Линн Грэхем

Арифметика любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ободряюще улыбаясь, Мэт Финли посмотрел в удивленное лицо Фрэнки.

Я подумал, что путешествие на Сардинию будет очень полезно для тебя. Встретившись со своими воспоминаниями о любви всей жизни, ты могла бы выбросить их из головы…

— Сантино вряд ли был любовью всей жизни! — процедила Фрэнки сквозь зубы.

Мэт, нахмурившись, покачал головой.

— Сколько помню, при имени этого малого ты всегда трепетала.

Вот следствие алкоголя, развязавшего ей язык, с болью подумала Фрэнки. На той вечеринке она слегка перестаралась с откровениями. Следовало бы знать, что Мэт обязательно использует эту исповедь против нее.

— На Сардинии я провела пять худших лет моей жизни. Мне не хочется туда возвращаться.

— Ты сумеешь сделать все на острове за двое суток и вернешься в Италию. Не будет нужды нарушать твои планы на отпуск. И кому еще ехать? Дэн все еще во Франции, а жена Марти вот-вот родит…

Агентство, в котором она владела весомой долей акций, специализировалось на индивидуальных зарубежных турне, но последние месяцы дела шли не лучшим образом. Сейчас трудные времена в туристическом бизнесе.

Фрэнки расправила плечи — высокая молодая женщина с изысканными манерами, выдающими породу и безупречное воспитание, в черном брючном костюме, предназначенном приуменьшить ее женственность. Сюда можно добавить тонкую кость, ясные зеленые глаза с пушистыми ресницами цвета эбенового дерева и такие же темные брови. Ее блестящие волосы были заплетены во французскую косичку, скрепленную отделанной бархатом заколкой.

— К тому же ты местная, — с удовольствием прибавил Мэт. — Это должно быть нашим преимуществом.

— Я — англичанка, — унылым голосом напомнила Фрэнки.

— Шесть вилл на Коста-Смеральда. Ты проверишь их, подпишешь договор с владельцем, вернешься в Италию — и мы при деле, и кто знает?.. Возможно, после отпуска ты примешь мое приглашение на романтический ужин, — предположил Мэт с двусмысленной улыбкой.

От его взгляда Фрэнки внутренне сжалась и покраснела. Они были друзьями, но последнее время Мэт подвергал их дружбу испытаниям, предлагая более интимные отношения. Она уже намекала ему, что совсем в них не заинтересована, и от его настойчивости чувствовала себя все более неуютно. В конце концов, они не только работают вместе, но и живут под одной крышей.

— Никаких шансов, — проговорила она, заставив себя улыбнуться, и направилась к двери. — Иногда я ненавижу твоего братца, — сказала Фрэнки блондинке, сидящей за конторкой перед дверью.

Лей только засмеялась.

— Сардиния?

— Ты знала? — Фрэнки чувствовала себя предательски обманутой. Никто не в силах понять, как страшит ее мысль снова ступить на остров. Она ведь никому не рассказывала всей правды о том, что случилось с ней на Сардинии. — Почему ты не предупредила меня?

— Мэт хотел сказать сам. Но ты успеешь вернуться в Италию к праздникам, — бодро проговорила Лей.

Фрэнки быстро поднялась в просторную квартиру с двумя спальнями, которую она делила с Мэтом с тех пор, как Лей вышла замуж. В эту квартиру она въехала с братом и сестрой Финли три года назад. Получив деньги по накопительному страховому полису, когда ей исполнилось восемнадцать, она купила долю в бизнесе. Агентство размещалось на первом этаже того же здания. Поскольку Фрэнки сейчас проводила большую часть времени в разъездах, проверяя на месте качество жилья и договариваясь с новыми владельцами, эта квартира казалась ей вполне удобной.

По крайней мере прежде казалась, пока Мэт не начал свою кампанию, с грустью признала она. Последнее время его намеки и фамильярность не оставались не замеченными и другими сотрудниками. Сплетни и слухи в офисе раздражали Фрэнки. Она на собственном опыте знала, что беззаботная болтовня способна разрушить жизнь.

Фрэнки позвонила матери. Трубку сняла горничная и соединила.

— Мама? Я уезжаю раньше, чем планировала, — извиняясь, проговорила она.

