Когда ужин был готов, они отнесли все в гостиную, поставили на низкий лакированный столик и сели, скрестив ноги, на черно-белые подушки. Ужинали в молчании, вежливом и безразличном, словно посторонние, которых посадили за один столик в переполненном кафе.

После этого вместе убрали посуду. Потом Энни взяла журнал, который нашла в кухне.

Чейз сказал, что пойдет прогуляется.

Энни сказала, что почитает.

Но не смогла. Черно-белые подушки были не слишком удобными. Кроме того, ее мысли витали далеко от журнала: она думала о часах, которые ожидали ее впереди. Предстояла целая ночь. Они с Чейзом… вдвоем в этом доме. И в этой спальне.

Как она выдержит?..

Она вздрогнула, когда Чейз вошел в гостиную.

– Извини, – сказал он, – я не хотел тебя пугать.

– Все в порядке. – Энни положила руки на закрытый журнал и сцепила пальцы. – Я думала, – осторожно сказала она, – то есть мне пришло в голову, что…

– Что?

Энни перевела дыхание.

– Ну, в том, что мы здесь оказались наедине, есть одно преимущество.

Чейз посмотрел на нее. Его глаза горели как угольки.

– Да, определенное преимущество…

Смысл, который он вложил в эти слова, был ей ясен. Энни почувствовала, что ее сердце готово вырваться из груди.

– Я имею в виду, – медленно произнесла она, – что никто не узнает, что мы собираемся делать. Никому не придется ничего объяснять… – Ее голос прервался. – Не смотри на меня так, – прошептала она.

Чейз закрыл дверь и уставился на нее.

– Ты хочешь заняться любовью?

От этого прямого вопроса у нее перехватило дыхание. Она покачала головой.

– Нет, я не сказала…

– Я хочу тебя, Энни.

Его голос был грубым, а лицо казалось перекошенным, но она знала, что таким его сделало желание. Знала наверняка, потому что именно таким оно становилось много лет назад, когда их взаимное желание было ненасытным. Они могли разговаривать, или просто сидеть и читать, или смотреть телевизор, и внезапно что-то повисало в воздухе. Она поднимала глаза – Чейз смотрел на нее, и то, что она читала в его глазах, заставляло ее соски набухать так, что их царапала ткань лифчика, а между бедер становилось горячо и влажно…

– Детка, – сказал он низким голосом, – я хочу тебя так сильно, что не могу ни о чем думать.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Энни набралась сил для ответа.

– Мы не можем, – сказала она чужим голосом.

– Почему? Мы взрослые люди. Кому мы причиним боль, если сделаем то, чего оба хотим?

Мне, подумала она, мне, Чейз, потому что, если я разделю с тобой постель, я буду вынуждена признаться себе, что по-прежнему… что по-прежнему…

– Нет! – закричала она так, что воздух между ними задрожал. – Нет, – повторила она, и тут ей в голову пришла единственная мысль, за которую она снова ухватилась как за свое спасение: – Это будет несправедливо по отношению к Милтону.

– К Милтону… – Имя прозвучало в устах Чейза как непристойная брань.

– Да, к Милтону. Я помолвлена, и ты – тоже. Когда я говорила о том, что никто не узнает, что мы собираемся делать, и не будет задавать вопросы, я хотела сказать, что нам не обязательно спать в одной комнате.

– Понимаю.

Она подождала, не скажет ли Чейз еще что-нибудь, но он молчал.

– Конечно, в доме найдется другая…

– Нет.

– Нет?

– Посмотри вокруг, черт возьми. Здесь нет дивана. Нет даже кресла, за исключением кресла-качалки в спальне.

Энни уставилась на него, пытаясь понять, что привело его в такую ярость.

– Ну ладно, – сказала она, взглянув в потолок. – А что на втором?..

– Ты видела ступеньки?

– Ну… ну… нет. Нет, не видела. Но…

– Потому что наверху нет комнат. Только чердак, полный коробок. И летучих мышей. – Он скорчил гримасу. – Летучие мыши едят пауков. Впечатляющих пауков, размером с большую тарелку.

– Другими словами, ты хочешь сказать, что мы должны извлечь выгоду из сложившейся ситуации?

– Ты потрясающе догадлива.

