— Сир!

Резкий женский крик заставил Альфреда быстро обернуться в сторону густого леса на востоке. Он узнал голос и вздохнул с облегчением.

Он увидел Рианон. Она скакала через луг на чалой лошади. В разорванной одежде, растрепанная, и все же прекрасная.

— Боже мой, — прошептал Альфред. Он бросился ей навстречу. Земля летела из-под копыт лошади, Рианон натянула поводья и кинулась в его объятия, обливаясь слезами.

Он обнял ее, пригладил волосы, взял на руки, ощущая радостное облегчение. В душе он благодарил Бога за то, что она нашлась.

Он сам не знал, почему он так привязан к ней — не меньше, чем к собственным детям. Может быть, потому, что когда-то был влюблен в ее мать. Может быть, потому, что он был ее крестным отцом. Независимо от причины, он действительно любил ее, как члена своей семьи. Она была необычно высока для женщины, но стройна и изящна как эльф, так что ему легко было нести ее на руках. Забыв про Аллена, он поспешил к дому и позвал жену.

Рианон крепко вцепилась в него, доверчиво, как ребенок. Ее глаза, не правдоподобно синие, встретились с его взглядом.

— Датчане напали на нас. На кораблях с драконами. Они приплыли и безжалостно убивали наших.

Она закрыла глаза. Ей было холодно, она сильно устала и промокла насквозь. Она скакала всю ночь под дождем.

Боль при мысли о бессмысленных зверствах, о напрасно загубленных жизнях пронзила Альфреда. Он покачнулся, неся ее.

— Это были не датчане!

Она пристально посмотрела на него.

— Мой господин и брат, я там была сама. Они накинулись, как голодные волки, они…

— Я тебе послал письмо, Рианон. Я позвал помощь из-за моря. Ирландского принца из Дублина, человека, который ненавидит датчан также яростно, как и мы.

Она покачала головой: он не понял.

— Я там не видела ирландцев, — уверяла короля Рианон. Она стиснула зубы. Она не могла забыть викинга, которого чуть-чуть не убила, золотоволосого блондина, холодного, как льды его страны.

— Прибыли корабли с драконами, — прошептала она.

Она не могла рассказать Альфреду о своей встрече с этим человеком. Он будет в ярости, когда узнает, что она не попыталась спастись бегством сразу же.

— Кораблестроители принца — скандинавы, Рианон, так же как и многие в его войске.

Снова она покачала головой. Она так устала и никак не может заставить короля осознать опасность.

— Милорд, может быть, я не ясно выражаюсь, может, я говорю непоследовательно….

— Нет, — твердо сказал он ей.

Его злость росла. Он очень жалел о тех, кто безвинно пострадал, и опасался, что предательство лишит его помощи ирландского принца именно тогда, когда она ему совершенно необходима. Он крепко обнял Рианон. Он не осуждал ее, но гнев переполнял его.

— Нет, я все понял, это ты не поняла моих слов. Меня предали. Ты приказала своим людям атаковать человека, дружбы которого я искал. Ты подняла руку на меня самого!

Рианон задохнулась от ужаса.

— Я никогда не предам тебя, Альфред. Как ты можешь обвинять меня в этом? Я сражалась с врагом! Я всегда даю отпор врагу.

— Я тебя не обвиняю, я просто говорю, что ты должна была оказать гостеприимство этому человеку, а не развязывать сражение.

— Клянусь, я не знала!

Он любил ее, но сейчас не мог даже на нее смотреть. Он не должен терять поддержку, столь нужную ему. Победа была близка, он, можно сказать, держал ее в руках. Он не перенесет, если выпустит ее. Ему нужен был ирландский принц, и, если он потребует какого-нибудь наказания, придется выполнить его волю любой ценой. Он вошел в дом. Усадил Рианон перед огнем.

— Альсвита! — позвал он жену, и она появилась со своей младшей дочерью Альтрифе на руках. Она опустила ребенка на пол и обняла Рианон.

— Что с ней случилось? — спросила она, пораженная ее видом.

Альфред не мог совладать с душившей его яростью.

— Кто-то из челяди не соизволил подчиниться приказу короля, вот почему все и произошло.

— Нет, это не может быть, это не правда, — запротестовала Рианон.

