Анатолия он почти не видел — Чернов был постоянно занят, где-то крутился, что-то выяснял, утрясал, заключал. Только однажды они вместе посидели в баре, расположившемся прямо на их большом дощатом причале, причем Анатолий пил исключительно кофе и вид имел сугубо деловой. Это было в день инцидента с избитым пассажиром. Чернов никаких нареканий не высказал, пассажира обозвал «козлом» и заявил, что сам с этим разберется, но только все равно Савицкого на подобные прогулочные рейсы больше не поставит.

Поэтому Роман и был так удивлен в начале четвертой недели, когда рано утром зашел в контору, предварительно поздоровавшись с несколькими коллегами, выкурив с ними сигарету, обсудив предстоящую перемену в составе городской администрации и даже ни с кем не поругавшись. У него было сонное, спокойное настроение, и на мир он взирал с добродушной снисходительностью. Прошедшую ночь Роман недурно провел в объятиях изобретательной и энергичной особы противоположного пола, утром отлично позавтракал и сегодня был жизнью практически доволен.

Контора располагалась неподалеку от причала в маленьком, забавном, почти сплошь стеклянном здании, выстроенном в стиле техно-арт и чем-то удивительно похожим на уменьшенную копию китайской пагоды, упавшую крышей вниз с большой высоты.

— Всего один пассажир? — недоуменно переспросил Роман, когда сидевший за столом администратор выглянул из Интернета и сообщил ему об этом. — Тогда при чем тут я, Сеня? Пусть закажет вон хоть Вовку с его четырехместкой, у меня-то целых семь. Или вообще пусть гидроцикл возьмет, сам себя развлекает. Али меня сегодня на четверку пересаживают?

— Нет, пойдешь на семерке. Арендуют именно ее и именно с тобой.

— Что — на четверке седалище не помещается? — пробурчал Роман, расписываясь, после чего с запоздалым удивлением вздернул брови. — Что значит именно со мной?

— Роман Савицкий ведь именно ты, не так ли? Потребовали именно тебя, а почему — сам и выспрашивай. Может, знакомая твоя, почем я знаю?

— Баба? — Роман удивился еще больше и бросил ручку на столешницу. — И в одиночестве?

— Может, ей уединения захотелось, — администратор подтянул к себе журнал. — Может, ты ей приглянулся. В любом случае, меня это не касается — желание клиента — закон! Так что ты заказан начиная с через пять минут и до восьми вечера. Кстати, она заказала тебя на всю неделю, так что радуйся.

— Я должен катать взад-вперед какую-то бабу целую неделю с утра до вечера?! — ужаснулся Роман, и Сеня уничижающе фыркнул.

— Дурак ты, Роман Андреич! Другой рад бы был… а ты «ба-абу катать»! Я б и сам ее возил, да не умею, — в его глазах заблестела маслянистая мечтательность.

— Оно и к лучшему, — Роман потер щеку и искоса взглянул на администратора. — Неужто так хороша — тебя, гляжу, припекло… А кто из экскурсоводш…

— Ты что — не понял? Не берет она экскурсовода. Только ты и катер — все! Она уже заплатила, даже с верхом, так что давай, Рома, без своих выбрыков. А то мало того, что хороший заказ потеряем, так еще и огребем. Девочка-то, похоже, непростая.

— Ладно, маршрут какой?

— Произвольный. Возможно, с высадкой на сушу — она об этом предупреждала. Так что вперед и с песней! Баки заправлены, и дама уже на катере.

— В обход меня?! — возмутился Роман и сунул в рот сигарету. — Это, между прочим, запрещено!

— Вот сам ей и запрещай, а я — пас, — перед ним развели руками. — Между прочим, здесь не курят.