— Фрэнки… тебе не кажется, что ты уже не ребенок, чтобы называть меня мамой? — Делла раздраженно фыркнула. — От этого я чувствую себя пенсионеркой!

— Мне очень жаль. — Фрэнки беспокойно прикусила губу. Слишком знакомая боль пронзила ее, когда Делла отмахнулась от новости о её отъезде. — Я должна ехать…

— Через час у меня назначена встреча с маникюршей, — нетерпеливо прервала Делла. — Я как-нибудь позвоню тебе в следующем месяце.

Фрэнки положила трубку. Сколько бы раз это ни повторялось, все равно обидно. Ее мать ведет слишком напряженную жизнь. Она не всегда была такой несдержанной с дочерью. Просто годы разлуки, которые Фрэнки прожила на Сардинии, испортили их отношения. В глубине сознания всегда таились тревога и страх, что мать и не заметит, если дочь однажды не вернется домой. Однако Фрэнки почувствовала угрызения совести за подобные мысли.

Щеки Фрэнки пылали от нарастающего раздражения. День клонится к вечеру, и чаша ее терпения переполнена. Сегодня она рассчитывала уже плыть на пароме в Геную, а чем занимается вместо этого? Трясется в отвратительно шумном маленьком «фиате» по узким и крутым дорогам Сардинии, по которым можно двигаться только черепашьим шагом. И почему? Синьор Меграс, владелец нескольких вилл, не снизошел до встречи с ней.

Дорога заняла намного больше времени, чем она ожидала. Конечно, она могла бы согласиться, чтобы ее подбросил тот самый служащий, Пьетро, — воплощение мужской сексуальности, с ненасытными черными глазами и шаловливыми пальцами. Фрэнки поморщилась, С возвращением на Сардинию, Фрэнки, на родину неотразимых самцов и жен — малолеток…

Она знала, что выводит ее из себя. Горы, эти самые горы, были ее тюрьмой в течение целых пяти лет. От этих воспоминаний веет ледяным холодом, так зачем выпускать их на свободу? Сейчас ей двадцать один, и она полностью управляет собственной жизнью.

Но воспоминания не желали уходить. Одиннадцатилетней девочкой она внезапно оказалась на Сардинии, в почти неграмотной крестьянской семье, которая встретила ее с полным равнодушием. Ужас оттого, что она никогда больше не увидит свою мать, объял ребенка. Бегство отца через несколько дней. Одиночество, страх и почти полная изоляция. Все эти чувства не покидали и, Фрэнки знала, никогда не покинут ее.

Мать была молоденькой фотомоделью, когда забеременела от сардинцафотографа по имени Марко Капарелли. Последовавший брак протекал бурно. Родители расстались, когда Фрэнки было восемь. Отец иногда появлялся, когда этого меньше всего ждали. Он даже подумывал вернуться в семью. Тогда отчаянная надежда Фрэнки, что ее родители помирятся, казалась реальной возможностью.

Однако мать встретила другого мужчину и решила требовать развода. Планы Деллы вывели из себя ее вспыльчивого мужа. Был ужасный скандал. Вскоре после этого Марко забрал Фрэнки прямо из школы. Они отправляются в небольшое путешествие, сказал он. Нет, ей не нужно заезжать домой, потому что он уже собрал все в небольшой чемоданчик.

— А мама знает? — забеспокоилась Фрэнки.

Тогда он сообщил ей чудесную новость: мама и папа снова будут жить вместе, И как здорово будет, когда мамочка присоединится к ним на Сардинии в конце недели!

С горечью прогнав воспоминания об этой отвратительнейшей лжи, Фрэнки преодолела еще один поворот извилистой дороги и увидела знак у полуразвалившегося моста. «Ла-Рокка» — гласила надпись. Наконец-то, подумала она, въезжая в деревню. Все окружающее заставило ее похолодеть от вновь нахлынувших воспоминаний. Выводок тощих цыплят бросился врассыпную, когда она выбралась из машины на пыльную площадь.

Бедность деревушки можно было ощутить на вкус, и этот привкус нищеты заставил Фрэнки поежиться. Она вспомнила другую деревушку, еще более удаленную от цивилизации. Съента — так называлось то скопление прилепившихся друг к другу лачуг. Родина деда ее отца, Сьента была точкой на карте другого мира.