Альфред дрожал от гнева. Она не понимала его чувств и его негодование, с которым она столкнулась, придя к нему за помощью, ошеломило ее.

— Я тебя ни в чем не виню, Рианон, тем не менее, кто-то предал тебя и меня. И то, что произошло, будет иметь страшные последствия, гораздо более тяжелые для нашего дела, чем то, что уже случилось.

Рианон освободилась из объятий королевы и стояла, пошатываясь, бросая вызов королю.

— Более ужасные последствия, чем море крови у моей крепости? Ты что забыл, Альфред? Люди, хорошие люди, мои лучшие друзья лежат мертвыми…

— А вы, леди, забыли, что король здесь я? — сказал Альфред с угрозой. — Но, Рианон, предателями вполне могли оказаться ваши дорогие и преданные друзья, ведь я послал сообщение, что прибывает ирландский принц, которого нужно принять со всеми почестями и препроводить сюда.

— Но никакое известие от вас не приходило, милорд, — воскликнула она. — И поверьте мне, сир, я не видела там ирландского принца, только стаю грабителей-викингов!

Он отвернулся, не отвечая на ее слова.

— Ради всех святых, Альфред, — произнесла Альсвита, — как ты можешь быть настолько жестоким, чтобы подозревать в этом девушку?

Он повернулся спиной к ним обеим, и взгляд его был пуст.

— Потому что теперь судьба всего Уэссекса поставлена на карту. Потому что теперь от настроения чужестранного принца будут зависеть мир и война. — Он плотнее запахнул плащ.

— Я еду, миледи, — обратился он к жене, — на побережье. Рианон осталась жива, и она, я надеюсь, здесь будет в безопасности.

Он ушел, и они долго смотрели ему вслед. Альсвита, казалось, была больше расстроена, чем Рианон.

— Он, правда, любит тебя нежно, — сказала Альсвита.

Рианон повернулась к ней, тщетно пытаясь улыбнуться.

— Да, любит. Но не так, как он любит Уэссекс.

— Он даже меня не любит так, как он любит Уэссекс, — сухо сказала Альсвита. Она заметила, что Рианон дрожит, и позвала служанок, которые немедленно вбежали в зал. — Скорее нагрейте воды, мы должны выкупать леди Рианон и согреть ее, иначе она заболеет.

Они слышали топот копыт и ржание лошадей во дворе, это мужчины собирались в путь. Альсвита обняла Рианон за плечи и повела ее в восточную часть зала, куда внесли ванну. Альсвита не оставила ее одну. Она сама вымыла длинные волосы Рианон и попыталась развлечь ее болтовней — о слухах, доме, семье. Когда Рианон вымылась и села, завернувшись в льняное полотенце, у камина, ее снова стал бить озноб.

Альсвита, еще сохранявшая свою красоту — глаза ее были цвета меда, — села рядом, чтобы подбодрить и утешить девушку.

— Мы отслужим мессы по твоим людям. Мы будем молиться за них каждый вечер. Рианон кивнула.

— Альсвита, ты должна мне верить. Это не были ирландцы — я их видела своими глазами. Это были викинги.

— Я верю, что ты рассказываешь то, что видела сама. Ты, наверное, просто не знаешь, что у этого ирландского принца отец — викинг, и сам он может быть похож внешне на викинга. Понимаешь? Викинги — лучшие кораблестроители, поэтому и на носах этих кораблей могли быть головы драконов. И возможно, что многие его воины сражаются как скандинавы. Альфреду они нужны, чтобы воевать с обезумевшими датчанами. Ирландский принц, к которому теперь отправился Альфред, из Дублина, но по отцовской линии он викинг.

Съежившись под полотенцем, Рианон вся дрожала.

— Я тебе говорю, Альсвита, что Альфред заключил союз с демонами! Я их видела, они не ирландские христиане, а язычники!

Варвары с волосами как солнце и голубыми глазами, подобными льду. Альфред заключил союз с ними. И вполне возможно, что ей придется еще раз встретиться с их предводителем.

— О Боже, — прошептала она в ужасе. Светловолосый викинг определенно расскажет ирландскому принцу о саксонской девице, которая пыталась пронзить его стрелой. Альфред и так сердит на нее. Но он наверняка совсем рассвирепеет, побывав на побережье.