Дело в том, что после нашего отплытия из Сантьяго де Куба недруги Кортеса так насели на Веласкеса, так его настращали, что он не знал, куда деться. И секретарь Андреc де Дуэро, и контадор Амадор де Ларес впали в немилость, а некий Хуан Мильян, свихнувшийся старикашка, считавшийся за астролога, серьезно предостерегал Диего Веласкеса: «Смотрите сеньор, Кортес, наверное, Вас погубит, если Вы его не предупредите». Вот и довели его до того, что он велел своему шурину, которого звали Франсиско Вердуго, бывшему в то время старшим алькальдом9 в Тринидаде, во что бы то ни стало задержать отплытие армады, сместить Кортеса и передать командование Васко Поркальо. Тот же курьер привез письма для Диего де Ордаса и Франсиско де Морлы и других приверженцев губернатора, находившихся в армаде.

Но тот же Ордас повлиял на старшего алькальда Франсиско Вердуго — повременить со всем делом, да и вообще не разглашать его. Ибо он, Ордас, ничего подозрительного за Кортесом не замечал; да и отнять у него командование не так-то легко, слишком много здесь друзей Кортеса, слишком много врагов Диего Веласкеса, которых он водил за нос с разными энкомьендами. Да и солдаты довольны Кортесом, и в случае чего весь город Тринидад будет вовлечен в борьбу, разграблен, разгромлен… Сам же Кортес, как ни в чем не бывало, воспользовался «оказией» и послал Веласкесу почтительное письмо с просьбой не слушать наушников и старых дураков-астрологов; в нем же говорилось, что он желает послужить Богу и Его Величеству. Кортес также написал письма всем своим друзьям, и секретарю Дуэро, и контадору, своим товарищам. Нам же всем Кортес велел привести оружие в порядок. Кузнецы всего города работали только на нас, изготовляя наконечники для пик и стрел к арбалетам; а в конце концов, по уговору Кортеса, двое из них присоединились к нам.

Десять дней пробыли мы в Тринидаде, а затем отправились на север, в Гавану, причем Кортес всем нам дал свободно выбрать — идти ли морем или сухим путем, через остров. Я, например, с 50 товарищами избрали сухопутье, к нам же примкнула и вся наша конница, вместе с Педро де Альварадо. Сам Кортес отправился морем, но ночью как-то отстал от армады. И вот все до единого отряда собрались в назначенный срок в Гаване. Не было лишь Кортеса! Прошло целых пять дней, и мы стали опасаться, что он потерпел крушение на Хардинес10, что около островов де лос Пинос11, где было множество мелей, и которые находятся в десяти или двенадцати легуа от Гаваны. На поиски отрядили мы три мелких судна, но пока они прособирались, прошло почти два дня. Наконец-то на горизонте показался парус. Оказалось, Кортес действительно там и сел на мель; пришлось выгружать корабль и с громадным трудом снимать его с мели.

Радость была великая. Рыцари [(caballeros)] и солдаты окружили Кортеса и с триумфом повели в город Гавана; разместился Кортес в доме Педро Барбы, который был заместителем Диего Веласкеса в этом городе. И опять Кортес приказал выставить свои штандарты и начать вербовку. И опять потянулись к нему видные и отважные люди: и Франсиско де Монтехо, ставший впоследствии губернатором и аделантадо Юкатана, и Диего де Сото, из Торо12, который стал майор-домом Кортеса в Мешико, и Ангуло, и Гарсикаро, и Себастьян Родригес, и Пачеко, и некто Гутиеррес, и Рохас (но не Рохас «Богатый»), и парнишка, которго звали «Санта Клара»13, и два брата — Мартинесы, из Фрегенала14, и Хуан де Нахара (но не «Глухой»), и многие другие. Много нас собралось, и Кортесу приходилось все вновь и вновь думать об увеличении провианта. Для сего он послал корабль к мысу де Гуанигуанико, где находилось одно из владений губернатора Диего Веласкеса, чтобы забрать там хлеб из кассавы и солонину. Капитаном назначил он Диего де Ордаса, так как тот в качестве старшего майордома Веласкеса лучше всего мог распорядиться в его имении, а также и потому, что хотел его пока удалить под благовидным предлогом, ибо в отсутствие Кортеса, когда тот сел на мель около острова де лос Пинос или на Хардинес, Ордас опять повел было речь о замене генерал-капитана. Итак, Ордас должен был погрузиться в гавани де Гуанигуанико, а потом уже прямо идти к острову Косумель, если по дороге не настигнут его иные распоряжения. В Гаване же Кортес закончил готовить и военное снаряжение. Вся наша артиллерия -10 бронзовых пушек и несколько фальконетов — была перенесена на сушу, и первый канонир Меса, левантиец Арбенга и некий Хуан «Каталонец» проверяли их и налаживали, а также заботились о должном количестве пороха и ядер. Столь же тщательно проверены были и арбалеты, снабжены свежей натяжкой и новыми машинками15, а также испробованы на дальность и силу выстрела. Здесь же, в Гаване, изготовили мы, ввиду изобилия хлопка в этой земле, ватные панцири, широко распространенные среди индейцев, отлично предохраняющие от ударов копий, дротиков, стрел и камней.