Энни отбросила журнал и встала.

– Послушай, Купер, не будь таким высокомерным! Это не по моей вине мы здесь застряли, не забывай!

– Нет, – прорычал он, – не забуду. Если бы ты сразу вмешалась, если бы сказала нашей дочери, что она не может выйти замуж за Ника…

– Вот как, – фыркнула Энни, обходя его.

– Вы собираетесь оставить меня, леди?

– Я собираюсь поискать что-нибудь еще почитать, – бросила она через плечо. – Даже этикетку на банке с тунцом читать интереснее, чем разговаривать с тобой.

– Ты права, – парировал Чейз, опережая ее. – Я, может быть, даже попробую доплыть до большой земли. Это лучше, чем перспектива провести вечер в твоей компании!

Энни сидела в кресле в спальне. И смотрела на часы.

Чейза не было уже давно. Конечно, он пошутил. Не собирался же он всерьез плыть к берегу в холодной, неспокойной воде…

Дверь спальни открылась.

– Извини, – сказал Чейз оживленно. – Я не постучал.

– Ничего. Я… просто сидела здесь и… и думала.

– День был длинным. Не знаю, как ты, а я бы, пожалуй, поспал.

– Именно об этом я и думала. Как нам расположиться. Мы можем разместиться здесь оба.

– Мы и разместимся здесь оба, – холодно сказал он. – Я, кажется, все четко объяснил. Выбор не так уж велик.

– Да, да. Я… я согласна. Это не проблема, – торопливо проговорила Энни, подходя к кровати. – Эта кровать размером с футбольное поле… Я лягу на правой стороне. А ты можешь лечь на… Что ты делаешь?

Чейз открывал двери гардероба.

– Где-то должно быть белье… Вот оно. – Он достал постельные принадлежности, передал одеяло Энни, а другое постелил на кресло.

– Ты собираешься спать в кресле?

– Совершенно верно. – Он сел, подложил подушку под голову и вытянул ноги. – Не хотел бы погубить твою репутацию.

– Чейз, пожалуйста, я не имела в виду…

Он протянул руку за спину, повернул выключатель на стене, и комната погрузилась в темноту. Энни закрыла глаза. Слезы текли у нее из-под ресниц.

– Чейз? – прошептала она спустя некоторое время.

– Что?

– Ничего, – сказала она и повернулась на бок.

Я люблю тебя, Чейз, думала она. Теперь было безопасно признаться себе в этом, хотя она не знала, как выдержит эту бесконечную ночь.

– Спокойной ночи, Энни, – сказал Чейз и повернулся, стараясь найти удобное положение, хотя знал, что это невозможно сделать, находясь в кресле-качалке, да еще на расстоянии вытянутой руки от единственной женщины, которую он любит.

Он чувствовал ее запах, слышал ее тихое дыхание. Все, что ему нужно сделать, – это протянуть руку, и он смог бы дотронуться до ее теплой шелковистой кожи. Как, черт возьми, выдержать эту ночь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чейз проснулся внезапно, как будто кто-то толкнул его. В комнате стояла полная темнота; он слышал, как дождь барабанит по крыше.

Где он? Не дома, это точно.

Обрывки воспоминаний всплывали в памяти. Сумасшедший полет в Сиэтл. Моторная лодка, быстро плывущая по волнам. Остров. Дом. Спальня…

И Энни. Спящая на кровати в нескольких дюймах от его кресла.

Не думай об этом. Об Энни. Думай о чем-нибудь другом. О чем-нибудь другом.

Чейз скривился. Произойдет чудо, если ему удастся встать и выпрямиться. Вот о чем следовало думать.

Осторожно взявшись руками за подлокотники деревянного кресла, он вытянулся, чтобы распрямить спину. И поступил очень предусмотрительно. Позвоночник стал хрупким, как стекло, и жутко болел. Все остальные части тела были не в лучшем состоянии.

Будь проклят тот, кто изобрел кресло-качалку, подумал он злобно. Предмет явно не создан для отдыха или сна.

К тому же было холодно. Одеяло, которым он накрылся, сползло на пол. Морщась от боли, он нагнулся и пошарил вокруг в поисках одеяла. Натянул его до подбородка и стал уговаривать себя, что эта ночь когда-нибудь должна кончиться.