я хотела было спросить, не видел ли Тоби миссис Хескет и мистера Бонифейса вместе и не заметил ли, как она разговаривает в его присутствии, словно его нет рядом, но опять вспомнила о своем обещании и промолчала.

– Потом мне немножко повезло, – продолжал Тоби. – В вашей комнате все еще никто не жил, но ее должны были сдать, и мебель не выносили, потому что мадам Бриан рассчитывала, что новый жилец что-нибудь купит. Так вот, как-то раз я услышал шум за дверью, вышел посмотреть и – о чудо! – увидел мадам Бриан с щеткой в руках. Она собиралась прибрать в комнате перед приходом кого-то, кто хотел на нее посмотреть. Вот тогда на меня снизошло вдохновение, и я попросил ее не беспокоиться, потому что решил сам снять комнату.

Мне очень хотелось спросить его, зачем ему это было нужно, но я лишь позволила себе промычать:

– M...M...M...M?

Тоби рассмеялся.

– А почему нет? Деньги у меня были, переезжать мне не хотелось, но и чужого человека рядом мне было не нужно. Имело смысл снять комнату, и я это сделал. А на следующий день я нашел кое-что в верхнем ящике.

Он поискал в кармане и протянул мне визитную карточку мистера Томаса Бонифейса, которую он мне дал в то утро, когда пришел в первый раз в дом номер восемь на улице Лабарр. Там было его имя, довольно туманное обозначение профессии: «агент» и адрес в Лондоне.

– Прошли еще две недели, прежде чем моя нога позволила мне отправиться в путь, – сказал Тоби. – А тем временем я написал Уиллардам в Вену и сообщил, что напал на след, и еще написал Эндрю в Веракруз, но, Бог знает, когда он получит мое письмо и получит ли его вообще. В Англию я приехал неделю назад и сразу отправился на Чэнсери-лейн, где познакомился с миссис Хескет.

У Тоби засветились глаза, стоило ему вспомнить о ней, и он даже вздохнул.

– Ханна, это редкая женщина. Когда я добрался до Чэнсери-лейн, то, к моему великому сожалению, неусидчивый мистер Бонифейс опять был за границей, на сей раз в Испании по поручению другого клиента, но Чарли Гриндл оказался на месте. Арман мне его очень точно описал. Я сразу же ему сказал, что мне нужно с ним поговорить, объяснил, что мне от него нужно, и стукнул его головой об стену, как в комнату вошла миссис Хескет. Поскольку я считаю себя джентльменом, то я отпустил мистера Гриндла и снял шляпу, а мистер Гриндл со стоном повалился на пол.

Тут уж я не в силах оказалась сдержать смех. Тоби улегся на спину, закинул руки за голову и словно воочию увидел то, что произошло тогда.

– Она и глазом не моргнула, Ханна. «Я сама давно хотела это сделать, – сказала она. – Жалко, Бонифейса тут нет, а то вы бы и ему показали, что почем. Ну а теперь, чем могу вам служить, молодой человек?»

Я откинулась назад и смеялась, пока слезы не выступили у меня на глазах. Тоби так хорошо передразнил по-деловому точную речь миссис Хескет, что я будто слышала ее самое. И Тоби тоже смеялся вместе со мной. Бог знает, что могли бы подумать люди, если бы увидели, как я валяюсь на траве и хохочу во все горло. Немного придя в себя, я привстала и оперлась на локоть.

– Тоби, это так на нее похоже! Просто удивительно, она делит спальню с мистером Бонифейсом, а я это точно знаю, потому что переодевалась в ее спальне, и совсем не бывает с ним вместе.

– Я тоже так понял. – Тоби сел и потер глаза. – Ну, в общем, в один прекрасный момент я решил перестать быть драчуном и сделаться галантным кавалером, и, должен сказать, миссис Хескет это оценила, так что я ее пригласил на обед и в тот же вечер услышал от нее историю ее жизни. Я вам как-нибудь расскажу, когда у нас будет немножко времени.

