— Мисс Карберри — богатая женщина.

— Да, знаю. Я вела переписку с банком.

— Вы были у нее секретарем?

— Да, два года.

— Не ссорились?

— Я говорила мистеру Пикерингу, что мы были скорее как тетя с племянницей.

— Тогда понятно.

— Что вам понятно?

— Нельзя ли на минутку ваше свидетельство?

— Пожалуйста.

— Все в порядке, да и в Мач Миддлфорде многие за вас поручились бы. Отцу будет худо, если он узнает, что я веду дело так…

— …неформально?

— Вот именно. Он человек дотошный, как и Эрридж с Трубшоу. Но я предпочитаю простоту. Кто вы? Доказать можете? Да? Спасибо, все в порядке.

— Это похвально.

— И быстро.

— Значит, спрашивать не будете?

— Нет.

— А я буду.

— Да?

— Что вам понятно?

— Простите?

— Вы сказали: «Все понятно». Что именно?

— Завещание мисс Карберри. Большая часть ее денег идет Антитабачной лиге.

— Естественно.

— Но кое-что остается вам.

— Мне?

— Да. На особых условиях. Вы курите?

— Курю.

— Много?

— Не очень.

— Видимо, мисс Карберри хочет, чтобы вы не курили совсем. Здесь так и сказано: «Чтобы мисс Сара Фитч исцелилась от пагубной привычки». Я бы не исцелился за все блага мира, но я — одно, вы — другое. Двадцать пять тысяч — это не кот начхал.

Книжные полки зашатались, а сам Джерри — видимо, вернувшись в 20-е годы, — стал плясать шимми вместе с полкой, уставленной солидными томами.

— Двадцать — пять — тысяч?.. — проговорила Салли.

— Для нее это пустяк.

Если бы речь не шла о такой хорошенькой девушке, мы бы сказали, что Салли запыхтела.

— Двадцать пять тысяч!..

— И очень приятная квартирка на Парк-лейн, точнее — на Фаунтин-корт. Вместе с вами будет жить мисс Дафна Долби из сыскного агентства «Орлиное око».

— Ой, нет! — вскричала Салли, обращаясь в камень.

— Говорил я вам, условия трудные.

— Не хочу я никаких Дафн.

— Ничего не поделаешь. Иначе все отойдет этой лиге. Они зорко следят за соблюдением условий. Вот и наняли сыщицу, чтобы смотрела, не закурите ли сигаретку.

— Это нечестно!

— Для них — честно.

— Сыщицу!

— Совсем не такую, как вы думаете. Вы представляете себе нос крючком, поджатые губы, пронзительный взор и такую манеру, словно вам сейчас наденут наручники. Нет, мисс Долби — просто красавица. И очень милая. Через два дня будете называть ее Даффи.

— Все равно неприятно… Значит, в завещании такие условия?

— Точно такие.

— Что ж, выбора у меня нет.

ГЛАВА VI

Выйдя из конторы, Салли остановилась и задумалась. Готовясь к встрече, она надела лучшее платье, оно ей очень шло, но блеск прославленного отеля требовал большего. Было еще рано; она могла пойти в самый лучший магазин и купить что-нибудь сногсшибательное. Установив ее личность, Джерри дал ей достаточно денег. Она кликнула такси.

Выходя уже из магазина (лучшего в Лондоне), она решила забежать на Фаунтин-корт. Ключ у нее был. Она опять кликнула такси.

Квартира буквально ее потрясла. Джерри назвал это жилище приятным, и не ошибся. Кроме денег, у Петиции Карберри был вкус. Мебель, занавеси, подушки, ковры, картины, книги не оставляли желать лучшего. Обитательнице пансиона на Лабурнем-роуд просто не верилось, что все досталось ей; и она не сразу вспомнила, что вместе с тем ей досталось общество незнакомой Дафны Долби. Но только стала она гадать, какая же эта сыщица, пришел ответ — из той части квартиры, где, видимо, располагались спальни, вышла она сама.

Несмотря на увещевания Джерри, Салли представляла сыщиц достаточно страшными и мрачными, но эта ей понравилась. Кем она позже ни окажись, хоть змием из Эдема, сейчас она была очень привлекательной. В карих глазах не было пронзительности, круглое личико ничуть не напоминало о ее профессии. Физиономист, пожалуй, сказал бы, что рот и подбородок свидетельствуют о сильной воле, и был бы прав — у слабых женщин они все-таки другие.

