— Вернусь поздно, — бросил он через плечо. — Не ждите меня к обеду. — Пора убираться отсюда, думал он. Слишком уж уютно тут становится. И какое ему дело до того, что происходит с Джефри Олвином? Почему он должен воспитывать этого парня? В конце концов пацан не его забота.

Вот Элис, да, это проблема. Эта женщина являлась для него живым, дышащим соблазном. Он, конечно, мог разрядиться в городке, если только опустится до этого.

Около двух ночи Элис, убедившись, что уже не заснет, натянула на себя джинсы, свитер и, прихватив ботинки, на цыпочках спустилась по лестнице. Слава Богу, на работу ей не с утра.

Она пожалела, что не было луны — тогда она смогла бы прогуляться, а так ей остается только впитывать запахи и звуки ночи.

Алан еще не вернулся, и она решила, что не ляжет спать до его возвращения. Он ушел, бросив все дела на нее и Джефри, а это совсем на него не похоже. За последние две недели она убедилась, что Алан человек ответственный, не из тех, кто перекладывает на других свою работу.

Что-то его беспокоило, но не Джефри, хотя его и разозлило поведение мальчишки. Как же ей хотелось сделать что-нибудь, чтобы он снова прикасался к ней, целовал и обнимал ее. Она жаждала его объятий до такой степени, что испытывала боль внутри на протяжении всего дня. Эта боль была настолько сильной, что она хотела, чтобы это наконец случилось, и неважно, что он все равно уедет. Но почему он должен желать ее? Томас был так напуган перспективой лечь с ней в постель, что сбежал аж в Денвер. Может, и Алан удержался в последнюю секунду не из чистого благородства? Может, и на него она произвела отталкивающее впечатление?

Элис уселась на ступеньках крыльца ковбойского дома, решив дождаться его возвращения и убедиться, что с ним все в порядке.

Издалека послышалось урчание его грузовичка. Если бы она успела сбежать, он никогда бы не узнал, что она поджидала его, но что-то заставило ее остаться, словно пригвоздив к крыльцу.

Если она поймет, что он пьян и благоухает женщиной, она почувствует такое отвращение к нему, что уже не захочет, чтобы он прикасался к ней. Мужчины в таком состоянии всегда вызывали у нее омерзение.

А если нет…

Грузовичок въехал во двор, и его фары осветили ее. Алан медленно остановился и, оставив двигатель работать, уставился на сидевшую на крыльце Элис. Она выглядела печальной и немного испуганной,

Если бы у меня была хотя бы капля здравого смысла, сказал он себе, я бы развернулся и поехал обратно в город. Но у него явно не хватало здравого смысла, ибо он выключил фары и выбрался из машины.

Она не шевельнулась.

— Что-нибудь не так? — спросил он, приблизившись.

— Просто не могла заснуть. — А он не пьян, подумала она.

— Сожалею, что уехал так внезапно и оставил на вас столько дел. — Поколебавшись, он присел на ступеньку рядом с ней.

— Джефри помог мне. Для этого он и вернулся. Он ухитрился убедить Роджера, что хочет помочь мне по дому.

— А тут я. Поэтому не удивительно, что он так рассвирепел. Может, мне лучше уехать. — Он думал об этом весь вечер, но так и не решил ничего.

— Нет, — поспешно возразила Элис. — Если ты сам, конечно, не хочешь этого. Никто не будет потакать Джефри. Ему пора научиться приспосабливаться к людям. Алан кивнул.

— Рано или поздно все проходят через это. Я сожалею, что бросил все на твои плечи. Обьино я так не поступаю.

— Я знаю. — Убежденность в ее голосе заставила его пристально всмотреться вч нее. Ее вера в него была равносильна теплому прикосновению.

— Спасибо.

— За две недели я кое-что узнала о тебе. Ты честен, благороден и не оставляешь работу несделанной.

— Настоящий бойскаут, а?

— Ну не совсем, — она улыбнулась.

— Приятно слышать, мужчине нравится считать себя хоть немного проказником. — Ему захотелось запустить руку в копну ее волос, привлечь к себе так, чтобы их губы соединились, чтобы ее маленькие груди прмжались к его груди. Трижды за сегодняшнюю ночь он отсылал приглянувшуюся ему женщину только потому, что в нем никто не мог пробудить интерес, кроме Элис. Не пора ли ему сниматься с якоря?

