Поездка Паша в Италию имела и свои положительные результаты. 4 июня 1944 г. Рим окончательно перешел в руки пятой американской армии. С присущей ему энергией и инициативой Паш немедленно выехал из Неаполя в Рим, чтобы гарантировать захват ранее намеченных источников.
Большинство людей, которыми интересовалась миссия «Алсос», работало в физической лаборатории Римского университета, которая не была еще занята союзниками. Однако на следующий день ему удалось захватить итальянский совет по научным исследованиям.
Срочные дела в Лондоне не позволяли Пашу оставаться в Италии, поэтому он, передав руководство итальянским отделением миссии сопровождавшему его сотруднику Бэйли, вернулся в Англию. Мы немедленно приняли меры для возрождения деятельности миссии в Италии. 17 июня туда был послан майор Хэм с заданием организовать Средиземноморское отделение миссии «Алсос». Я направил туда же майора Фэрмана и Дж. Джонсона, которые должны были оказать помощь в поисках нужной нам информации.
Они прибыли в Рим 19 июня и немедленно приступили к изучению добытых материалов. Они допросили известных итальянских физиков, работавших в Римском университете, — Вика, Амальди и Джордани, интересуясь характером выполнявшихся ими исследований. Ответы этих ученых подтвердили наше первоначальное мнение о том, что итальянские ученые вплоть до первой капитуляции Италии в июле 1943 г. практически не имели доступа в Германию, а с лета 1943 г. такая возможность совершенно отпала. Теоретические и прикладные работы в Италии были полностью дезорганизованы, а ученые были почти враждебно настроены к фашистскому правительству, по крайней мере со времени немецкой оккупации, последовавшей за первой капитуляцией Италии.
Вик и Амальди служили в итальянской армии до ее капитуляции в 1943 г. и с тех пор скрывались от властей. Во время войны они занимались теоретическими исследованиями в области разделения изотопов, физики нейтронов, инфракрасной техники и космических лучей. Никакими прямыми сведениями о немецких работах в области ядерного деления они не располагали, поскольку им не предлагали участвовать в немецких работах. Они утверждали, что им неизвестно, какую ценность может представлять тяжелая вода, и что они ничего не знают о возобновлении работы урановых шахт в Чехословакии.
Вик побывал в Германии в июне и июле 1942 г., где довольно много беседовал с некоторыми немецкими физиками. Он и Амальди показали нам свою переписку с разными немецкими учеными, и это принесло нам некоторую пользу. Их добровольная помощь позволила нам пополнить наши сведения о деятельности и местонахождении некоторых крайне интересовавших нас немецких ученых. Хотя, как впоследствии выяснилось в Германии, эти сведения не были во всем точными, они все равно стоили затраченных усилий.
Операции миссии «Алсос» на территории Германии и Франции принесли несравненно большее количество положительных данных, с лихвой окупивших все наши усилия. Помимо непосредственно интересовавших нас сведений миссия собрала ценнейшую информацию о других важных оборонных работах, таких, как разработка ракет с большим радиусом действия. Вообще армейская разведка интересовалась многими научными исследованиями, однако это особая тема, о которой здесь нельзя рассказать. Можно лишь добавить, что в то время научная разведка была плохо представлена во всех наших разведывательных учреждениях и поэтому координированная работа Отдела разведки армии, Манхэттенского проекта и ОСРД сыграла в этом отношении весьма важную роль.
Штат миссии постепенно увеличивался. К 26 июля в него входили три офицера по оперативной работе и одиннадцать ученых, в основном имевших воинские звания. Для увеличения эффективности работы Паш попросил придать ему еще несколько подразделений Си-Ай-Си (контрразведка США). После сложных переговоров эти люди были ему выделены. Гоудсмит со своей стороны настаивал на увеличении научного персонала миссии, необходимого для того, чтобы справиться со все увеличивающимся объемом сведений. Дополнительный штат научных сотрудников удалось получить при поддержке ОСРД, и к 31 августа группа выросла до 40 человек — 7 офицеров и 33 ученых.
В своих действиях в Европе, по крайней мере насколько это касалось наших интересов, сотрудники «Алсоса» имели полную и точную информацию об объектах своих поисков. Еще до высадки на побережье они имели подготовленный Калвертом список основных «целей» — фамилии разыскиваемых лиц, их места работы и жительства, размещение лабораторий, мастерских, складов и др.
