До этого утром в Нью-Йорке, в "Свободе", которая трещит по швам от интриг и превратилась в "корзинку с крабами"… Любимая пробежка по Пятой авеню до книжного магазина] Rizzoli. Купил биографию L.F.Celine. В поезде на обратном пути чтение французских еженедельников] L'Express и Le Nouvel Observateur.
В семинарии все, слава Богу, благополучно. Почти кончил личные встречи с новыми студентами (до сорока!). Удивительно: в 1950-е и даже 1960-е годы к нам поступали сыновья из "церковных семей". Теперь почти сплошь на вопрос о религии родителей ответ: никакой . Дети "потерянного поколения", ушедшего от всего во имя "американского успеха", махровым цветом расцветшего после войны.
Чудные прохладные, солнечные дни. Вчера шел от вечерни домой среди торжествующей красоты блестящих на солнце деревьев и думал: сколько незаслуженного счастья дал нам Бог.
Сегодня за утреней сказал маленькое слово о "hardening of heart"1 (евангелие об учениках, удивлявшихся Христу, идущему по воде) – "ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено " (Мк. 6:52). Основной грех, основное препятствие на пути к Богу именно это "окаменение сердца".
Суббота, 25 сентября 1976
Преп. Сергея Радонежского по новому стилю. Обедня в семинарии. За проскомидией поминая – вспоминал – в который раз! – одиннадцать лет моих на Сергиевском подворье. Вспоминал с радостью и благодарностью.
Письмо от мамы вчера – с волнением и беспокойством о том, что будет, если она уйдет со службы (денежно). Мучительная жалость к этой затравленности современной старости. Написал сегодня ей и Андрею о планах, как все устроить.
Хорошая полоса работы, и от этого бодро и светло на душе. Разочарование в Картере. Чем-то пахнуло дешевым и демагогическим. Начал биографию Сeline'a.
Понедельник, 27 сентября 1976
После обеда вчера организационное собрание "кружка РСХД", устроенного о.Кириллом Фотиевым из "третьей" молодежи. Человек восемь – от семнадцати до двадцати шести-двадцати семи лет. Впечатление очень хорошее. Что-то подлинное. Читал вводный доклад об истории и "воздухе" Движения, после чего – долгая беседа. Увидим, что из этого выйдет, но уезжал домой радостный и вдохновленный.
1 "окаменении сердца" (англ.).
На исповеди вчера Н.Н. говорит, что сделала аборт. Как обухом по голове! Чувство такое, что вдруг – сквозь болтовню о религии, о Церкви, сквозь все это поверхностное возбуждение – наталкиваешься на царство диавола, на всю его силу. И только тут ощущаешь всю меру нашего бессилия, нашей теплохладности.
Среда, 29 сентября 1976
Ошибся тетрадью и перечитал несколько страниц из тетради 1973года. "Горная встреча" с Солженицыным, тогдашние чтения и волнения. А на глубине – "все об одном"… О том, что просвечивает в жизни, в мире все время, что одновременно и печаль (печаль по Боге), и радость , в их единственно чистом виде и потому – слиянии…
Много работал, писал эти дни, и, хотя из работы этой пока что ничего не вышло, сам факт ее – радостен и успокоителен.
Ужин вчера у президента Union Theological Seminary1 с деканами нью-йоркских богословских школ. Еще немного, и мы все заснули бы от мертвящей скуки всего того, что обсуждалось. Зато приятно было мимолетное погружение, в свете нью-йоркского заката, в квартал, где мы прожили одиннадцать лет.
Четверг, 30 сентября 1976
Разговор вчера перед вечерней лекцией с Андрюшей и Галей Трегубовыми, двадцати шести и двадцати семи лет, недавно из Москвы. Он еще даже не крещеный, но уже ходит на все наши вечерние лекции. Жадность к Церкви, знанию, истине, свету.
