— Хорошо, Па, — сказала она, вынула из холодильника банку и налила коку в стакан.

— Хорошая девочка, спасибо, — сказал он и улыбнулся ей своей обычной улыбкой. Для него ничего не изменилось.

— Что бы ты сделала, если бы узнала, что твои родители на самом деле не твои родители? — спросила Кэти у Харриет во время перемены.

— Я бы обрадовалась, вот что.

— Почему?

— Потому что тогда я знала бы, что, когда вырасту, у меня не будет безобразного подбородка моей мамочки и бабушки и мне не пришлось бы выслушивать занудство моего папочки относительно того, что я должна учиться только на «хорошо» и «отлично».

Отец Харриет, работавший учителем, всей душой надеялся на то, что его дочь станет врачом, сама же Харриет мечтала стать хозяйкой ночного клуба.

— Ты что-нибудь знаешь о Марианне Хэйес? — спросила Кэти подругу чуть позже.

— Кто ж о ней не знает! Самая богатая женщина в Европе. А может, только в Дублине. И очень красивая. Я, правда, уверена, что у нее все искусственное: и зубы, и грудь, и загар, и волосы.

— Да, наверняка так и есть.

— А что это ты вдруг ею заинтересовалась?

— Она мне приснилась ночью, — ответила Кэти, и это была чистая правда.

— А мне снилось, что я трахаюсь с каким-то красавцем. Знаешь, по-моему, нам пора заняться этим вплотную. Ведь нам уже по шестнадцать!

— Ты, между прочим, сама недавно говорила, что мы должны сосредоточиться на учебе, — напомнила подруге Кэти.

— Да, но я так говорила до этого сна. Кстати, ты отвратительно выглядишь: усталая, бледная, будто старуха какая. Пусть Марианна Хэйес тебе больше не снится, тебе это явно не на пользу.

— Ага, ты права, — согласилась Кэти. Перед ее внутренним взором вдруг предстало лицо Фрэн — бледное, с морщинками вокруг глаз. Фрэн никогда не отдыхала за границей и каждую неделю на протяжении целых шестнадцати лет откладывала деньги для дочери. Кэти вспомнила о парне Фрэн, Кене, который уехал в Америку. Может, и он нашел себе там какую-нибудь богачку вместо Фрэн, у которой отец — водопроводчик и которая с невероятным трудом карабкалась к должности управляющего универмагом, жертвуя последним, чтобы вырастить незаконнорожденную дочь. Кен наверняка знал о том, кем является Кэти на самом деле. Судя по всему, Фрэн не особенно старалась хранить это в тайне.

Вчера вечером она сказала, что в Дублине множество семей, в которых младшие дети являются на самом деле внуками, причем их матери не всегда остаются в доме и растят своих детей. Под видом старших сестер они выпархивают из родительского гнезда и улетают, чтобы свить свое собственное. Это нечестно и несправедливо. Несправедливо и то, что Пол Мэлоун катается как сыр в масле и не ощущает за собой ни вины, ни ответственности.

В тот день учителя трижды делали Кэти замечания за то, что она не следит за уроком, но ей было не до занятий. Она размышляла, как бы ей встретиться с Полом Мэлоуном.

— Давай поговорим, — сказала вечером Фрэн.

— О чем? Ты же сама сказала, что говорить больше не о чем.

— Так, значит, ничего не изменилось? — спросила Фрэн. Ее глаза возбужденно горели.

«У нее никогда не было денег на дорогие кремы от морщин, ей никто не помогал растить ребенка. А вот к услугам Марианны Хэйес — ныне Марианны Мэлоун — наверное, целая армия прислуги: няньки, сиделки, репетиторы, шоферы, тренеры по теннису», — подумала Кэти и искоса посмотрела на мать. Пусть ее собственный мир перевернулся с ног на голову, она не станет взваливать на плечи Фрэн еще и это бремя.

— Нет, Фрэн, ничего не изменилось, — солгала она.

Выяснить, где живут Пол и Марианна, труда не составило. Про них каждую неделю писали газеты, и всем было известно, где находится их дом. Однако Кэти не хотела встречаться с отцом у него дома. Разговор предстоит деловой, так что лучше пойти к нему в офис. Ни к чему вовлекать в это дело и его жену.