Этот список начинался с фамилии Жолио-Кюри, известного французского ученого-атомника (впоследствии назначенного Верховным комиссаром Франции по атомной энергии) и его не менее знаменитой жены — Ирен Кюри.
9 августа 1944 г. передовой отряд миссии высадился во Франции и вошел в город Ренн. В ходе проверки лабораторий местного университета были обнаружены различные документы, содержащие информацию, полезную для дальнейших поисков.
Первые действия Паша во Франции были не очень эффективны. Присоединившись в обществе одного агента Си-Ай-Си к восьмому армейскому корпусу, он пытался проникнуть в летние дома Жолио-Кюри, Перрэна и Оже, расположенные вблизи Лакруэ. Хотя окружающая местность была сильно заминирована, 11 августа Битсону удалось найти путь к дому Перрэна. Войдя в него, он, однако, наглел его совершенно пустым и не смог извлечь никаких сведений. Пытаясь разыскать дом Жолио-Кюри, группа попала под огонь снайперов и была вынуждена стыдливо ретироваться. Когда на следующий день сопротивление противника было подавлено, дом был обыскан, но ничего полезного они в нем также не нашли.
Напряженная работа началась 23 августа. В этот день Паш, Калверт и два агента Си-Ай-Си присоединились к передовым частям 12-й армейской группировки, двигавшимся к Парижу. Узнав о том, что подход к городу с юга свободен, группа примкнула к 102-му механизированному полку, двигавшемуся в этом направлении. Однако, когда этот полк был задержан на шоссе вблизи Палезе, Паш с подчиненными двинулись напрямик и вышли в расположение второй французской бронетанковой дивизии, которой была предоставлена честь первой войти в столицу Франции.
24 августа сотрудники «Алсоса» нашли, наконец, расположенный в пригороде дом Жолио-Кюри. Слуги сказали им, что хозяин находится в городе, скорее всего, в своей лаборатории. Тогда сотрудники миссии позвонили в лабораторию по телефону и, не застав Жолио-Кюри, передали его помощнику, что они хотят встретиться с Жолио-Кюри в ближайшие дни.
24 августа миссия, обогнав войска, вошла в Париж, но была вынуждена часа полтора ждать генерала Леклерка с его бронетанковой дивизией. Триумфальное шествие вступающих войск возглавлял Леклерк, однако сразу же за первым танком зажатый в колонне ехал джип с первыми представителями американской армии — Пашем, Калвертом и двумя агентами. Когда огонь снайперов, предпочитавших незащищенный джип малоуязвимым танкам, стал раздражать группу Паша, она покинула колонну. Однако вскоре была вновь вынуждена возвратиться на свое место, так как ехать вне колонны было еще опасней. Ближе к вечеру им всем уже удалось покинуть колонну и добраться до лаборатории. Жолио-Кюри. На ступеньках университетского корпуса они встретили его и некоторых его сотрудников. Все они носили на рукавах повязки отрядов французского сопротивления. В этот вечер члены группы отпраздновали вместе с Жолио-Кюри освобождение Парижа, выпив бутылку шампанского, специально припрятанную им на этот случай. Вместо фруктов им пришлось довольствоваться американскими консервами из индивидуального солдатского пайка. В полной гармонии с академической обстановкой шампанское было разлито в мензурки.
Во время разговора с Жолио-Кюри были упомянуты фамилии двух его прежних коллег Ганса Халбана, австрийца по национальности, родившегося в Лейпциге, а затем ставшего французским гражданином, и Льва Коварски. Оба они покинули Францию в июне 1940 г. и работали в английском атомном центре в Канаде. Жолио-Кюри мгновенно сообразил, что между ними, Пашем и урановой проблемой есть какая-то связь. Паш и Калверт не задавали ему прямых вопросов. Тем не менее, в первый же час их разговора Жолио-Кюри сказал им то, что им так хотелось от него услышать. Он был убежден в крайне незначительных успехах, достигнутых немцами в работах по урану. Немцы, по его мнению, бесконечно далеки от создания атомной бомбы. Далее он рассказал, что отказался наотрез участвовать в военных исследованиях для немцев и запретил вести подобные работы в своих лабораториях. Однако после оккупации страны немецкими войсками он разрешил двум немецким ученым вести в его лаборатории исследования по ядерной физике, правда, чисто академического характера. Он добавил еще, что с этими немцами он часто беседовал и даже тайно по ночам проверял, чем они занимаются, держа их таким образом под постоянным наблюдением. Насколько это было правдой, нам установить не удалось.