Она запросто могла подслушать, о чем они говорят. Я ослышалась, или они и в самом деле называют друг друга Бонни и Клайдом? М-да. Эти двое и в самом деле с приветом. Да еще с каким.

— Добрый день! — крикнула Джой.

Они поспешно повернулись к ней лицом:

— Джой! Какими судьбами?

— Я сидела в шезлонге на пляже и видела, как вы проходили мимо. Интересно, что вы здесь делаете? Вы... как бы это сказать... одеты не по погоде.

— Мы решили устроить небольшой перерыв, — объяснил Боб. — Подышать свежим воздухом.

— Плохо, когда приходится работать во время отпуска, — посочувствовала Джой.

И это чистая правда, деточка, подумала Бетси.

— Эта книга поможет многим людям, — наставительно сказал Боб. — Ты еще молода и не можешь себе представить, во что могут превратиться отношения между супругами, какая скука может их одолеть. Но, поверь мне, такое случается сплошь и рядом. Нам всем необходима помощь.

Джой украдкой бросила взгляд в сторону Зика. Он просто шикарно смотрелся на своей вышке. Уж с ним-то я никогда не заскучаю, подумала Джой. Она ни секунды в этом не сомневалась.

— Такая скука, такая тоска зеленая, что просто хоть волком вой, — с воодушевлением поддержала Бетси. — Кстати, ты хоть раз позвонила отсюда матери?

— Да.

— Ну и как она?

— Нормально. Сказала, что на улице льет как из ведра.

— А что еще нового? — вздохнула Бетси.

— Все как всегда, — отозвалась Джой. Не хочу на всю жизнь застрять в этом захолустье, чтобы в конце концов стать как эти двое, подумала она. Селедки несчастные. Их мозги насквозь пропитались дождевой водой. — Ладно, сейчас я собираюсь немного расслабиться. Вечером увидимся.

— Сегодня опять соберемся в номере Ив и Герт? — спросил Боб.

— Надеюсь, что нет! — с воодушевлением отозвалась Джой.

— У нас всего два дня осталось. По-моему, они что-то говорили о том, чтобы допить ту бутылку.

— Это не бутылка, а бочка. И речи не может быть о том, чтобы мы ее прикончили. Они выбрали самое дешевое пойло из всех существующих. Послушайте, мне кажется, они нас надувают.

— Правда? — в один голос спросили Боб и Бетси.

— Точно вам говорю. Года три назад одна моя знакомая тоже ездила в такую поездку. Так вот она рассказывала, что им давали деньги на карманные расходы и что они распоряжались своим временем как им заблагорассудится. Встречались только по утрам, во время завтрака, да пару раз вместе поужинали. А тут если не позавтракаешь вместе с близнецами и не станешь оплачивать завтраки, то просто помрешь с голоду.

— А тебе что же, не нравится питаться вместе с группой? — обиженно осведомился Боб.

— Да нет, все нормально. Просто мне хотелось бы, чтобы у меня водились кой-какие деньжата на карманные расходы. Посидеть где-нибудь, повеселиться... Я заканчиваю колледж, и, как вы сами понимаете, с деньгами у меня туговато.

Боб, к неописуемому ужасу Бетси, выудил из кармана портмоне, достал оттуда три новенькие, хрустящие купюры по двадцать долларов и протянул их Джой:

— Возьми. Пойди и повеселись где-нибудь сегодня вечером.

— Что вы, нет! Спасибо, конечно, но... ни в коем случае.

— Я настаиваю. Возьми.

Джой слегка замешкалась. Правда, ненадолго.

— Ну, ладно... — Она нехотя взяла бумажки, рассыпалась в благодарностях, а затем устремилась обратно, к спасательной вышке.

— Эй, привет, — окликнул ее Зик.

Он меланхолично покручивал вокруг пальца шнурок от свистка.

— Приветик. Сегодня вечером я угощаю, — игриво пропела она.

— Это тот чудик в шляпе дал тебе денег?

— Ага. Он мой земляк, тоже из Хадвиля. Из него уже песок сыплется, но его хлебом не корми, дай только погарцевать перед девчонками. А денег он мне дал, потому что у наших руководительниц снега зимой не выпросишь.

— Кто-то из ваших с прошлого заезда уже говорил мне об этом.

— Кто? — Джой навострила ушки; а вдруг это какая-нибудь девчонка, о которой ей ничего не известно?

