Из Цинциннати в Нью-Йорк Бак полетел утренним рейсом, вместе с кардиналом Мэтьюзом. Кардиналу было далеко за пятьдесят. Это был тучный человек с двойным подбородком и коротко подстриженными волосами, покрашенными так, что их цвет выглядел почти естественным. О его статусе свидетельствовал лишь кардинальский воротник. С собой у него был дорогой портфель и портативный компьютер. Бак обратил внимание, что к его билету были прикреплены квитанции на четыре места багажа.

Мэтьюз путешествовал вместе с помощником, который охранял епископа от посторонних и был малоразговорчив. Помощник пересел в кресло напротив, чтобы Бак мог сесть рядом с архиепископом.

— Почему вы не сказали мне, что являетесь кандидатом на выборах папы? — начал Бак.

— Вы хотите начать разговор прямо с этого? — отозвался Мэтьюз. — Не хотите ли глоток шампанского?

— Спасибо, нет.

— Ну что ж… Но вы не возражаете, если я выпью?

Услышав это, помощник Мэтьюза дал знать стюардессе, которая тотчас принесла кардиналу бокал шампанского.

— Как обычно? — спросила она.

— Спасибо, Карин, — отозвался он, обращаясь к ней, как к старой знакомой.

Очевидно, так оно и было. Когда она ушла, он сказал шепотом.

— Она из семьи Литевских, из моего первого прихода. Я сам крестил ее. Она уже много лет работает на этом рейсе. Так на чем мы остановились?

Бак не стал отвечать. Кардинал слышал и запомнил вопрос. Если он хочет повторить его для себя, он может сделать это сам.

— Да, вы спросили, почему я не упомянул о папстве. Мне кажется, об этом знают все. Карпатиу знает.

«Держу пари, что знает, — подумал Бак. — Наверняка именно он и организовал это».

— Карпатиу надеется на ваше избрание?

— Вне всякого сомнения, — шепотом ответил Мэтьюз. — Надеется, не надеется — это в прошлом. Голоса уже у нас в кармане.

— У вас?

— Это только говорится «мы», «нас»… Голоса мои. Понятно?

— Почему вы так уверены?

— Я член коллегии кардиналов больше десяти лет. Выборы папы никогда не преподносили никаких сюрпризов. Знаете, как зовет меня Николае? Он называет меня «РМ».

Бак пожал плечами.

— Это ваши инициалы. В этом есть еще какой-то смысл?

Помощник Мэтьюза осмотрелся по сторонам и укоризненно покачал головой. «Значит, я должен знать», — догадался Бак. Но он никогда не боялся задавать глупые вопросы.

— Pontifex Maximus, — лицо Мэтьюза озарилось лучезарной улыбкой. — Это значит — «верховный понтифик».

— Примите мои поздравления, — сказал Бак.

— Спасибо! Я хочу, чтобы вы знали, что Николае имеет на мое папство большие виды.

— Расскажите об этом, пожалуйста.

— Об этом будет объявлено сегодня утром. Но если вы не будете ссылаться на меня, я вам кое-что скажу.

— Почему вы мне так доверяете?

— Потому что вы мне нравитесь.

— Но вы совсем меня не знаете.

— Но я знаю Николае. Бак обмяк в своем кресле:

— А я нравлюсь Николае…

— Абсолютно точно.

— Значит, все эти мои обходные маневры были ни к чему.

— Да, — сказал Мэтьюз. За вас поручился Карпатиу. Он хочет, чтобы я рассказал вам все. Пожалуйста не изображайте меня дурным или своекорыстным человеком из-за того, что я вам сейчас скажу.

— Заявление может произвести такое впечатление?

— Нет, дело в том, что Карпатиу сам будет делать это заявление.

— Я вас слушаю.

— Приемная генерального секретаря Карпатиу Мисс Дерхем у телефона.

— Это Рейфорд Стил.

— Рейфорд! Как.

— Хетти, сначала о главном. Хетти, я хотел бы прийти пораньше, чтобы несколько минут поговорить с тобой лично.

— Прекрасно, капитан Стил. Но должна сказать тебе заранее, что кое-кого жду.

— Мне не надо шуток.

— Я не собираюсь шутить.

— Так у тебя будет время?

— Конечно. Генеральный секретарь сможет принять тебя в четыре Мы могли бы встретиться в полчетвертого.

