Пациенты, в отличие от Селин, вовсе не отказывались мне помочь в этом. Они понимающе кивали и рассказывали свои собственные истории: «А вот я знаю один отзыв…» Мы наслаждались рассказами друг друга о подлых предателях – друзьях и родственниках, которые только и ждали, чтобы нанести нам удар исподтишка. Мне стало почти весело. Ну и пусть моя история как две капли воды похожа на все остальные. Мне надо было с кем-то поговорить, все равно с кем, хоть с инопланетянами. Было так приятно сидеть за столом в окружении людей, у которых не камень за пазухой, а лишь искреннее сочувствие и шоколадки.

Несколько человек предложили побить Люка. Это меня глубоко тронуло. Особенно если учесть, что в их числе оказалась Чаки. Они были просто счастливы поверить в любую гадость, которую я расскажу о Люке. За исключением, конечно, истории о краже скрипки у слепого. Но от этого рассказа я на сей раз воздержалась, и мы продолжали с удовольствием перемывать косточки Люку.

– Люк Костелло просто не способен сказать правду! – заявила я. – Вы знаете, он, наверно, солгал бы, даже если бы его просто спросили, какой его любимый цвет.

Чем больше я чернила Люка, тем легче мне становилось. В конце концов я сама уже искренне верила во все те ужасы, которые говорила. Крис не появлялся. Я время от времени поглядывала на дверь. Интересно, куда его увела Мисти. И чем они там сейчас занимаются, черт бы их побрал…

Но разозлиться на них всерьез мне не удавалось, потому что Майк и вся компания ужасно заинтересовались моей насыщенной жизнью в Нью-Йорке.

– А тебя сильно загружали на работе? – спросил Эдди.

Они обступили меня плотным кольцом, и глаза у них горели неподдельным интересом.

– Вы не поверите, – ответила я. – Бывало и по восемнадцать часов в сутки. А потерять работу – пара пустяков! – И я щелкнула пальцами, демонстрируя, как легко потерять работу. – А никаких пособий в Нью-Йорке не выплачивают.

Раздался всеобщий возглас удивления.

– Так что можно подохнуть на улице в считанные дни, – мрачно продолжала я. – К тому же в Нью-Йорке гораздо холоднее, чем здесь.

– Холоднее, чем в Лейтриме? – спросил Кларенс.

– Гораздо.

– Холоднее, чем в Корке? – спросил Дон.

– И сравнивать нечего.

– Холоднее, чем в… – начал было Джон Джоуи.

– Холоднее, чем где угодно в Ирландии, – перебила я раздраженно.

– Боже мой, какое кошмарное место! – ужаснулся Майк. – Зачем ты вообще туда поехала?

Я ответила ему печальной улыбкой: «Действительно, зачем?»

– А кокаин у них все равно что кофе? – спросил Питер.

– Никакой разницы. Кстати, кажется, их делают из одного и того же растения.

– А долго ты встречалась с этим парнем, с Люком? – спросил кто-то.

– Около шести месяцев.

– И он тебе должен деньги?

– Кучу!

– Вот это да!

– Он так унизил меня! – Я всхлипнула от неподдельного горя.

– Никто не может унизить нас, – внезапно возразил Кларенс. – Мы должны сами отвечать за свои эмоции.

Все замолчали и ошарашенно посмотрели на Кларенса.

– Что? – спросил Эдди, и его красное лицо даже распухло от раздражения и недоверия. Казалось, он сильно простужен.

– Мы должны сами от… – начал Кларенс, как попугай.

– Ну, ты, придурок! – взревел Винсент. – Что за бред ты несешь? Может, ты решил устроиться сюда на работу?

– Мне просто так сказали… Когда я пожаловался, что надо мной издеваются мои братья, – защищался Кларенс. – Никто не может заставить нас что-то почувствовать, если мы этого не хотим.

– Мы же хотим подбодрить Рейчел! – напустился на него Дон. – Ты что, не видишь, что девочка расстроена?

– Я тоже пытаюсь подбодрить ее, – не уступал Кларенс. – Если бы ей удалось отвлечься от этого парня, ну, от Люка…

– Заткнись! – хором крикнули несколько голосов.

– Когда проживете здесь недель пять, как я, поймете, что я имел в виду, – высокомерно ответил Кларенс.

26

Вечером я легла в постель в полном смятении.