— Парень, с которым я подружился, когда мы всей компанией отправились на Северное побережье. Он сказал, что безумно рад, что выиграл бесплатную поездку, но... У них в группе этих леди за глаза прозвали «старые сквалыжницы».

— Ты, наверное, шутишь! Почему ты не сказал мне об этом вчера вечером?

— Вчера вечером я думать забыл об этих старых сквалыжницах, — понизив голос, проговорил Зик. — Вчера вечером я думал только о тебе. Ладно, увидимся позже. — Он отвернулся и снова уставился на воду, продолжая покручивать шнурок.

Обратно к своему шезлонгу Джой не шла, а летела. Было такое ощущение, будто у нее за плечами выросли крылья. Похоже... ох, похоже, Зик не шутит. Она плюхнулась в шезлонг, откинулась на спину и закрыла глаза. В ее хорошенькой головке созрело окончательное решение. Сегодня она устроит небольшое собрание для всех членов группы. Всех, кроме... Ив и Герт. Несправедливо, если мы не получаем то, что нам по праву положено. Покойный Сол Хокинс мечтал о том, чтобы эти поездки приносили нам радость. Он хотел, чтобы каждый привозил с собой обратно в Хадвиль частичку солнышка. Но о каком солнышке может идти речь, если у тебя такое ощущение, будто ты провел неделю не на курорте, а на военных сборах?

В колледже Джой посещала спецкурс, посвященный тому, как, отстаивая свою точку зрения, принимать активное участие в судебном процессе. «Джой против «Старых сквалыжниц», подумала она. Это и будет мой первый судебный процесс.

Ей и в голову прийти не могло, насколько это опасно — затевать что-либо против «старых сквалыжниц».

32

— Ладно, Уилл, — без обиняков начала Риган, — почему бы вам не рассказать мне всю правду? О том, что на самом деле произошло?

— Я не знаю, с чего начать.

— Может, с самого начала? Знаете поговорку?

— Какую?

— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Если бы...

— В любом случае стоит попробовать.

Они снова сидели у него в кабинете, дверь была заперта, и Джанет было снова строго-настрого заказано удерживать все звонки. Если это вообще возможно, Уилл выглядел еще хуже, чем два часа назад. Он молитвенно сложил руки. Будто исповедоваться собрался, мелькнуло в голове у Риган.

— Я не сделал ничего плохого, — с трудом выдавил из себя он. — Но все выглядит так подозрительно...

На какой-то миг Риган безумно захотелось заткнуть себе уши.

— В ту ночь, когда погибла Доринда... — Он помедлил, взглянул на Риган с таким видом, будто только что увидел призрак, а затем неуверенно продолжил: — ...она вошла ко мне в кабинет. Она как раз собиралась уходить. Было уже поздно. У нее было много работы на наших праздничных мероприятиях, а также в ресторанах и барах. С этим балом, будь он неладен, все разговоры вертелись вокруг ожерелья, которое собираются выставить на торги. А как раз накануне я сказал ей, что, мол, у меня дома есть ожерелье, которое мои родители купили на Гавайях много лет назад. Она спросила, можно ли сфотографировать его для бюллетеня, посвященного балу. Я принес ожерелье на работу и отдал ей. Потом она ушла. И больше я ее живой не видел...

— Ожерелье, которое было у нее на шее, когда ее нашли, принадлежит вам? — изумленно переспросила Риган.

— Точно.

— И ваши родители купили его здесь, на Гавайях. Когда это было?

— Тридцать лет назад.

— Тридцать лет назад оно было похищено из Музея морских раковин.

— Теперь-то я это знаю, но клянусь Богом, тогда я и понятия не имел... — Уилл уставился куда-то в угол окаменевшим взглядом, не в силах закончить свою мысль.

— А вы в курсе, где они купили его?

— В аэропорту. Им его продал какой-то мальчишка. У него были ужасно странные пальцы на ногах.

— Что?

— Сегодня утром я разговаривал с мамой по телефону. Она сказала, что на мальчишке были сандалии, и сразу бросалось в глаза, что большие пальцы у него намного короче следующих. Это единственное, что она о нем запомнила.

— В мире тысячи людей с необычными ногами, — заметила Риган. — Это еще не самая большая беда. Все же лучше, чем шишки, например. Вот это болезненно.