— Да здесь, по ходу, вообще ничего не делают! — буркнул Роман и вышел, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

Женщина действительно уже была на катерке, чуть покачивавшемся возле причала, — именно на том, на котором Савицкий ходил чаще всего. Она сидела на одном из темно-синих диванчиков, рассеянно водя пальцем по дуге сложенного тента и отбрасывая с плеч непослушные длинные золотистые волосы, присобранные заколками на висках, но едва раздраженная фигура Романа показалась в поле ее зрения, сразу же встала, повернув голову к озеру, так что он не мог видеть ее лица. На ней был расстегнутый темный плащ, полы которого колыхал ветерок, и серебристо-серый брючный костюм. В вырез пиджака выглядывал широкий шелковый ворот белоснежной блузки, а в вырезе ворота блестело плетеное золото, золото было и на пальцах, и Роман даже не сомневался, что на ногах женщины изящные сапожки на шпильках. Он сразу же развеселился, вспомнив описание лодочных костюмов у Джерома, и к катеру подошел уже в относительно хорошем настроении. Роман собрался было перебраться на борт, но в этом момент женщина повернулась, сняла солнечные очки и сказала:

— Здравствуйте.

Почему-то Роман не удивился, обнаружив, что знает ее. Вернее не знает, уже видел раньше. Правда тогда она была довольно далеко, и прическа у нее была другой, и одета она была иначе, к тому же, сидела на лошади, а не стояла уверенно на палубе его катерка с таким видом, будто он, Савицкий, был ей много чего должен. Но ее лицо он запомнил и узнал сразу же. Это была та самая девушка, никакой ошибки быть не могло, просто теперь она стояла совсем близко, и ее лицо рисовалось четче. У левого уголка ее рта было крошечное родимое пятнышко, на подбородке — маленькая ложбинка, а в глазах невообразимо перемешались зелень и синева, и глаза эти казались нахальными и по-хозяйски надменными. Короткая золотистая челка растрепалась от ветра, а накрашенные красно-коричневым губы изогнулись в полуулыбке, в которой чувствовалось нечто оценивающее. На вид ей было лет двадцать, но что-то в глубине глаз заставляло накинуть еще года три-четыре. Тогда, среди берез, она казалась далеким очаровательным призраком, теперь она стала близкой и совершенно реальной и, хоть и не утратила очарования, Роману не понравилась совершенно. Явно из тех, кто любит все говорить и делать поперек и слишком много о себе мнит. К тому же, она была блондинка, а блондинок Савицкий терпеть не мог.

— Здрассьте, — буркнул он и перебрался на катер, бросив в воду окурок. Теперь девушка смотрела на него с искренним любопытством. Она действительно была в сапожках на длиннющих шпильках, и Роман мысленно усмехнулся. Сел в свое кресло, положив рядом пакет, деловито протер тряпкой и без того чистое ветровое стекло, затылком чувствуя внимательный и выжидающий взгляд, побарабанил пальцами по рулю и недовольно сказал:

— Ну?

— Это, надо понимать, общий вопрос? — поинтересовались сзади. — Включающий в себя знакомство, план поездки и много других полезных сведений? Я предупреждена о вашей немногословности. Значит, вы и есть мой водитель?

— Водитель, — подчеркнуто произнес Роман, не оборачиваясь. — Обойдемся без притяжательных местоимений.

— Бога ради, — голос у нее был чуть глуховатый, грудной и упругий. — Приятно, что вы хотя бы относительно образованы.

Роман развернулся в кресле и раздраженно посмотрел на нее. Она все еще стояла возле диванчика, на котором он теперь заметил объемистый пакет. Одной рукой девушка придерживала на плече золотистую цепочку-ремешок сумочки.

— Зачем вам понадобился именно я? Здесь полно народу… и я вас впервые в жизни вижу…

— И вовсе нет, вы меня уже видели, как и я вас, — тут же перебила она его, разглядывая самым беззастенчивым образом. — Я тогда была на верховой прогулке с друзьями, а вы ехали на катере… Впрочем, это не имеет никакого значения, просто мне вас рекомендовали, как очень хорошего водителя и знатока этих мест.

— Кто рекомендовал?

— А вот это вас совершенно не касается, — лениво ответила она и картинным жестом поправила волосы. — Какая вам разница, кого и по какой причине вы возите?

— Какой же маршрут вам угоден? — с неожиданным спокойствием спросил Роман, и девушка чуть сдвинула брови.

— Может, вначале познакомимся, нам ведь не полчаса вместе ездить… Меня зовут Рита…

— Мне на это наплевать, — он отвернулся и закурил.

— О вашем характере я тоже предупреждена, — насмешливо сказали сзади. — Но для удобства общения вам лучше знать мое имя — не будете же вы называть меня по половому признаку или «эй, вы»?!