«Люк вовсе не так уж плох, – внушал мне какой-то голос. – Ты все про него наврала, чтобы привлечь остальных на свою сторону».

«Нет, он негодяй! – возражал другой голос. – Посмотри, что он с тобой сделал. Он унизил тебя, он причинил тебе кучу неприятностей, он теперь против тебя. Он отвер1гулся от тебя еще до того, как ты уехала из Нью-Йорка, а теперь подтвердил это своим чертовым отзывом. Да, он негодяй! Может быть, не такой, как ты живописала сегодня вечером. Но все же негодяй».

Вполне удовлетворившись этим диалогом, я повернулась на бок и хотела уснуть, но не смогла перестать думать о Люке. Я вдруг отчетливо поняла, что он всегда был очень против того, чтобы я принимала наркотики. Никогда не забуду, как он вел себя на моей вечеринке. Какая наглость с его стороны! Ведь его даже не приглашали!

Через пару недель после нашего дебюта в «Рикшо» мы с Бриджит решили устроить вечеринку. Вообще-то это была моя идея. Мне уже так осточертело, что меня никогда не приглашают на классные вечеринки в Ист-Вилледже и Сохо, что я решила сама устроить себе праздник и пригласить на него наиболее симпатичных из своих знакомых. Таким образом, когда они, в свою очередь, будут устраивать у себя вечеринки, то уже не смогут не позвать меня.

Мы с Бриджит отбирали гостей очень тщательно.

– Как насчет Нади?..

– Это у которой нет зада? А почему ее надо звать?

– Она работает в «Донна Каран». Слово «скидка» ничего тебе не говорит?

– А нельзя ли пригласить только толстых и некрасивых девушек?

– Нет. Не бывает толстых и некрасивых. А как насчет Финеаса?

– Но он всего лишь бармен.

– Да, но надо же смотреть немного вперед. Если мы с ним подружимся, он будет ставить нам бесплатную выпивку, когда зайдем. А заходим мы, поправь меня, если я ошибаюсь, очень даже часто.

– Ладно. Вписывай Финеаса. Как насчет Карвелы?

– Ни за что! Рекламщик Эндрю был моим, пока не появилась эта стерва с ядовитым языком.

– Но она знакома с Мадонной.

– Если ты кому-то делаешь французский маникюр, это еще не значит, что ты знаком с этим человеком. Обойдемся без нее, ладно? И вообще, нам нужны мужчины. Нам их остро не хватает.

– Когда нам их хватало?

– Как насчет Хеленки и Джессики?

– Конечно. Если они согласятся. Они такие надутые.

Настоящих Мужчин мы решили не звать. Вернее, нам это даже не пришло в голову. Вечером, на который был назначен праздник, мы привязали к ручке входной двери три воздушных шарика, занавесили лампу в гостиной красной бумагой и открыли шесть пакетов с чипсами. У нас уже было три компакт-диска, но мы ради такого случая взяли напрокат еще два. Потом мы сели и стали ждать.

Я-то считаю, что все, что нужно для удачной вечеринки, – это лошадиные дозы алкоголя и наркотиков. Хотя мы и не закупили наркотики для гостей, но были уверены, что раздобудем все, что нужно, у нашего соседа-наркоторговца. Что до спиртного, то в нашей скромной кухоньке хранился изрядный запас. Но все равно квартира почему-то не выглядела празднично.

Я была в отчаянии. Сидя в пустой и гулкой гостиной, в субботу вечером, я ломала голову: что мы сделали не так?

– Когда народ соберется, будет здорово, – заверила Бриджит, потом погрызла ноготь и издала сдавленный стон.

– Все пропало, правда, Бриджит? – спросила я, когда до меня дошло, как ужасно мы опозорены. Да как мне только в голову могло прийти, что я достойна принимать у себя людей, работающих у Келвина Кляйна? – Теперь мы с тобой даже на ланч никуда не сможем зайти.

Мы приглашали гостей на десять часов вечера. Но в полночь квартира по-прежнему напоминала кладбище. Мы с Бриджит готовы были наложить на себя руки.

– Нас все ненавидят, – сказала я, заглатывая вино прямо из горлышка.

– Ты не помнишь, чья это была бредовая идея? – сквозь слезы воскликнула Бриджит. – Я думала, что, по крайней мере. Джина и все, кто с ней, придут. Они обещали прийти. Какие они все лживые в этом Нью-Йорке!