Вооружившись телефонным справочником, Кэти стала обзванивать крупные бухгалтерские фирмы.[39] После второго же звонка ей повезло, и она узнала, как называется фирма, где работает Пол Мэлоун. Кэти слышала об этой компании — она специализировалась в области шоу-бизнеса, обслуживая звезд кино и театра. Значит, он не только богат, но еще и вращается среди знаменитостей!

Кэти дважды приходила к зданию, где располагалась фирма, и оба раза мужество покидало ее. Здание было такое огромное! Она знала, что бухгалтерская фирма занимает лишь два этажа — пятый и шестой, но все равно размеры дома подавляли ее. Оказавшись внутри, она сможет поговорить с отцом, объяснить, кто она такая, рассказать о том, как ее мать годами гнула спину, экономя на всем. Она не станет ничего просить, лишь укажет на несправедливость такого положения вещей. И все же Кэти никак не могла набраться смелости, чтобы войти в это ослепительное и опасное Зазеркалье. У дверей дежурили неприступные швейцары, за стойкой справочной — строгие девушки, которые допрашивали каждого посетителя, выясняя, имеет ли он право проникнуть в святилище верхних этажей.

Чтобы миновать этих сторожевых драконов и встретиться с Полом Мэлоуном, она должна выглядеть иначе. Они ни за что не позволят школьнице в синей юбчонке потревожить старшего бухгалтера, тем более женатого на миллионерше.

Кэти позвонила Харриет.

— Ты не могла бы принести мне завтра в школу какие-нибудь шмотки пошикарнее из гардероба твоей мамы? — спросила она.

— Только в том случае, если ты расскажешь мне, зачем они тебе понадобились.

— Ну-у… у меня будет приключение.

— Сексуальное приключение?

— Возможно.

— Тогда тебе, наверное, понадобятся чулки и пояс. — Да, Харриет и впрямь была очень практичной девушкой.

— Нет, только жакет. И перчатки.

— Боже Милостивый, ты, видно, задумала что-то потрясающее!

На следующее утро из спортивной сумки Харриет на свет явились вещи ее мамы — красивые, хоть и немного помятые. Кэти натянула их в раздевалке для девочек. Жакет был ей в самый раз, а вот юбка соскальзывала с бедер.

— Где намечено приключение? — замирая от любопытства, спросила Харриет.

— В офисе. В роскошном офисе.

— Ты можешь пойти в своей школьной юбке, только подтяни ее повыше, чтобы она выглядела как мини. Раздевать тебя будет он, или ты сама?

— Что? Ах, да… Я сама.

— Ну, тогда все нормально.

Общими усилиями они одели Кэти так, что ее пропустили бы даже в самое неприступное место. Из дома она прихватила принадлежащие Фрэн губную помаду и тени для глаз.

— Подожди краситься, — шепнула Харриет.

— Почему?

— Тебе же еще идти на занятия, а если ты явишься в класс накрашенная, все всё сразу поймут.

— Сегодня я на занятия не пойду. Ты меня прикроешь. Скажешь, что я простудилась.

— Нет, не стану. Мне никто не поверит.

— Ну, знаешь что, Харриет! Я же прикрывала тебя, когда ты прогуляла уроки, чтобы посмотреть на звезд рока!

— Но ты ведь не собираешься трахаться в девять часов утра?

— Не твое дело! Я же сказала: у меня намечено приключение.

— Ну, ты и штучка! — округлив глаза, восхищенно выдохнула Харриет.

На этот раз Кэти не колебалась:

— Доброе утро. Могу ли я видеть мистера Пола Мэлоуна?

— Не будете ли вы добры сообщить ваше имя?

— Мое имя ему ничего не скажет, но передайте, что его хочет видеть Кэтрин Кларк. У меня к нему дело, касающееся Фрэнсис Кларк. Когда-то давно она была его клиенткой. — Она интуитивно чувствовала, что сокращенные варианты имен, вроде всяких там Фрэн или Кэти, здесь не в ходу.

— Я переговорю с секретарем мистера Мэлоуна. Видите ли, он никого не принимает без предварительной записи.

— Передайте ей, что я готова подождать, пока мистер Мэлоун освободится. — Кэти говорила вежливо, но настойчиво, и это, видимо, произвело гораздо больший эффект, нежели ее маскарад.