— Мисс Фитч? — сказала она. — Да-да, я — мисс Долби. Вернулись в родные места?

— Простите?

— Разве вы не здесь работали с мисс Карберри?

— Нет, она позже ее купила.

— А сама уехала в Америку. Вот они, богачи. Хорошо иметь деньги, а?

— Замечательно.

— И мне так кажется. Нам здесь будет неплохо. Конечно, трудно жить под контролем, но я постараюсь вам не очень мешать.

Салли, любившая почти всех, уже восхищалась своей товаркой; и ответила с искренней радостью:

— Я очень довольна, что вы здесь. Ничуть вы не мешаете.

— Вроде бы вы не кривите душой.

— Конечно, нет! Вы мне расскажете про эти свои дела?

— Они неинтересные.

— А как же сокровища магараджи или секретные соглашения?

— Ну, что вы! Слежка всякая, разводы. Я-то вообще не слежу, я распоряжаюсь.

— Как вы достигли таких высот?

— По знакомству. Отец служил в Скотланд-Ярде, ушел в отставку, завел агентство. Я у него работала. Дела шли очень хорошо. Потом стала младшим партнером, потом он уехал на остров Гернси, занялся помидорами, а дело оставил мне. Целая цепь счастливых обстоятельств. Вроде Золушки.

— Зачем же вы взялись за такую работу? Ну, со мной. Это же просто слежка.

— Все Джерри Николз. Хотел как лучше. Он прав. Мои девицы хорошо работают, но темнота, темнота, не о чем поговорить. Со мною вам не будет скучно в долгий зимний вечер.

— Конечно! А часто бывают такие завещания?

— Не могу сказать. Я — не встречала. Вообще-то эта лига — просто свинья. Надеются, что вы проштрафитесь.

— Как хорошо, что вы на моей стороне!

Дафна Долби мгновенно поджалась. Видимо, эти слова ее огорчили.

— На вашей стороне?

— О, простите!

— Я вам сочувствую, это да, — смягчилась прекрасная сыщица. — Желаю вам жизни, свободы и права на счастье. Но сыщик — как футбольный судья. Может быть, он спит и видит, чтобы розовые футболки всыпали зеленым в лиловую полосочку, но никогда не разрешит этим чувствам влиять на свои решения. Так и я. Служба для меня — как… ну, как служение.

— Понимаю. Полная честность.

— Вот именно. Болею я за вас, но если закурите — выдам. Долг прежде всего.

— Спасибо, что предупредили.

— Не за что. Что это у вас?

— Новое платье. Иду в ресторан, в «Баррибо».

— Ого, как взлетели! Правильно. Развлекайтесь, пока можете. Я перекушу в конторе. Если жених в кафе не поведет, но это вряд ли. Он бедный. Да еще очень любит бега, как его покойный отец. Если хотите, могу подбросить. Я на машине.

— Спасибо, забегу в пансион.

— Ладно, бегите. Только не курите, буду нюхать.

— Нюхать?

— Пригодится. Скажу: «Дыхните».

— А вы дотошная!

— На том стоим, — отвечала Дафна Долби.

Первым делом прекрасная сыщица поехала не в свое агентство, а на Мерфи-мьюз, в самый захудалый угол Челси, населенный подозрительными людьми. Вероятно, у некоторых мы обнаружили бы золотое сердце, но большинство, в самом лучшем случае, еще не состояло под надзором полиции. Одним из этих счастливцев был жених Дафны, Джеклин Уорнер. Жил он здесь месяца два и предполагал жить дальше, пока сборщик квартирной платы согласен принимать вместо денег очарование манер и хорошо подвешенный язык.

Дафна не постучалась в обшарпанную дверь квартиры 5, Джек этого не любил. Вложив пальцы в рот, она издала пронзительный свист. Появился жених — без пиджака, но с бокалом.

— А, Дафф! — воскликнул он. — Слава Богу, ты пришла. Те, кто знал обоих баронетов, часто спорили, кто из них хуже, шестой или седьмой. Говоря строго, они друг друга стоили; но была и разница — шестой обводил людей вокруг пальца, нахраписто хлопая их по спине, седьмой — глядя на них жалобным, невинным взглядом.

— Дафф, — сказал он тем дрожащим голосом, который особенно хорош с женщинами, — я в ужасном положении.