— Наверное, она секретарша босса или что-нибудь в таком роде, — сказал он, и ледяная рука стиснула сердце Горация. Желая по возможности избавить ребят от лишней работы, он осторожно заговорил с Адой про комбинацию к сейфу. Разговор остался безрезультатным, однако Ада сказала, что комбинацию знают только мистер Майк и она сама. Основательное помещение банка поплыло у Горация перед глазами, как будто его затрясла исполинская рука. Он схватил Ферди за локоть.

— Как она выглядела?

Ферди снова пришлось задуматься. Составление словесных портретов не входило в число его талантов.

— Ну, я видел ее всего полсекунды, шеф, но вроде низенькая и полненькая. Лицо круглое.

Горацию этого было довольно.

— Где телефон?

— Здесь, шеф? А что?

— Я позвоню мистеру Бонду и спрошу комбинацию.

Сказать, что эти слова повергли всех в ужас, значит не сказать ничего. Ферди ахнул. Фрэнк издал тот звук, который слышится, когда кто-то полощет больное горло. Даже Смити, вопреки обычной невозмутимости, уронил челюсть, как будто обходил церковь с подносом для пожертвований и кто-то из прихожан положил туда пенни. Однако таков был авторитет Горация, что ни один из трех не сделал попытки его остановить. Даже Костолом не был бы столь огражден от физического насилия.

— Веллингфорд, восемьсот тридцать четыре, — сказал Гораций. — Мистер Бонд. Добрый вечер. Это Эпплби.

Глава X

Майк был почтительным племянником, и после злополучной аварии старался чаще заглядывать к тете Изабелле, чтобы хоть как-то ее подбодрить. Ему, как жокею-любителю, не раз случалось лежать со сломанной ногой, и он знал, как это тоскливо.

Сегодня он с беспокойством увидел, что его обычно невозмутимая тетка чем-то взволнованна. Она приветствовала племянника возгласом, который, по тембру, могла бы издать одна из двух кошек, деливших с ней ложе.

— Где ты пропадал, негодник? Я несколько часов не могу тебя дозваться.

— Правда? Извини. Я обедал с викарием. Не смог отвертеться. Он хотел поплакаться мне в жилетку насчет церковного органа, которому, судя по всему, нужны инъекции витаминов, подкормка птичьим пометом и все прочее, но ничего такого, как я отметил, чего бы не исцелил один хороший деревенский концерт. А что случилось? Нога снова болит?

Мисс Бонд фыркнула так, что обе кошки разом брызнули с кровати, и даже такса в легком изумлении приоткрыла один глаз.

— К чертям ногу! Что там у тебя с банком?

Майк сглотнул. Он не ожидал, что тетка затронет эту тему.

— Я не собирался тебе говорить.

— Очень мило с твоей стороны! Думал, мне будет неинтересно?

— Боялся, что это станет для тебя потрясением.

— Еще бы! Я чуть из кожи не выпрыгнула!

— Но как ты узнала?

— Этот пустобрех генерал Федерстон позвонил мне и рассказал.

— Вот болван!

— Сказал, мне следует знать, что банк скоро лопнет к чертям собачьим, а тебе, ему и Гасси Мортлейку светит кутузка. Я по первости не поверила. Как такое может быть с «Банком Бонда»?

— Под руководством дяди Хьюго — запросто. Генерал сказал тебе, что дядя Хьюго тратил деньги вкладчиков на благотворительность?

— Да, он не преминул это сообщить.

— Он вообще ничего не должен был говорить. Только расстроил тебя, и совершенно понапрасну.

На этот раз мисс Бонд фыркнула так сильно, что такса открыла оба глаза.

— Ты сказал «понапрасну» или я ослышалась?

— Сказал. Успокойся, тетя Иззи. Беспокоиться не из-за чего. Не могу объяснить в подробностях, но я придумал, как добыть деньги, чтобы покрыть недостачу.

— Придумал?

— Да, мэм.

— И как?

— Это моя маленькая тайна.

— И ты мне не скажешь?

— Не скажу.

— Что-то тут нечисто.

— Есть отчасти. Но это сработает.

— Так мне теперь не спать ночь и гадать, что же ты все-таки задумал?

— Да. Можешь скоротать ее за кроссвордом.

— И это называется племянник! Ладно, так все действительно устроится?

— Да.

— Это официальное заявление?

— Официальней не бывает.