Когда Рейфорд повесил трубку, в кухню вошла Хлоя — в деловом костюме, готовая ехать работать в церковь. В руках она держала его записку.

— Ох, папа, как ты мог! — воскликнула она, и ему показалась, что она вот-вот расплачется.

Она схватила коробочку и потрясла ее. Перевернув записку, она успокоилась и рассмеялась:

— Тебе пора взрослеть, папа. Веди себя в соответствии со своим возрастом.

Он уже собрался в аэропорт, а она на работу, когда Си-эн-эн начало прямую трансляцию международной конференции религиозных лидеров в Нью-Йорке.

— Смотри, папа! — воскликнула она. — Там Бак!

Рейфорд поставил свой саквояж на пол и подошел к Хлое. У нее в руках была чашечка кофе. Корреспондент Си-эн-эн рассказывал, что сейчас должно произойти:

— Нас ожидает совместное заявление группы религиозных лидеров и ООН, представленной Николае Карпатиу. Карпатиу является героем дня. Ему удалось собрать представителей чрезвычайно разнообразных вероучений и выработать вместе с ними ряд предложений. С тех пор, как он занял свой пост, не проходит и дня без какого-либо крупного события Высказываются предположения, что лидеры мировых религий предприняли новую попытку решения глобальных проблем, которая отличается от предыдущих большей согласованностью и терпимостью друг ко другу В прошлом экуменизм всегда терпел поражение Скоро мы увидим, сможет ли принести плоды новый подход. На подиум поднимается архиепископ кардинал Петер Мэтьюз, прелат епископства Цинциннати Римско-Католической церкви, которого многие рассматривают как вероятного преемника Папы Иоанна XXIV, который занимал этот пост всего лишь в течение пяти месяцев до его исчезновения несколько недель тому назад

Камера показала панораму сцены, на которой искали свои места два десятка религиозных лидеров всего мира. На каждом из них была национальная одежда.

Когда показывали, как архиепископ Мэтьюз направлялся к микрофону, Рейфорд услышал восклицание Хлои:

— Папа, там Бак! Посмотри, справа!

Она показала на репортера, который держался в стороне от остальных журналистов и балансировал на заднем краю сцены. Бак, казалось, пытался удержать равновесие. Дважды он оступался, но потом поднимался.

Когда Мэтьюз начал монотонно бубнить об интернациональной кооперации, Рейфорд и Хлоя все свое внимание сосредоточили на Баке. Казалось, что никто не обращал на него никакого внимания.

— Что там он достал? — спросил Рейфорд — Это какой-то блокнот или диктофон?

Хлоя внимательно присмотрелась и открыла рот от изумления. Она помчалась на кухню и вернулась со своим пирожным.

— Это у него пирожное! — воскликнула она. — Мы решили съесть наши пирожные вместе, в одно и то же время!

Рейфорд был в растерянности. Он только радовался, что он не съел вчера это пирожное.

. — Что… — начал было он, но Хлоя шикнула на него.

— Оно пахнет в точности, как вчера! — воскликнула она.

Рейфорд принюхался:

— Что пахнет, как вчера? — спросил он.

— Тише!

На их глазах Бак быстро, но спокойно открыл маленькую сумочку, почти незаметно, исподтишка вынул оттуда пирожное, поднес его ко рту и откусил кусочек Хлоя следила за каждым его жестом. Рейфорд заметил, что она одновременно улыбалась и плакала.

— Дурачки вы оба! — сказал Рейфорд и отправился в аэропорт.

Бак не представлял, видел ли его маленькую проделку кто-нибудь, кроме Хлои Стил. Что делает с ним эта девушка! Из высококлассного международного журналиста он превратился во влюбленного юнца, делающего глупости, чтобы обратить на себя ее внимание. Вместе с тем он надеялся, что внимания окружающих это не привлекло. Вообще-то, мало кто мог заметить человека в углу телевизионного кадра. Ему казалось, что даже Хлоя могла смотреть на экран и не увидеть его.

Значительно важнее его шалостей были события, развернувшиеся на заседании, которое поначалу было весьма похоже на обычную международную говорильню. Но затем — то ли благодаря обещанию поддержать кандидатуру Мэтьюза, то ли благодаря своей поразительной способности всех очаровывать Николае Карпатиу удалось добиться того, что религиозные лидеры разработали предложения невероятной значимости.