– На обед? – переспросила я. – Ох, Тоби, на ленч – это ничего, но обед уже обязывает. Не со мной, конечно, – добавила я, вспомнив, как мы вместе обедали в Париже.

– Обязывает – хорошее слово, – согласился он, – но я ведь и не говорил, что не приглянулся ей, а мне это было очень на руку, потому что как раз от нее я узнал о том, что мистер Себастьян Райдер из Серебряного Леса был тем человеком, который хотел заполучить вас любой ценой якобы для обучения его детей французскому языку. В это я никак не могу поверить, если, конечно, не верить, что англичане на все способны, но, как бы то ни было, три дня назад я приехал сюда и остановился неподалеку в гостинице «Бык», что на перекрестке примерно в миле от этого места. В первое же утро я убедился, что вы живы-здоровы и катаетесь на лошадях, но только сегодня вы выехали одна, и у меня появилась возможность с вами поговорить.

Я села и посмотрела на часы. Прошел почти час с тех пор, как я уехала на прогулку.

– У меня осталось мало времени, – сказала я. – Но, Тоби, вы не представляете, как я тронута тем, что вы ради меня приехали в Англию. Могу только сказать, что поначалу я тоже была настороже, но пока не случилось ничего такого, отчего мне надо было бы перестать верить мистеру Бонифейсу или мистеру Райдеру. Я – всего-навсего учительница французского.

Я встала. Тоби тоже встал.

– Подождите, – удержал он меня. – У вас на платье и в волосах травинки. Не годится в таком виде возвращаться в Серебряный Лес.

Он зашел мне за спину, аккуратно вынул травинки из моих волос, а потом цилиндром стряхнул листья с платья.

– Я сама иногда не верю своему счастью. Правда, я живу в доме, потому что служу и получаю жалование, но у меня совсем не то положение, что у слуг, я почти что член семьи, так что не волнуйтесь за меня и успокойте Уиллардов на мой счет.

– Сами успокоите их, – заявил Тоби и повернул меня кругом посмотреть, не осталось ли где травинок. – Они скоро все будут в Лондоне, и вы тоже там будете.

– Я? – Удивленно поглядев на него, я надела шляпу. – Не понимаю.

– Все очень просто. Райдеры скоро переедут в свой лондонский дом на все лето.

– Откуда вам это известно?

– Бенджамин Уиллард, кроме всего прочего, возглавляет закупочную комиссию американских вооруженных сил, и европейские страны он посещает отчасти для ознакомления с тем вооружением, которое эти страны производят. Он сейчас снова в Париже, и два дня назад я ездил в Сент-Албанз, чтобы отправить ему телеграмму, в которой сообщил, что вы работаете учительницей французского у некоего Себастьяна Райдера из Брэдвелла и, кажется, с вами все в порядке. Он тотчас ответил мне, что знает или слышал о Себастьяне Райдере и вскоре должен иметь с ним деловую встречу в Лондоне. Вот так я узнал, что Райдеры собираются в Лондон. Кстати, мой хозяин в гостинице тоже подтвердил, что они обыкновенно уезжают на лето в Лондон.

– О Господи, я вовсе не хочу, чтобы Уилларды или мистер Дойл поднимали шум из-за того, что было в Париже.

Тоби надел цилиндр.

– По тому, что я наблюдал, я знаю, американцы умеют быть благодарными, и вам придется с этим смириться. Я скажу Уиллардам о нашей встрече, но на вашем месте я не стал бы ничего рассказывать мистеру Себастьяну Райдеру. Это его совсем не касается.

– Конечно нет, но, думаю, это его и не заинтересует. Дети и Мэтти – другое дело, но мне совсем не хочется вспоминать прошлое. – Тут мне в голову пришла странная мысль: – Вы думаете, мистер Райдер знает, как мистер Бонифейс поступил со мной в Париже?

– Нет. Райдеры в этом мире предпочитают сообщать своим прихвостням, какой они желали бы иметь результат, и не сомневаются, что будут его иметь, но в детали они не вникают. Бонифейс наверняка не рассказал своему клиенту о парижских хитростях.