Читал книгу W.Stringfellow and A.Towne "The Death and Life of Bishop Pike"2 и ужасался… Я знал (немного) Пайка, когда он был в Колумбии3 и St. John the Divine4 . Страшная жизнь: два развода, самоубийство сына, самоубийство любовницы, алкоголизм, уход из Церкви – и все это в книге представлено как какой-то подвиг, свидетельство… Дело не в осуждении – один Бог судит; дело в какой-то патологической искривленности современного сознания, в трагическом выборе и утверждении черного как белого и белого как черного… И все это во имя какого-то "self-fulfillment"5 , в ужасающей по своей слепоте ненависти ко всем "ценностям"…
Вторник, 5 октября 1976
В пятницу – ранняя Литургия (Покров). Полдня на аэродроме] Kennedy, встречая архиеп. Василия Кривошеина, "гостя" семинарии на три недели. В субботу – Education Day с привычной суматохой и напряжением: архиерейской
1 протестантской богословской семинарии в Нью-Йорке.
2 У.Стрингфеллоу и А.Таун "Смерть и жизнь епископа Пайка" (англ.).
3 Колумбийском университете в Нью-Йорке.
4 епископальном соборе св. Иоанна Богослова в Нью-Йорке (англ.).
5 "самореализации" (англ.).
Литургией и целодневным погружением в толпу…В 2.30 несусь в Нью-Йорк на 57-ю улицу: доклад на конференции Конгресса русских американцев ("Русское Православие в Америке"). В 5.30 уже обратно в семинарию: вечерня и "благодарности…". В семьвечера – доклад о Православии на конференции "экуменистов". Дома в одиннадцать часов вечера (Льяна на weekend в Монреале). В воскресенье – в 6.30 утра пишу два скрипта. Литургия в храме Христа Спасителя. И там же в два часа доклад! Уф! Записываю все это, как пример… Чего?..
Продолжаю с волнением чтение книги о Пайке. Наряду все с тем же ужасом и раздражением на все это "духовное чтение" – некое восхищение верностью и любовью авторов. В конце концов Пайк перестает быть "символом", "носителем зла", становится объектом жалости. И еще чувство: "Блюдите, како опасно ходите…"1 . Как много в мире расставлено демонических, черных мышеловок, разложено сетей. И стоит только прикоснуться, заглянуть, "заинтересоваться" – и вот сразу же начинает затягивать… Признак этих черных пиров: тусклость . В них все может казаться нормальным, но в них не проникает свет . Как комната, в которой наглухо закрыты ставни и задернуты непроницаемые шторы в солнечный день. Узость и теснота. Страх и страхование. И все непроницаемо свету … Между тем как "Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы"2.
Разговор с Томом Хопко] вчера о молитве, вернее о современной одержимости "проблемой молитвы". Я убежден, что и эта "современная" молитва – все та же гордыня, что в ней нет главного, то есть потери себя в Боге. Такой "молитвенник" и в молитве утверждает себя, ищет себя, любуется собой, доказывает себе что-то. И потому "интересуется" молитвой и все изучает ее "технику".
Среда, 6 октября 1976
Сегодня Льяне пятьдесят три года! Как, куда "ухнули" все эти годы с той всенощной под преп. Сергия Радонежского на Подворье, в октябре 1940г., когда мы по-настоящему встретились (до этого едва были знакомы, кроме разве солнечного дня в Сорбонне в июле 1939г.) и на следующий день вечером я сказал кому-то: "Я встретил мою будущую жену"?
Ужин, вчера, с Тихоном и Мариной Трояновыми. Как всегда, разговоры о Церкви, об их общине francophone3 в Женеве. Вечный вопрос: может ли что бы то ни было пробиться, "зазеленеть" сквозь мертвый пласт – этнического, языческого, номинального Православия? Думаю об этом, работая над предисловием к сборнику статей, на издании которого настоял Давид Дриллок. И другой "вечный" вопрос – о соотношении "пророчества", то есть обличения, "разрыва", – с Православием4 . С одной стороны, мне так очевидно, что но-
1 Еф.5:15.
2 1Ин.1:5.
3 франкоязычной (фр.).
4 То есть с верностью структурам, именно эмпирическим формам Православия (У.Ш.).
вое вино просто не вливается в ветхие мехи. С другой же – только через это ветхое, и даже – обветшавшее, дошло до нас то, о чем, во имя чего – нужно до зарезу "пророчество".
Кончил вчера книгу о Пайке. Вот он выбрал "пророчество" и кончил трагическим обвалом, распадом, тьмой. Не легко, ибо личной тайны, тайны личного пути нам знать не дано. А церковно: уход из Церкви, уход из священства, в тупики спиритизма и поисков "исторического Иисуса".