— Почему ты сидишь здесь, Элис Олвин?

— Я беспокоилась о тебе.

— Спасибо, — тихо сказал он. Боже, уже столько лет никто не беспокоился о нем. Никто не ждал его, никого даже не интересовало, где он и что с ним. Просто иногда ему необходимо побыть одному.

Элис прикусила губу, не желая давить на него, но все же уступила своей озабоченности.

— Знаешь, иногда у меня создается впечатление, что ты живешь с какой-то сильной болью.

У Алана замерло сердце. Какое-то время он даже не дышал. Всю жизнь, когда ему было больно, он сам зализывал свои раны. Никто не хотел ничего знать, ничего слышать. Даже его

дядя, очень внимательным к нему, молчал в таких случаях. Он давал Алану лишь время справиться со своей болью. Как и подобает мужчине.

На протяжении всей его жизни никто ни разу не захотел выслушать его, разделить с ним его боль. Он даже не знал, мог ли он говорить о ней.

— Меня это, конечно, не касается, Алан. — Она прикоснулась к его плечу. — Просто… я волнуюсь.

— Я видел, как он умирает, — слова как бы сами вырвались у Алана. Он согнулся, и его голова опустилась ниже колен. Поколебавшись секунду, Элис инстинктивно обняла его за плечи.

— До сих пор эта страшная картина стоит перед глазами, — еле слышно прошептал он, пытаясь не дать боли вырваться наружу. — Извини, при этих воспоминаниях у меня возникает такое чувство, будто я сам падаю.

— Ты падал? — взволнованно спросила Элис.

— Понимаешь, монтажники работают парами, — вдруг заговорил он. — Совершенно необходимо чувствовать партнера, понимать его с полуслова, знать, что он сделает в каждом конкретном случае. Ведь ты доверяешь ему свою жизнь. Поэтому очень важно найти надежного партнера. С Хейлом мы работали вместе не один год. Мы были… близки. Действительно близки. В октябре Хейл упал с семидесятого этажа…

— О Боже! — Она накрыла его руку своей ладонью.

— Я видел, я буквально чувствовал, как он умирает, Элис. Никто этому не поверит, но я именно чувствовал. И ничего не мог сделать, продолжая висеть на колонне.

— Я верю тебе, Алан, верю.

Он вдруг повернулся к ней и заключил ее в объятия. Прижав к груди, он держался за нее как за страховочный трос. В нем образовалась пустота в том месте, которое раньше заполнял Хейл. Со смертью друга кто-то словно вырвал что-то с корнями из его души, оставив кровоточащую рану.

Они с Хейлом работали вместе, вместе рыбачили, охотились, развлекались. Даже женитьба Хейл а не встала между ними. Они всюду брали Николь с собой, и она была в восторге.

— А что стало с Николь? — тихо спросила Элис.

Только услышав ее голос, он сообразил, что говорит вслух.

— Она сказала, что не хочет меня видеть, поскольку я постоянно напоминаю ей о Хейле.

Сердце ее сжалось от боли. Она вдруг вспомнила, каким увидела его в первый раз, стоящим в окружении мужиков, намеревавшихся отделать его как следует лишь за то, что он имел наглость зайти в бар и заказать себе сандвич, забыв о цвете своей кожи. В этот момент Элис поняла, что он уже в ее сердце. Но как ему сказать об этом? — размышляла она, испытывая боль за них обоих. Он просто станет на дыбы как строптивый мустанг и ускачет в леса, считая себя свободным. Он опять назовется перекати-полем и заявит, что не верит в любовь.

Элис не могла сказать ему об этом, только еще сильнее прижала его к себе.

Он попытался высвободиться, и она тут же отпустила его. Нельзя удержать насильно дикое существо. Оно само должно пожелать, чтобы его держали.

— Извини, Элис, — сказал он некоторое время спустя. — Я не собирался взваливать все это на тебя.

— Для этого и нужны друзья.

— У тебя своих проблем хватает. Один Джефри чего стоит, разве не так?

— Да уж, — с готовностью согласилась она, чтобы сменить тему.

— А что с ним в самом деле такое?