— Тогда, может быть, я все-таки сумею заснуть, — сказала мисс Бонд, — хотя все равно ты поросенок. Знаешь, Майк, я должна была предвидеть что-то подобное. Я всегда думала, что Хьюго слишком легко швыряет деньги направо-налево. При нынешней дороговизне невозможно осыпать город библиотеками и больницами. Даже Ротшильдам это было бы не по карману. Только Хьюго ничего и слышать не хотел. Он был из тех, кто говорит женщинам не забивать свои хорошенькие головки лишними сложностями — все равно не поймут. То же самое он сказал бы мне, вздумай я его предупреждать, хотя моя головка давно уже не хорошенькая. Сколько тебе недостает?

— Сто тысяч плюс-минус несколько фунтов.

— И ты правда можешь столько раздобыть? По-моему, это очень много.

— Могу.

— Ну, дай тебе Бог! Кто это в такой час ночи? — спросила мисс Бонд, потому что зазвонил телефон. — Если генерал, то передай от меня, что по нему плачет дом для буйнопомешанных.

Майк подошел к телефону, немного послушал, потом бросил трубку и вернулся, смеясь.

— Ну-ну, — сказал он. — Кто бы мог подумать?

— Генерал?

— Нет, Эпплби. Пьян в стельку.

— Кто такой Эпплби?

— Новый дворецкий. Ты не знаешь, что у нас новый дворецкий?

— Никто мне ничего не рассказывает. Что сталось с Коул-маном?

— Ему пришлось уехать. Его сменил Эпплби.

— Почему ты решил, что он пьян?

— Он сказал, что грабит банк.

— Грабит банк?!

— Именно. «Я в банке, сэр, граблю его», сказал он, и не спрашивай меня, как эта мысль взбрела ему в голову. Удивительно, что выпивка делает с людьми. Я читал где-то про одного дворецкого, который с пьяных глаз вошел посреди ночи к хозяйке в спальню и принялся ставить ей на одеяло тарелки, рюмки и все такое. Думал, что накрывает стол.

— В моей юности один знакомый вернулся после встречи Нового года, принял совок для угля за бешеного пса и попытался пристрелить его из кочерги. Некий Фиш. Он не был дворецким.

— Не можем же мы все быть дворецкими. Однако должен признать, что я удивлен. Эпплби выглядел сверхреспектабельным. И рекомендации отличные. До меня он служил у сэра Руперта Финча в Нортон-корте, что в Шропшире. Я сам Финча не знаю, но слышал о нем. Он не возьмет человека на работу, если тот не будет квинтэссенцией дворецкого. О, Господи, снова он, — сказал Майк и пошел к телефону, намереваясь на этот раз пресечь разговор в зародыше. — Эпплби! — взревел он громовым голосом.

Временно оглохнув на правое ухо, Гораций переложил трубку к левому. Даже трясясь от ужаса и отчаяния, он понимал, что должен принудить себя к спокойствию. Это был случай, когда необходимо тщательно подбирать слова, дабы достичь той убедительности, о которой столько пишут театральные критики. Он всегда находил Майка вполне разумным молодым джентльменом, а вполне разумные молодые джентльмены редко сразу верят утверждению своего дворецкого, что тот грабит банк. Рука, державшая трубку, дрожала, но голос был по-всегдашнему ровен.

— Простите, что вынужден снова побеспокоить вас, мистер Бонд, — сказал Гораций, — но дело в высшей степени срочное.

(«Что он говорит? — спросила мисс Бонд. — Просто несет околесицу?»

«Что-то насчет срочного дела. И голос вроде не пьяный».)

— Возникла очень серьезная ситуация, которая требует вашего немедленного вмешательства. Должен еще раз заверить, что мы с моими коллегами в банке, грабим его…

(«Что он там мелет? — спросила мисс Бонд. — Не томи меня, Майк, скажи».

«По-прежнему уверяет, будто грабит банк».

«Звучит малоправдоподобно. Грабят ли дворецкие банки? Наверное, ты ошибся, и он все-таки подшофе. Икает?»

«Нет».

«Впрочем, это еще ничего не доказывает. Можно быть пьяным и не икать. С Хьюго такое часто случалось».)

— …и вынужден с прискорбием сообщить, что ваша секретарша мисс Кутс оказалась заперта в большем из двух сейфов. Если ее безотлагательно не извлечь, она задохнется.