В Гаване же Кортес впервые ввел у себя особый церемониал, как то полагается важным особам — сеньорам, и первым дворецким назначен был Гусман, который потом умер или был убит индейцами; не путать его с майордомом Кристобалем де Гусманом, который был с Кортесом, его унесли [живьем] к Куаутемоку16, во время битвы за Мешико; и также назначил Кортес в камердинеры Родриго Рангеля, а в майордомы Хуана де Касереса17, ставшего после завоевания Мешико богатым человеком; и вот, все подготовив, нам объявил приказ на погрузку, лошади же были разделены по всем кораблям; приготовлен был ряд яслей, наполненных множеством маиса и сена.

Дабы сохранилась память о них, хочу я еще перечислить всех жеребцов и кобыл, принимавших участие в этом плавании.

Полководец Кортес владел темно-гнедым жеребцом, павшим потом в Сан Хуан де Улуа.

Педро де Альварадо и Эрнан Лопес де Авила совместно владели отличной рыжей кобылой, хорошо дрессированной и для турнира, и для битвы. После нашего прибытия в Новую Испанию Альварадо один завладел лошадью, либо силой, либо купив у Авилы его долю.

Алонсо Эрнандес Пуэрто Карреро имел серую кобылу, отличную бегунью; ее-то ему и купил Кортес за свои золотые галуны.

Хуан Веласкес де Леон владел другой серой кобылой, могучей, огневой, страшной в бою; мы все ее звали «Кратко-хвосткой».

Кристобаль де Олид владел темно-гнедым жеребцом, весьма хорошим.

Франсиско де Монтехо и Алонсо де Авила совместно владели золотисто-рыжим жеребцом; он не был хорош для военного дела.

Франсиско де Морла имел темно-гнедого жеребца, великого скакуна и боевика.

Хуан де Эскаланте владел пегим жеребцом, коричнево-белым, и из его ног три были белыми; он не был хорош.

Диего де Ордас владел сeрой бесплодной кобылой, дурного нрава и не очень быстрой.

Гонсало Домингес, бесспорно лучший наездник, имел темно-гнедого жеребца, весьма хорошего и великого скакуна.

Педро Гонсалес де Трухильо владел отличным гнедым жеребцом, образцовым гнедым, очень хорошим скакуном.

Морон, житель Баямо18, имел искусно выдрессированного чалого жеребца, хорошо умевшего послушно вертеться.

Баена, житель Тринида, владел вороно-чалым жеребцом, не был он хорош ни для какого дела.

Ларес, весьма хороший наездник, имел отличного жеребца, гнедой масти, немного светлого, хорошего скакуна.

Ортис «Музыкант» и Бартоломе Гарсия, имевший золотые прииски, совместно владели хорошим караковым жеребцом, которого называли «Погонщик» [(Arriero)]. Это был один из лучших жеребцов, которые переправлялись в армаде.

Хуан Седеньо, житель Гаваны, владел гнедой кобылой, которая ожеребилась на корабле. И считался этот Седеньо самым богатым среди нас. Да и шутка сказать: ему принадлежали и собственный корабль, и лошадь, и негр, а также целый груз солонины и хлеба из кассавы! А ведь в то время лошади, ввиду их редкости здесь, были в страшной цене, да и негры были еще дороги19.

Впрочем, нужно вернуться к Диего Веласкесу. Узнав, что Франсиско Вердуго не только не лишил Кортеса командования армадой в Тринидаде, но, вместе с Диего де Ордасом, всячески потворствовали ему, он от злости взревел точно бык. Был отправлен его слуга, которого звали Гаспар де Гарника, в Гавану с письмами и приказаниями к Педро Барбе, заместителю губернатора в этом городе, и всем его сторонникам, из числа жителей этого же города, а также к Диего де Ордасу и к Хуану Веласкесу де Леону, которые были его родственниками и друзьями, чтобы немедленно задержали армаду, арестовали Кортеса и доставили его в Сантьяго де Куба. Но ничего не вышло. Тот же слуга Веласкеса передал письмо, написанное одним монахом из Ордена Нашей Сеньоры Милостивой20, другому монаху этого же Ордена, которого звали фрай Бартоломе де Ольмедо, духовнику нашей армады, и от него Кортес узнал, как обстояли дела. В том же письме монаха предупреждали Кортеса два его товарища — Андрес де Дуэро и контадор, чтобы он отплывал. Но вернемся к нашему рассказу.